Детство Владимира Тендрякова прошло в безрадостную эпоху послереволюционной России и сталинских
репрессий. Ужас детских воспоминаний и составил основу рассказа «Хлеб для собаки». Возможно, именно эффект
детских впечатлений помог автору столь ясно и непредвзято описать события, происходившие в небольшом
пристанционном посёлке, в котором и прошли первые годы его жизни.
А происходило там то же, что и во многих других подобных посёлках: раскулаченные «зажиточные» крестьяне,

Сосланные в Сибирь и не добравшиеся до места ссылки, были брошены умирать голодной смертью в маленьком
березнячке на глазах у жителей посёлка. Взрослые старались обходить это ужасное место стороной. А дети… «Никакие
ужасы не могли заглушить нашего зверушечьего любопытства», - пишет автор. «Окаменевая от страха, брезгливости,
изнемогая от упрятанной панической жалости, мы наблюдали…». Дети наблюдали за смертью «куркулей» (так там
называли «живущих» в березнячке).
Для усиления впечатления, производимого картиной, автор прибегает к методу антитезы. Владимир Тендряков
подробно описывает ужасающую сцену смерти «куркуля», который «вставал во весь рост, обхватывал ломкими
лучистыми руками гладкий сильный ствол берёзы, прижимался к нему угловатой щекой, открывал рот, просторно
чёрный, ослепительно зубастый, собирался, наверное, крикнуть (…) проклятие, но вылетал хрип, пузырилась пена.
Обдирая кожу на костистой щеке, «бунтарь» сползал вниз по стволу и (…) затихал насовсем». В этом отрывке мы видим
противопоставление ломких, лучистых рук гладкому, сильному стволу берёзы. Подобный приём приводит к усилению
восприятия как отдельных фрагментов, так и всей картины.
Вслед за этим описанием следует философский вопрос начальника станции, по долгу службы вынужденного
следить за «куркулями»: «Что же вырастет из таких детей? Любуются смертью. Что за мир станет жить после нас? Что
за мир?..». Подобный вопрос звучит как бы от самого автора, который спустя много лет поражается тому, как он,
впечатлительный мальчик, не сошёл с ума при виде подобной сцены. Но далее он вспоминает, что ранее уже являлся
свидетелем того, как голод заставлял «опрятных» людей идти на публичные унижения. Это несколько «обмозолило» его
душу.
Обмозолило, но не настолько, чтобы остаться равнодушным к этим голодающим людям, будучи сытым. Да, он знал,
что быть сытым - это стыдно, и старался не показывать этого, но всё же тайком он выносил остатки своей еды
«куркулям». Так продолжалось некоторое время, но потом число попрошаек стало расти, а прокормить более двух
человек мальчик уже не мог. И тогда случился срыв - «излечение», как его назвал сам автор. В один день у забора его
дома собралось множество голодных. Они встали на пути возвращавшегося домой мальчика и стали просить еды. И
вдруг…
«У меня потемнело в глазах. Из меня рыдающим галопом вырвался чужой дикий голос:
- Уходите! Уходите! Сволочи! Гады! Кровопийцы! Уходите!
(…) Остальные разом потухнув, опустив руки, начали поворачиваться ко мне спинами, расползаясь без спешки,
вяло.
А я не мог остановиться и кричал рыдающе».
Как эмоционально описан этот эпизод! Какими простыми, распространёнными в жизненном обиходе словами, всего
в нескольких фразах Тендряков передаёт эмоциональный надрыв ребёнка, его страх и протест, соседствующие с
покорностью и безнадёжностью обречённых людей. Именно благодаря простоте и удивительно точному выбору слов в
воображении читателя с необычайной яркостью вырисовываются картины, о которых повествует Владимир Тендряков.
Итак, этот десятилетний мальчик исцелился, но полностью ли? Да, он больше не вынес бы куска хлеба стоящему
под его окном умирающему от голода «куркулю». Но была ли при том спокойна его совесть? Он не спал по ночам, он
думал: «Я дурной мальчишка, ничего не могу с собой поделать - жалею своих врагов!»
И тут появляется собака. Вот оно - самое голодное существо в посёлке! Володя хватается за неё, как за
единственный способ не сойти с ума от сознания того, что он ежедневно «съедает» жизни нескольких людей. Мальчик
кормит эту несчастную собаку, которая не существует ни для кого, но понимает, что «не облезшего от голода пса кормил
я кусками хлеба, а свою совесть».
Можно было бы завершить рассказ на этой, сравнительно радостной, ноте. Но нет, автор включил ещё один
эпизод, усиливающий тяжёлое впечатление. «В тот месяц застрелился начальник станции, которому по долгу службы
приходилось ходить в красной шапке вдоль вокзального скверика. Он не догадался найти для себя несчастную
собачонку, чтоб кормить каждый день, отрывая хлеб от себя».
Так заканчивается рассказ. Но даже после этого читателя ещё долго не покидают ощущения ужаса и морального
опустошения, вызванные всеми страданиями, которые невольно, благодаря мастерству автора, он переживал вместе с
героем. Как я уже отметила, в этом рассказе поражает способность автора передавать не только события, но и
чувства.
«Глаголом жги сердца людей». Такое наставление истинному поэту звучит в стихотворении А. С. Пушкина
«Пророк». И Владимиру Тендрякову это удалось. Он сумел не только красочно изложить свои детские воспоминания, но
и пробудить сострадание и сопереживание в сердцах читателей.

Владимир Фёдорович Тендряков

«Хлеб для собаки»

Детство Владимира Тендрякова прошло в безрадостную эпоху послереволюционной России и сталинских репрессий, весь ужас которых остался в его памяти мрачным следом детских воспоминаний, составивших основу рассказа «Хлеб для собаки». Возможно, именно эффект детских впечатлений помог автору столь ясно и непредвзято описать события, происходившие в небольшом пристанционном посёлке, в котором и прошли первые годы его жизни.

А происходило там то же, что и во многих других подобных посёлках: раскулаченные «зажиточные» крестьяне, сосланные в Сибирь и не добравшиеся до места ссылки, были брошены умирать голодной смертью в маленьком березнячке на глазах у жителей посёлка. Взрослые старались обходить это ужасное место стороной. А дети… «Никакие ужасы не могли заглушить нашего зверушечьего любопытства», — пишет автор. «Окаменевая от страха, брезгливости, изнемогая от упрятанной панической жалости, мы наблюдали…». Дети наблюдали за смертью «куркулей» (так там называли «живущих» в березнячке).

Для усиления впечатления, производимого картиной, автор прибегает к методу антитезы. Владимир Тендряков подробно описывает ужасающую сцену смерти «куркуля», который «вставал во весь рост, обхватывал ломкими лучистыми руками гладкий сильный ствол берёзы, прижимался к нему угловатой щекой, открывал рот, просторно чёрный, ослепительно зубастый, собирался, наверное, крикнуть <…> проклятие, но вылетал хрип, пузырилась пена. Обдирая кожу на костистой щеке, „бунтарь“ сползал вниз по стволу и <…> затихал насовсем». В этом отрывке мы видим противопоставление ломких, лучистых рук гладкому, сильному стволу берёзы. Подобный приём приводит к усилению восприятия как отдельных фрагментов, так и всей картины.

Вслед за этим описанием следует философский вопрос начальника станции, по долгу службы вынужденного следить за «куркулями»: «Что же вырастет из таких детей? Любуются смертью. Что за мир станет жить после нас? Что за мир…». Подобный вопрос звучит как бы от самого автора, который спустя много лет поражается тому, как он, впечатлительный мальчик, не сошёл с ума при виде подобной сцены. Но далее он вспоминает, что ранее уже являлся свидетелем того, как голод заставлял «опрятных» людей идти на публичные унижения. Это несколько «обмозолило» его душу.

Обмозолило, но не настолько, чтобы остаться равнодушным к этим голодающим людям, будучи сытым. Да, он знал, что быть сытым это стыдно, и старался не показывать этого, но всё же тайком он выносил остатки своей еды «куркулям». Так продолжалось некоторое время, но потом число попрошаек стало расти, а прокормить более двух человек мальчик уже не мог. И тогда случился срыв «излечение», как его назвал сам автор. В один день у забора его дома собралось множество голодных. Они встали на пути возвращавшегося домой мальчика и стали просить еды. И вдруг… «У меня потемнело в глазах. Из меня рыдающим галопом вырвался чужой дикий голос: «Уходите! Уходите! Сволочи! Гады! Кровопийцы! Уходите! <…> Остальные разом потухнув, опустив руки, начали поворачиваться ко мне спинами, расползаясь без спешки, вяло. А я не мог остановиться и кричал рыдающе.»

Как эмоционально описан этот эпизод! Какими простыми, распространёнными в жизненном обиходе словами, всего в нескольких фразах Тендряков передаёт эмоциональный надрыв ребёнка, его страх и протест, соседствующие с покорностью и безнадёжностью обречённых людей. Именно благодаря простоте и удивительно точному выбору слов, в воображении читателя с необычайной яркостью вырисовываются картины, о которых повествует Владимир Тендряков.

Итак, этот десятилетний мальчик исцелился, но полностью ли? Да, он больше не вынес бы куска хлеба стоящему под его окном умирающему от голода «куркулю». Но была ли при том спокойна его совесть? Он не спал по ночам, он думал: «Я дурной мальчишка, ничего не могу с собой поделать — жалею своих врагов!»

И тут появляется собака. Вот оно самое голодное существо в посёлке! Володя хватается за неё, как за единственный способ не сойти с ума от ужаса сознания того, что он ежедневно «съедает» жизни нескольких людей. Мальчик кормит эту несчастную собаку, которая не существует ни для кого, но понимает, что «не облезщего от голода пса кормил я кусками хлеба, а свою совесть».

Можно было бы завершить рассказ на этой, сравнительно радостной, ноте. Но нет, автор включил ещё один эпизод, усиливающий тяжёлое впечатление. «В тот месяц застрелился начальник станции, которому по долгу службы приходилось ходить в красной шапке вдоль вокзального скверика. Он не догадался найти для себя несчастную собачонку, чтоб кормить каждый день, отрывая хлеб от себя»

Так заканчивается рассказ. Но, даже после этого, читателя ещё долго не покидают ощущения ужаса и морального опустошения, вызванные всеми страданиями, которые невольно, благодаря мастерству автора, он переживал вместе с героем. Как я уже отметила, в этом рассказе поражает способность автора передавать не только события, но и чувства.

«Глаголом жги сердца людей». Такое наставление истинному поэту звучит в стихотворении А. С. Пушкина «Пророк». И Владимиру Тендрякову это удалось. Он сумел не только красочно изложить свои детские воспоминания, но и пробудить сострадание и сопереживание в сердцах читателей.

В основу рассказа «Хлеб для собаки» легли детские воспоминания автора. События происходили в маленьком пристанционном поселке, где жил автор.

Как и во многих подобных местах раскулаченные крестьяне, не добравшиеся до места их ссылки, были оставлены умирать от голода в местном березнячке. Взрослые жители поселка обходили то место стороной, а детвора, изнемогая от любопытства к происходящему, наблюдала за гибелью этих несчастных, которых назвали куркулями.

Автор усиливая восприятие происходящих событий прибегает к методу антитезы. Описывая ужасную сцену гибели одного из куркулей, автор противопоставляет ломкие и лучистые руки погибающего гладкому и сильному стволу березы.

За жутким описанием мельчайших подробностей смерти бунтаря следует философский вопрос, возникающий у начальника станции. Он целыми днями по долгу службы наблюдает за куркулями. Он задается вопросом о том, какие люди могут вырасти из этих детей, ежедневно видящих смерть. «Что за мир станет жить после нас?» Автор удивляется самому себе, раздумывая над тем, как он тогда не лишился ума от увиденной сцены. Произошло «обморожение» его души, когда он видел людей, готовых ради куска хлеба пойти на унижения.

Автор не оставался равнодушным к голодающим. Он стыдился своей сытости. Тайком носил остатки еды несчастным «куркулям». Число просящих росло. Прокормить дольше двух мальчишек автору было не под силу. Однажды его путь домой преградили голодающие и стали просить еду. Внезапно с автором приключилось помутнение рассудка, он стал кричать, чтобы все немедленно уходили, обзывать их гадами и сволочами. Эти люди ушли, а он продолжал кричать.

Этот десятилетний мальчишка перестал выносить еду голодным, но мучился от этого по ночам.

Появление собаки спасло мальчишку от сумасшествия, от осознания того, что он ежедневно съедает жизни нескольких людей. Он кормит это голодное существо, понимая что он кормит свою совесть.

Рассказ завершается самоубийством начальника станции, который не догадался отыскать себе голодного пса и кормить его, тем самым успокаивая свою совесть.

В послереволюционной России и сталинских репрессиях происходило детство Владимира Тендрякова, в его памяти сохранился весь ужас тех времен. Именно эти воспоминания и составляют основу рассказа «Хлеб для собаки».
Раскулаченные зажиточные крестьяне, которых сослали в Сибирь и которые не добрались до места ссылки, умирали от голода на глазах у жителей посёлка, в маленьком березнячке. Взрослые обходили стороной это ужасное место, а дети не могли пересилить свое любопытство и наблюдали за смертью кулаков, или их еще называли куркулями.

Автор очень подробно описывает страшную сцену смерти кулака, который, встав во весь рост, обхватил ломкими руками ствол берёзы, и прижался к нему щекой и хотел, что-то крикнуть, но не смог и опять по стволу сполз в низ и умер.
Начальник станции, который следит за куркулями, говорит о том, что не понятно, что вырастит из детей, которые наблюдают за смертью. Этим вопросом задается и сам автор, который поражается тому, что в детстве не сошёл с ума видя подобную сцену. Но потом он вспоминает о том, что раньше он становился свидетелем того, как голод заставлял приличных людей идти на унижения. Это несколько очерствило его душу.

Это конечно, очерствило ему душу, но не до такой степени, чтобы к этим голодающим людям быть равнодушным, когда сам он был сыт. Он остатки своей еды выносил тайком для куркулей. Это он делал в течении некоторого времени, но потом попрошаек стало больше, и мальчик уже не мог прокормить более двух человек. И в один день случилось то, что у забора его дома собралось много голодных. Они встали на пути мальчика, когда тот возвращался домой и стали у него просить еды. И вдруг мальчик на них стал кричать и говорить о том, чтобы они уходили. Попрошайки стали уходить, а он все не остановиться и все рыдающе кричал.

После этого мальчик больше не выносил куркулям хлеба, но его совесть была не спокойна, поэтому он не спал ночами и все думал о том, что он плохой мальчишка, и что помогает своим е врагам.
И тут приходит собака. И мальчик хватается за нее, чтобы не сойти с ума от того, что он каждый день губит жизнь нескольких людей. Мальчик начинает кормит эту собаку, но он понимает, что куском хлеба кормил он не голодную собаку, а свою совесть.

Рассказ заканчивается описанием смерти начальника станции, следившего за куркулями, который застрелился, и не догадался для себя найти бедную собачку, чтобы кормить ее каждый день.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Хлеб для собаки». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

«Человек» и «недочеловек»… Где грань между ними? Какая она? Где проходит? Вопросы спорные и сложные. Одно можно сказать - грань тонкая, очень тонкая, и у каждого она своя. Одному достаточно испытать зависть, ревность, и он теряет человеческий образ, другому - страх, голод, нищету или, наоборот, окунуться в роскошь, у третьего - звериный оскал от рождения. Испытаний множество. Отсюда и превеликое множество судеб. Одни не выдерживают, сдаются и умирают, физически или духовно - разницы нет, более того, смерть «души» намного ужаснее. Другие тоже вроде прогибаются, но безустанно продолжают поиск спасительной соломинки, и находят её, потому что её не может не быть… Рассказ Тендрякова «Хлеб для собаки» - как раз об этой тончайшей грани…

Голодная послереволюционная Россия

Послереволюционная Россия. Какими словами её описать? Какими красками изобразить царивший повсеместно голод и ужас? Только чёрными! Но чёрное без белого не имеет смысла, впрочем, как и белое без чёрного. Поэтому Владимир Тендряков в своём произведении «Хлеб для собаки» (краткое содержание следует далее), конечно же, наряду с мрачными тонами использует и все оттенки светлого. Их не так много, как хотелось бы, но они есть, а значит, есть и надежда, и любовь, и справедливость…

«Хлеб для собаки»: краткое содержание произведения В. Тендрякова

Шел 1933 год. Лето. Маленький русский город. Прокопченное вокзальное здание. Недалеко от него - вылущенный заборчик, за ним - сквозной березовый скверик, а в нём, на пыльной траве - те, кого уже давно не считали людьми. Взаправду, у них были документы, измусоленные, но удостоверяющие личность: фамилия, имя, отчество, год рождения, за что был осужден и куда выслан… Но это уже никого не волновало, как и то, что они едят, пьют, где живут, кем работают. Они - раскулаченные мужики, лишенцы, враги народа, или, как их называли, «куркули», а значит, они выпали из числа людей.

Впрочем, выглядели и вели они себя тоже не как люди. Истощенные голодом и болезнями, одни казались обтянутыми тёмной кожей скелетами с огромными пустыми глазами, другие - раздутыми от водянки «слонами» с посиневшей от натяжения кожей. Одни грызли кору на деревьях или ели мусор с земли, другие лежали в пыли, стонали, пусто уставившись в небо. Но больше всего походили на людей те, кто уже покинул мир живых. Они лежали покойно, умиротворённо. Однако и среди них были «бунтари». Их при прощальном вздохе охватывало настоящее безумие - они поднимались, силились выкрикнуть убийственные ядовитые проклятия, но вылетало одно лишь хрипение, пузырилась пена, и они затихали, навсегда… Рассказ «Хлеб для собаки» на этом эпизоде не заканчивается.

Главный герой рассказа

Взрослые старались обходить это мрачное место. Детвора тоже не заходила, боялась, но любопытство, «зверушечье» какое-то, брало вверх, и они лезли на забор и оттуда наблюдали за происходящим. Их душил страх, брезгливость, они изнемогали от скрытой, и оттого невыносимо острой, пронизывающей жалости, но продолжали смотреть во все глаза. «Что же вырастет из таких детей? Любуются смертью…» - говорил начальник станции, бродящий по долгу службы по перрону.

Среди тех детей был и десятилетний мальчик Володька Тенков - главный герой рассказа «Хлеб для собаки». Анализ произведения поможет лучше понять тему, идею и проблематику произведения. Рассказ разворачивается как череда воспоминаний, следовательно, повествование ведется от первого лица - от имени этого мальчика. Уже взрослым он довольно долго удивлялся и не мог понять, как он, будучи ребенком, уязвимым, впечатлительным, с неокрепшей психикой, не заболел и не сошёл с ума от того мрака и ужаса. Но далее он вспоминает, что душа его к тому времени уже была «обмозолена». Человек ко всему рано или поздно привыкает, смиряется. Вот и его душа привыкла видеть боль, страдания, публичные унижения «опрятных» людей от одного только голода. Впрочем, привыкла ли? Нет, скорее, выработала свой «защитный слой». Она страдала и бесконечно мучилась, но продолжала глубоко дышать, сопереживать и искать спасительные пути из безысходности.

Стыдно быть сытым

Вначале Володька пытался честно разделить свой завтрак - четыре куска хлеба - с друзьями-одноклассниками. Но желающих и «страждущих» оказалось слишком много - со всех сторон тянулись руки. Хлеб упал, и несколько ног от нетерпения, без всякого злого умысла, прошлись по кускам и раздавили их…

Володьку мучила, но в тоже время и не давала сходить ему с ума еще одна мысль: те, кто умирали в березовом скверике - враги. А с врагами что делают? Их уничтожают, иначе - никак, ведь побеждённый враг всё одно враг: он никогда не простит и обязательно нож за спиной точить станет. А с другой стороны, можно ли считать врагом того, кто грызёт кору в березняке? Или враги те умершие от голода старики и дети в раскулаченных сёлах? На эти вопросы он нашёл свой ответ: он не может «поглощать» свои «яства» один, с кем-то делиться - просто необходимо, даже если он или она - враг... «Хлеб для собаки», краткое содержание которого приведено в этой статье, - это рассказ о муках совести, которые страшны, но без которых душа человека умирает.

Кто самый голодный?

Он украдкой не доедал то, что ему подавалось на обед или ужин, и честно сэкономленные «воровские» продукты относил тому, кто был, по его мнению, самым-самым голодным. Такого человека было найти и легко, и трудно. Голодными были в посёлке все, но кто самый? Как узнать? Ошибиться нельзя…

Он отдал свои «обжигающие сквозь карманы» остатки обеда одному «дяденьке» с бледным раздутым лицом, и положил так делать каждый день. Одного «осчастливить» у него получилось, но со временем число попрошаек стало неумолимо расти. Всякий день возле его дома их собиралось великое множество. Они стояли весь день и без устали ждали его выхода. Что делать? Прокормить более двух - сил не хватит. А ведь говорил отец, что невозможно чайной ложкой море вычерпать... И тогда с ним случился срыв, или, как он сам сказал, «излечение». В один миг потемнело в глазах, и откуда-то из недр души вырвались неподвластные ему рыдания и крик: «Уходите! Уходите! Гады! Сволочи! Кровопийцы!» И они молча развернулись и ушли. Навсегда.

В. Тендряков: «Хлеб для собаки», или «Пища для совести»

Да, от мальчишеской жалости он излечился, но что делать с совестью? От неё невозможно избавиться, иначе - смерть. Он сыт, очень сыт, можно сказать, до отвала. Наверное, этих продуктов пятерым хватило бы, чтобы спастись от лютой голодной смерти. Он их не спас, он их жизни просто-напросто съел. Эти мысли не давали ему ни есть, ни спать. Но однажды к их крыльцу подошла собака. У неё были пустые, «немытые» глаза… И вдруг Володьку словно банным паром обдало: вот оно - самое голодное и несчастное существо в мире! И он начал её кормить: каждый день выносил ей кусок хлеба. Она схватывала его на лету, но так ни разу и не подошла к мальчику. Самое преданное человеку существо на земле так ни разу ему не доверилось. Но Володе и не нужна была эта благодарность. Не ободранного пса он подкармливал, а свою совесть. Нельзя сказать, что предложенная «пища» так уж нравилась совести. Она время от времени «хворала», но без угрозы смертельного исхода. На этом рассказ не заканчивается. В.Тендряков («Хлеб для собаки») включил ещё один эпизод, совсем маленький, но очень эффектный, можно сказать, от автора эмоциональное «итого».

В тот самый месяц совершил самоубийство тот самый прогуливающийся по перрону начальник станции. «Человек» и «недочеловек»: он переступил эту тонкую грань и не выдержал… Как он не догадался найти для себя какую-нибудь плешивенькую собачонку, чтоб отрывать от себя что-то и делиться этим каждый день? Вот она истина!

Ещё раз хочется напомнить, что статья посвящена рассказу В. Тендрякова «Хлеб для собаки». Краткое содержание не может отобразить в полной мере тот эмоциональный надрыв в душе маленького мальчика, описать его страх и вместе с тем безмолвный протест против существующего миропорядка. Поэтому прочтение произведения в полном объеме просто необходимо.

Детство Владимира Тендрякова прошло в безрадостную эпоху послереволюционной России и сталинских репрессий, весь ужас которых остался в его памяти мрачным следом детских воспоминаний, составивших основу рассказа «Хлеб для собаки». Возможно, именно эффект детских впечатлений помог автору столь ясно и непредвзято описать события, происходившие в небольшом пристанционном посёлке, в котором и прошли первые годы его жизни.

А происходило там то же, что и во многих других подобных посёлках: раскулаченные «зажиточные» крестьяне, сосланные в Сибирь и не добравшиеся до места ссылки, были брошены умирать голодной смертью в маленьком березнячке на глазах у жителей посёлка. Взрослые старались обходить это ужасное место стороной. А дети... «Никакие ужасы не могли заглушить нашего зверушечьего любопытства», - пишет автор. «Окаменевая от страха, брезгливости, изнемогая от упрятанной панической жалости, мы наблюдали...». Дети наблюдали за смертью «куркулей» (так там называли «живущих» в березнячке).

Для усиления впечатления, производимого картиной, автор прибегает к методу антитезы. Владимир Тендряков подробно описывает ужасающую сцену смерти «куркуля», который «вставал во весь рост, обхватывал ломкими лучистыми руками гладкий сильный ствол берёзы, прижимался к нему угловатой щекой, открывал рот, просторно чёрный, ослепительно зубастый, собирался, наверное, крикнуть <…> проклятие, но вылетал хрип, пузырилась пена. Обдирая кожу на костистой щеке, „бунтарь“ сползал вниз по стволу и <…> затихал насовсем». В этом отрывке мы видим противопоставление ломких, лучистых рук гладкому, сильному стволу берёзы. Подобный приём приводит к усилению восприятия как отдельных фрагментов, так и всей картины.

Вслед за этим описанием следует философский вопрос начальника станции, по долгу службы вынужденного следить за «куркулями»: «Что же вырастет из таких детей? Любуются смертью. Что за мир станет жить после нас? Что за мир?...». Подобный вопрос звучит как бы от самого автора, который спустя много лет поражается тому, как он, впечатлительный мальчик, не сошёл с ума при виде подобной сцены. Но далее он вспоминает, что ранее уже являлся свидетелем того, как голод заставлял «опрятных» людей идти на публичные унижения. Это несколько «обмозолило» его душу.

Обмозолило, но не настолько, чтобы остаться равнодушным к этим голодающим людям, будучи сытым. Да, он знал, что быть сытым это стыдно, и старался не показывать этого, но всё же тайком он выносил остатки своей еды «куркулям». Так продолжалось некоторое время, но потом число попрошаек стало расти, а прокормить более двух человек мальчик уже не мог. И тогда случился срыв «излечение», как его назвал сам автор. В один день у забора его дома собралось множество голодных. Они встали на пути возвращавшегося домой мальчика и стали просить еды. И вдруг... «У меня потемнело в глазах. Из меня рыдающим галопом вырвался чужой дикий голос: «Уходите! Уходите! Сволочи! Гады! Кровопийцы! Уходите! <…> Остальные разом потухнув, опустив руки, начали поворачиваться ко мне спинами, расползаясь без спешки, вяло. А я не мог остановиться и кричал рыдающе.»

Как эмоционально описан этот эпизод! Какими простыми, распространёнными в жизненном обиходе словами, всего в нескольких фразах Тендряков передаёт эмоциональный надрыв ребёнка, его страх и протест, соседствующие с покорностью и безнадёжностью обречённых людей. Именно благодаря простоте и удивительно точному выбору слов, в воображении читателя с необычайной яркостью вырисовываются картины, о которых повествует Владимир Тендряков.

Итак, этот десятилетний мальчик исцелился, но полностью ли? Да, он больше не вынес бы куска хлеба стоящему под его окном умирающему от голода «куркулю». Но была ли при том спокойна его совесть? Он не спал по ночам, он думал: «Я дурной мальчишка, ничего не могу с собой поделать - жалею своих врагов!»

И тут появляется собака. Вот оно самое голодное существо в посёлке! Володя хватается за неё, как за единственный способ не сойти с ума от ужаса сознания того, что он ежедневно «съедает» жизни нескольких людей. Мальчик кормит эту несчастную собаку, которая не существует ни для кого, но понимает, что «не облезщего от голода пса кормил я кусками хлеба, а свою совесть».

Можно было бы завершить рассказ на этой, сравнительно радостной, ноте. Но нет, автор включил ещё один эпизод, усиливающий тяжёлое впечатление. «В тот месяц застрелился начальник станции, которому по долгу службы приходилось ходить в красной шапке вдоль вокзального скверика. Он не догадался найти для себя несчастную собачонку, чтоб кормить каждый день, отрывая хлеб от себя»

Так заканчивается рассказ. Но, даже после этого, читателя ещё долго не покидают ощущения ужаса и морального опустошения, вызванные всеми страданиями, которые невольно, благодаря мастерству автора, он переживал вместе с героем. Как я уже отметила, в этом рассказе поражает способность автора передавать не только события, но и чувства.

«Глаголом жги сердца людей». Такое наставление истинному поэту звучит в стихотворении А. С. Пушкина «Пророк». И Владимиру Тендрякову это удалось. Он сумел не только красочно изложить свои детские воспоминания, но и пробудить сострадание и сопереживание в сердцах читателей.

Вы прочитали краткое содержание рассказа Хлеб для собаки. Предлагаем вам посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с другими изложениями популярных писателей.