Примеры диалектизмов в литературных произведениях. Виды диалектизмов как отдельные черты самобытного русского народа

В художественной речи диалектизмы выполняют важные стилистические функции: помогают передать местный колорит, особенности речи героев, наконец, диалектная лексика может быть источником речевой экспрессии.

Использование диалектизмов в русской художественной литературе имеет свою историю. Поэтика XVIII в. допускала диалектную лексику только в низкие жанры, главным образом в комедии; диалектизмы были отличительной особенностью нелитературной, преимущественно крестьянской речи персонажей. При этом часто в речи одного героя смешивались диалектные черты различных говоров.

Писатели-сентименталисты, предубежденные против грубого, «мужицкого» языка, ограждали свой слог от диалектной лексики.

Интерес к диалектизмам был вызван стремлением писателей-реалистов правдиво отразить жизнь народа, передать «простонародный» колорит. К диалектным источникам обращались И.А. Крылов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой и др. У Тургенева, например, часто встречаются слова из орловского и тульского говоров (большак, гуторить, понева, зелье, волна, лекарка, бучило и др.). Писатели XIX в. использовали диалектизмы, которые отвечали их эстетическим установкам. Это не значит, что в литературный язык допускались лишь какие-то опоэтизированные диалектные слова. Стилистически могло быть оправдано и обращение к сниженной диалектной лексике. Например: Как нарочно, мужички встречались все обтерханные (Т.) - здесь диалектизм с отрицательной эмоционально-экспрессивной окраской в контексте сочетается с другой сниженной лексикой (ракиты стояли, как нищие в лохмотьях; крестьяне ехали на плохих клячонках).

Современные писатели также используют диалектизмы при описании деревенского быта, пейзажа, при передаче склада речи персонажей. Умело введенные диалектные слова являются благодарным средством речевой экспрессии.

Следует различать, с одной стороны, «цитатное» употребление диалектизмов, когда они присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться.

При «цитатном» употреблении диалектизмов важно соблюдать чувство меры, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Например: Все вечера, а то и ночи сидят [ребята] у огончиков, говоря по-местному, да пекут опалихи, то есть картошку (Абр.) - такое употребление диалектизмов стилистически оправдано. При оценке эстетического значения диалектной лексики следует исходить из ее внутренней мотивированности и органичности в контексте. Само по себе присутствие диалектизмов еще не может свидетельствовать о реалистическом отражении местного колорита. Как справедливо подчеркивал А.М. Горький, «быт нужно в фундамент укладывать, а не на фасад налеплять. Местный колорит - не в употреблении словечек: тайга, заимка, шаньга - он должен из нутра выпирать».

Более сложной проблемой является использование диалектизмов наравне с литературной лексикой как стилистически однозначных речевых средств. В этом случае увлечение диалектизмами может привести к засорению языка произведения. Например: Все вабит, привораживает; Плавал одаль белозор; Склон с прикрутицей муравится - такое введение диалектизмов затемняет смысл.

При определении эстетической ценности диалектизмов в художественной речи следует учитывать, какие слова выбирает автор. Исходя из требования доступности, понятности текста, обычно отмечают как доказательство мастерства писателя употребление таких диалектизмов, которые не требуют дополнительных разъяснений и понятны в контексте. Поэтому часто писатели условно отражают особенности местного говора, используя несколько характерных диалектных слов. В результате такого подхода нередко диалектизмы, получившие распространение в художественной литературе, становятся «общерусскими», утратив связь с конкретным народным говором. Обращение писателей к диалектизмам этого круга уже не воспринимается современным читателем как выражение индивидуальной авторской манеры, оно становится своего рода литературным штампом.

Писатели должны выходить за рамки «междиалектной» лексики и стремиться к нестандартному использованию диалектизмов. Примером творческого решения этой задачи может быть проза В.М. Шукшина. В его произведениях нет непонятных диалектных слов, но речь героев всегда самобытна, народна. Например, яркая экспрессия отличает диалектизмы в рассказе «Как помирал старик»:

Егор встал на припечек, подсунул руки под старика.

Держись мне за шею-то... Вот так! Легкий-то какой стал!..

Выхворался... (...)

Вечерком ишо зайду попроведаю. (...)

Не ешь, вот и слабость, - заметила старуха. - Может, зарубим курку - сварю бульону? Он ить скусный свеженькой-то... А? (...)

Не надо. И поисть не поем, а курку решим. (...)

Хоть счас-то не ерепенься!.. Одной уж ногой там стоит, а ишо шебаршит ково-то. (...) Да ты что уж, помираешь, что ли? Может, ишо оклемаисся.(...)

Агнюша, - с трудом сказал он, - прости меня... я маленько заполошный был...

Характерные для нашей исторической эпохи процессы все большего распространения литературного языка и отмирания диалектов проявляются в сокращении лексических диалектизмов в художественной речи.

В каждой школе изучается современный русский литературный язык. Литературным, или «стандартным», называют язык повседневного общения, официально-деловых документов, школьного обучения, письменности, науки, культуры, художественной литературы. Его отличительная черта – нормированность, т.е. наличие правил, соблюдение которых обязательно для всех членов общества. Они закреплены (кодифицированы) в грамматиках, справочниках, школьных учебниках, словарях современного русского языка.

Однако для большой части жителей России языком повседневного общения является говор. Говор , или диалект, – самая маленькая территориальная разновидность языка, на которой говорят жители одной деревни или нескольких близлежащих деревень. В говорах, как и в литературном языке, действуют свои языковые законы. Это значит, что каждый, говорящий на диалекте, знает, как можно сказать в своем говоре, а как нельзя. «У нашый дяревни так гаворють, а у Жытицъх саусем (совсем) другая гаворка (говор, наречие)», – замечают в деревне Кашкурино Смоленской области. Правда, эти законы отчетливо не осознаются, тем более не имеют письменного свода правил. Русским диалектам свойственна только устная форма существования, в отличие, например, от немецких диалектов и от литературного языка, обладающих устной и письменной формами бытования.

Различие и взаимодействие

Сфера применения говора гораздо уже, чем литературного языка, который является средством общения (коммуникации) для всех людей, говорящих по-русски. Следует заметить, что литературный язык постоянно воздействует на диалекты через школу, радио, телевидение, прессу. Это отчасти разрушает традиционный говор. В свою очередь, диалектные нормы влияют на литературный язык, что ведет к возникновению территориальных разновидностей литературного языка.

Широко известно противопоставление московской и петербургской литературной нормы (последняя сформировалась под воздействием северо-западных говоров): например, произношение [что], коне [ч’н]о в Петербурге в отличие от московского – [што], коне [шн]о , твердые губные в некоторых формах: се [м], восе [м]десят и другие случаи. Кроме того, различаются севернорусский и южнорусский варианты литературного произношения: для первого характерно частичное сохранение оканья , т.е. различение о и а, в безударных слогах (например, в Архангельске, Вологде, Владимире и др.), а для второго – произношение [g] фрикативного (в Рязани, Тамбове, Туле и др.) в отличие от литературного [г] взрывного.

Иногда литературный язык заимствует слова и выражения из диалектов. Это относится в первую очередь к предметно-бытовой и производственно-промысловой лексике: жбан – ‘род кувшина с крышкой’, коврижка – ‘род пряника, чаще на меду’, косовица – ‘время, когда косят хлеба, травы’, обечайка – ‘боковая стенка различных цилиндрических или конических сосудов, барабанов, труб’. Особенно часто литературному языку не хватает «своих» слов для выражения чувств, т.е. экспрессивной лексики, которая быстрее других слов «стареет», утрачивая первоначальную выразительность. Тогда-то на помощь приходят диалекты. Из южных диалектов в литературный язык пришли слова валандаться ‘суетиться, бессмысленно тратить время’, хапать ‘хватать, жадно брать’, из северо-восточных – балагурить ‘разговаривать, шутить’, а распространившееся в разговорно-жаргонном языке словечко лох по происхождению является северо-западным. Оно имеет значение ‘разиня, шалопай’.

Надо заметить, что по своему происхождению говоры неоднородны: одни очень древние, а другие «помоложе». Говорами первичного образования называют те из них, которые распространены на территории раннего расселения восточнославянских племен, с VI в. до конца ХVI в., там, где складывался язык русской нации – в центре Европейской части России, включая Архангельскую область. На пространствах, куда русские люди переселялись, как правило, после ХVI в. из самых разных мест – северных, центральных и южных губерний России, – возникали говоры вторичного образования. Здесь смешивалось население, а значит, смешивались и те местные языки, на которых оно говорило, в результате получалось новое языковое единство. Так и рождались новые говоры в Среднем и Нижнем Поволжье, на Урале, Кубани, в Сибири и других краях России. Говоры центра являются для них «материнскими».

Хорошо или плохо?

В настоящее время людям, говорящим диалектно, свойственно двоякое отношение к своему языку. Сельские жители, с одной стороны, оценивают родной язык, сравнивая его с окружающими говорами, а с другой – с литературным языком.

В первом случае, когда свой говор сравнивается с языком соседей, он полагается хорошим, правильным, красивым, а «чужой» обычно оценивается как что-то нелепое, корявое, подчас даже смешное. Это часто отражено в частушках:

Как барановски девчонки
Говорят на букву ц:
«Дайте мыльце, полотенце
И цюлоцки на пеце !».

Здесь внимание обращено на очень распространенное в русских говорах явление – «цоканье», суть которого заключается в том, что на месте ч деревенские жители ряда мест произносят ц . С высмеиванием речевых особенностей соседей связано и большое число присловий. Куриса на улисе яйсо снесла – одна из дразнилок подобного рода. И это не преувеличение, не выдумки. В данном случае обыгрывается еще одна диалектная черта: произношение звука [c] на месте [ц], – присущая некоторым говорам Орловской, Курской, Тамбовской, Белгородской, Брянской областей. В русском языке звук [ц] (аффриката) состоит из двух элементов: [т+с] = [тс], если в говоре утрачивается первый элемент – [т], – на месте [ц] появляется [с].

Особенности произношения соседей подчас закрепляются в прозвищах. В деревне Поповка Тамбовской области нам довелось услышать высказывание: «Да мы их зовем щемяки , они на щ говорят : щищас (сейчас) приду» . Деревенские жители чутко улавливают отличия одного говора от другого. «В Орловке казаки больше шепелявили . Поговорка (“говор, произношение”) у их друга. У забайкальских казаков тоже интересные поговорки» , – записали диалектологи мнение уроженцев с. Албазино Сковородинского района Амурской области о языке казаков.

Но вот при сравнении с литературным языком уже свой говор оценивается как плохой, «серый», неправильный, а литературный язык – как хороший, которому следует подражать.

Сходные наблюдения о диалектах находим в книге М.В. Панова «История русского литературного произношения XVIII–ХХ вв.»: «Те, кто говорят диалектно, стали стыдиться своей речи. И раньше, бывало, стыдились, если попадали в городскую, недиалектную среду. Сейчас и в своей семье старшие слышат от младших, что они, старшие, говорят “неправильно”, “некультурно”. Голос лингвистов, советующих сохранять уважение к диалекту и использовать местную речь в семье, среди односельчан (а в иных условиях пользоваться речью, которой учит школа), – этот голос не был услышан. Да и звучал он тихо, не широковещательно».

Уважительное отношение к литературному языку закономерно и вполне понятно: тем самым осознается и подчеркивается его ценность и значимость для всего общества. Однако пренебрежительное отношение к собственному говору и к говорам вообще как к речи «отсталой» безнравственно и несправедливо. Говоры возникли в процессе исторического развития народа, и в основе всякого литературного языка лежит диалект. Вероятно, если бы не Москва стала столицей Русского государства, наш литературный язык тоже был бы иной. Поэтому все диалекты с лингвистической точки зрения равноценны.

Судьба диалектов

Стоит обратить внимание на тот факт, что во многих странах Западной Европы с уважением и заботой относятся к изучению местных говоров: в ряде французских провинций родной диалект преподают на факультативных занятиях в школе и отметка за него ставится в аттестат. В Германии вообще принято литературно-диалектное двуязычие. Похожая ситуация наблюдалась и в России ХIХ в.: образованные люди, приезжая из деревни в столицы, говорили на литературном языке, а дома, в своих поместьях, при общении с крестьянами и соседями пользовались местным диалектом.

Причины современного пренебрежительного отношения к диалектам следует искать в нашем прошлом, в идеологии тоталитарного государства. В пору преобразований в сельском хозяйстве (период коллективизации) все проявления материальной и духовной жизни старой русской деревни объявлялись пережитками прошлого. Выселялись из родных мест целые семьи, их объявляли кулаками, поток трудолюбивых и хозяйственных крестьян устремился из Центральной России в Сибирь и Забайкалье, многие из них погибли. Для самих крестьян деревня превратилась в место, откуда надо было бежать, чтобы спастись, забыть все, что с ней связано, в том числе и язык. В результате во многом была утрачена традиционная культура крестьянства. Это коснулось и языка. Прогнозировалось, даже учеными-лингвистами, быстрое исчезновение народных говоров. Целое поколение уроженцев деревни, сознательно отказываясь от родного говора, не сумело по многим причинам воспринять новую для себя языковую систему – литературный язык, овладеть им. Это привело к упадку языковой культуры в стране.

Языковое сознание является частью культурного самосознания, и если мы хотим возродить культуру, способствовать ее расцвету, то начинать это надо с языка. «Между самосознанием элементов языка и других элементов культуры нет четко выраженной границы… в переломные исторические эпохи родной язык становится символом национального самосознания», – пишет московский лингвист С.Е. Никитина, исследовавшая народную картину мира.

Именно поэтому нынешний момент благоприятен для изменения отношения к диалектам в обществе, для пробуждения интереса к родному языку во всех его проявлениях. В последние десятилетия сбором и описанием говоров занимаются научно-исследовательские институты Российской академии наук, многие университеты России, ими издаются различного рода диалектные словари. Подобная собирательская деятельность, в которой принимают участие и студенты гуманитарных факультетов, важна не только для лингвистики, но и для изучения культуры и истории народа, и, несомненно, для воспитания молодежи. Дело в том, что, исследуя говоры, мы познаем новый удивительный мир – мир народных традиционных представлений о жизни, часто очень отличающихся от современных. Недаром Н.В. Гоголь в «Мертвых душах» замечает: «И всякий народ… своеобразно отличился своим собственным словом, которым… отражает часть собственного своего характера”.

Какова же судьба диалектов в нынешнее время? Сохранились ли они или же местные говоры – редкие экзотизмы, за которыми надо ехать далеко в глубинку? Оказывается, сохранились, несмотря на всеобщую грамотность, влияние телевидения, радио, многочисленных газет и журналов. И сохранились не только в труднодоступных местах, но и в районах, близких к столицам и большим городам. Конечно, на диалекте говорят люди старшего и среднего поколения да маленькие дети, если их воспитывают деревенские бабушки и дедушки. Они-то, старожилы, и являются хранителями местного языка, тем необходимым источником информации, который ищут диалектологи. В речи молодежи, уезжающей из деревни, сохраняются лишь отдельные диалектные черты, но есть ведь и такие, кто остается дома навсегда. Они тоже пользуются, живя в деревне, народно-разговорной речью. Хотя диалекты в значительной степени разрушаются, прогнозировать их скорое исчезновение нельзя. Знакомясь с народно-разговорной речью, мы получаем сведения о названиях предметов быта, значениях диалектных слов, понятий, которые не встречаются в городе. Но не только это. В говорах отражены вековые традиции ведения хозяйства, особенности семейного уклада, старинные обряды, обычаи, народный календарь и многое другое. Поэтому так важно записывать речь сельских жителей для дальнейшего изучения. В каждом говоре есть множество выразительных, ярких словесных образов, фразеологизмов, поговорок, загадок:

Ласково слово не трудно, да споро (выгодно, успешно, полезно); Вранье не споро: попутает скоро; Худое молчание лучше доброго ворчания; Не гляжу, так не вижу, не хочу, так не слышу; а вот загадки: Что слаще всего и горче всего? (Слово); У двух матерей по пяти сыновей, все в одно имя (пальцы); Одного не знаю, другого не вижу, третьего не помню (смерть, возраст и рождение).

Диалектизмы в художественной литературе

Диалектные слова нередки в художественной литературе. Обычно их используют те писатели, которые сами родом из деревни, или же те, кто хорошо знаком с народной речью: А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков И.С. Тургенев, Н.С. Лесков, Н.А. Некрасов, И.А. Бунин, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.М. Пришвин, С.Г. Писахов, Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев, А.И. Солженицын, В.И. Белов, Е.И. Носов, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и многие другие.

Для современного городского школьника совершенно загадочно звучат строки С.Есенина из стихотворения “В хате”, которое приводится во многих учебных пособиях. Рассмотрим его и мы.

Пахнет рыхлыми драчонами,
У порога в дежке квас,
Над печурками точеными
Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,
В печке нитки попелиц,
А на лавке за солонкою –
Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низко ,
Старый кот к махотке кра дется
На парное молоко,

Квохчут куры беспокойные
Над оглоблями сохи,
На дворе обедню стройную
Запевают петухи.

А в окне на сени скатые,
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.

С.А. Есенин, по свидетельству современников, очень любил читать это стихотворение в 1915–1916 гг. перед публикой. Литературовед В.Чернявский вспоминает: «…Ему пришлось разъяснять свой словарь, – вокруг были “иностранцы”, – и ни “паз”, ни “дежка”, ни “улогий”, ни “скатый” не были им понятны». Поэт – уроженец села Константиново Рязанской губернии – часто употреблял в произведениях свои, рязанские слова и формы, непонятные жителям города, тем, кто знаком только с литературным языком. Их-то Чернявский называет «иностранцами». К иностранцам относится большинство из нас. Поэтому поясним значения выделенных слов. Непонятными в тексте стихотворения выступают не только рязанские слова, т.е. непосредственно диалектизмы, но и такие выражения, которые характеризуют быт любой деревни (хомут, соха, печурка, заслонка).

Драчона (дрочёна) – так называется толстый блин, чаще из пшеничной муки, смазанный сверху яйцом, или же картофельные оладьи. Именно эти значения самые распространенные в деревнях Рязанской области. В других русских говорах приведенное слово может обозначать совсем иное кушанье.

Дежка – слово очень широко распространено в южном наречии. Эту деревянную кадку изготовляли бондари, в хозяйстве дежек было несколько, их использовали и для засолки огурцов, грибов, и для хранения воды, кваса, и для приготовления теста. Как видим, в этой дежке налит квас.

Когда на уроке спрашиваешь школьников: «Как вы думаете: что означает слово печурки ?» – в ответ слышишь: «Маленькие печки». – «А почему же их несколько и они точеные?» Печурка – небольшая выемка в наружной или боковой стенке печи для сушки и хранения мелких предметов.

Попелица – образовано от диалектного слова попел – пепел.

Ухват – приспособление, при помощи которого вынимают горшки из печи (см. рисунок), представляет собой металлическую изогнутую пластину – рогатку, крепящуюся к ручке – длинной деревянной палке. Слово хотя и обозначает предмет крестьянского быта, но входит в литературный язык, а потому в словарях дается без пометы обл. (областное) или диал. (диалектное).

Махотка – глиняный горшок.

Низко, крадется – эти слова приведены с диалектным ударением.

Слова оглобли ‘элемент упряжи’, как и соха ‘примитивное сельскохозяйственное орудие’, входят в литературный язык, их мы найдем в любом толковом словаре. Просто они не на слуху, потому что обычно связаны со старой, ушедшей в прошлое деревней, традиционным крестьянским хозяйством. А вот что касается слов скатые (вероятно, покатые) и шумота (шум), то сведений о них нет в диалектных словарях. И диалектологи без специальных исследований не могут сказать, есть ли в рязанских говорах такие слова или же они изобретения самого поэта, т.е. писательские окказионализмы.

Итак, диалектное слово, словосочетание, конструкция, включенные в художественное произведение для передачи местного колорита при описании деревенской жизни, для создания речевой характеристики персонажей, называется диалектизмом.

Диалектизмы воспринимаются нами как нечто, находящееся вне литературного языка, не соответствующее его нормам. Диалектизмы бывают разные в зависимости от того, какую черту они отражают. Местные слова, которые неизвестны литературному языку, называются лексическими диалектизмами. К ним относятся слова дежка, махотка, дрaчена, попелица. Если они приведены в словарях, то с пометой областное (обл.).

В нашем примере фигурирует слово печурка, которое в литературном языке обозначает небольшую печку, а в говоре имеет совсем другое значение (см. выше). Это семантический (смысловой) диалектизм (от греч. semanticos – обозначающий), т.е. слово известно литературному языку, но значение у него иное.

Разновидностью лексических диалектизмов являются этнографические диалектизмы. Они обозначают названия предметов, кушаний, одежды, свойственные только жителям определенной местности, – иными словами, это диалектное название местной вещи. «Бабы в клетчатых паневах швыряли щепками в недогадливых или слишком усердных собак», – пишет И.С. Тургенев. Панёва (понёва) – вид женской одежды типа юбки, характерный для крестьянок с юга России, носят ее и на Украине, и в Белоруссии. Панёвы в зависимости от местности различаются своим материалом и расцветкой. Вот еще один пример этнографизма из рассказа В.Г. Распутина «Уроки французского»: «Я еще раньше заметил, с каким любопытством поглядывает Лидия Михайловна на мою обутку. Из всего класса в чирках ходил только я». В сибирских говорах слово чирки означает кожаную легкую обувь, обычно без голенищ, с опушкой и завязками.

Еще раз обратим внимание на тот факт, что многие лексические и семантические диалектизмы можно найти в толковых словарях литературного языка с пометой обл. (областное). Почему же они включены в словари? Потому что нередко употребляются в художественной литературе, в газетах, журналах, в разговорной речи, если дело касается деревенских проблем.

Часто писателям важно показать не только то, что говорит герой, но и то, как он это говорит. С этой целью и вводятся в речь персонажей диалектные формы. Мимо них пройти невозможно. Например, И.А. Бунин – уроженец Орловщины, блестяще знавший говор родных мест, – пишет в рассказе «Сказки»: «Этот Ваня с печи, значит, слезая, малахай на себя надевая, кушачкём подпоясывается, кладе за пазуху краюшечкю и отправляется на этот самый караул» (выделено нами. – И.Б., О.К. ). Кушачкём, краюшечкю – передают особенности произношения орловских крестьян.

Разновидности диалектизмов

Подобные диалектизмы называются фонетическими. В приведенных словах звук [к] смягчается под влиянием соседнего мягкого звука [ч’] – уподобляется предшествующему звуку по признаку мягкости. Это явление носит название ассимиляции (от лат. assimilatio – уподобление).

К фонетическим диалектизмам, а точнее, акцентологическим, передающим диалектное ударение, можно отнести формы низко, крадется из стихотворения Есенина.

Есть в бунинском тексте и грамматические диалектизмы, которые отражают морфологические особенности говора. К ним относятся слова кладе, слезая, надевая. В этих глаголах произошло отпадение конечного т в 3-м лице единственного числа с последующим переходом заударного в – вместо слезает – слезая, вместо надевает – надевая.

Грамматические диалектизмы часто приводятся в речи героев, так как они не затрудняют понимание текста и в то же время придают ему яркую диалектную окраску. Приведем еще один интересный пример. В севернорусских говорах сохраняется давнопрошедшее время – плюсквамперфект: это время указывает на действие, которое происходило в прошлом до какого-то другого определенного действия. Вот отрывок из рассказа Б.В. Шергина: «Было купил мне татко о празднике шелковый халат. Я не поспела поблагодарить, в часовню обновкой хвастать побежала. Татко и обиделся». Татко – отец в поморских говорах. Было купил и есть давнопрошедшее время. Сначала отец купил халат (предварительное прошедшее), а потом дочь не успела его поблагодарить (прошедшее время) за обнову.

Еще один вид диалектизмов – словообразовательные диалектизмы .

Н.А. Некрасов в поэме «Крестьянские дети» пишет:

Грибная пора отойти не успела,
Гляди – уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!

Здесь несколько диалектных слов. Оскома, соответствующая литературной форме оскомина , и черница, т.е. черника . Оба слова имеют одинаковые с литературными словами корни, но разные суффиксы.

Естественно, что диалектные слова, словосочетания, синтаксические конструкции выходят за пределы нормы литературного языка и поэтому имеют яркую стилистическую окраску. Но язык художественной литературы, являясь особым феноменом, включает в себя все существующее языковое многообразие. Главное же в том, чтобы подобное включение было мотивированным, оправданным художественными задачами. Несомненно, что само слово, пришедшее из говора, должно стать понятным читателю. С этой целью одни писатели объясняют диалектизмы непосредственно в тексте, другие дают сноску. К таким авторам относятся И.С. Тургенев, М.М. Пришвин, Ф.А. Абрамов.

Установить значение слова...

В одном из рассказов «Записок охотника» И.Тургенев замечает: «Мы поехали в лес, или, как у нас говорят, в “заказ”».

Ф.Абрамов в романе «Пряслины» часто в сносках толкует значение местных слов: «Сеструха Марфа Павловна пригрела, и слава Богу», – а в сноске указано: сеструха – двоюродная сестра.

В повести «Кладовая солнца» М.Пришвин неоднократно употребляет диалектное слово елань: «А между тем тут-то вот именно, на этой полянке, вовсе прекращалось сплетение растений, тут была елань, то же самое, что зимой в пруду прорубь. В обыкновенной елани всегда бывает видна хоть чуть-чуть водица, прикрытая большими, белыми, прекрасными купавами, водяными лилиями. Вот за то эта елань и называлась Слепою, что по виду ее было невозможно узнать». Мало того, что из текста нам становится ясно значение диалектного слова, автор при первом его упоминании дает сноску-объяснение: «Елань – топкое место в болоте, все равно что прорубь на льду».

Так, в повести писателя-сибиряка В.Распутина «Живи и помни» неоднократно встречается то же самое слово елань, что и у Пришвина, но дается оно без всяких разъяснений, и можно лишь догадываться о его значении: «Гуськов вышел в поля и повернул вправо, на дальние елани, ему предстояло провести там весь день». Скорее всего елань в данном случае означает «поле» или же «луг». А вот другие примеры из этого же произведения: «Снег в холодном еловом лесу почти и не таял, солнце здесь и на открытых местах было слабей, чем на еланях, на полянах лежали четкие, как вытиснутые, раскрытые тени деревьев». «Весь день он бродил по еланям, то выходя на открытые места, то прячась в лесу; порой ему до страсти, до злого нетерпения хотелось увидеть людей и чтобы его увидели тоже».

Если мы теперь обратимся к многотомному «Словарю русских народных говоров», который издается Институтом лингвистических исследований Российской академии наук в Санкт-Петербурге и включает диалектные слова, собранные по всему пространству России, то окажется, что елань имеет десять значений, причем даже на близких территориях они разнятся. В одних только сибирских говорах елань может означать: 1) ровное открытое пространство; 2) луг, луговая равнина; 3) место, удобное для пастбищ; 5) полевая равнина, поле, пашня; 6) поляна в лесу и др. Согласитесь, трудно, не будучи уроженцем тех мест, про которые пишет Валентин Распутин, с уверенностью сказать, какое же значение свойственно слову елань в приводимых отрывках.

Особенно часто прибегают к разного рода диалектизмам писатели, стилизующие народную речь, пишущие в форме сказа: Н.С. Лесков, П.П. Бажов, С.Г. Писахов, Б.В. Шергин, В.И. Белов. Вот отрывок из сказки С.Г. Писахова «Северно сияние»: «Летом у нас круглы сутки светло, мы и не спим. День работам, а ночь гулям да с оленями вперегонки бегам. А с осени к зиме готовимся. Северно сияние сушим».

Как видим, Писахов передает очень яркую черту северных говоров – выпадение j и последующее стяжение гласных звуков в окончаниях глаголов и прилагательных: северно из северное, круглы из круглые, работам из работаем, гулям из гуляем, бегам из бегаем.

Рассказчик в подобного рода произведениях – чаще всего балагур, который смотрит на мир с иронией и оптимизмом. У него в запасе масса историй и прибауток на все случаи жизни.

К таким героям относится рассказчик из замечательного произведения В.И. Белова «Бухтины вологодские»: «Хорошо жить, пока ты Кузька. Только станешь Кузьма Иванович – сразу и кидает в задумчивость. От этой задумчивости приходит затмение жизни. Тут уж опять без бухтины не проживешь. Бухтина душу без вина веселит, сердце примолаживает. Мозгам дает просветление и новый ход. С бухтиной и желудок лучше себя чувствует. Бухтинка иная и маленькая, да удаленькая…». В вологодских говорах бухтина означает ‘вымысел, нелепость’, есть даже фразеологизм бухтины гнуть ‘заниматься пустословием, говорить нелепости’. Сказовая форма дает возможность взглянуть на мир иначе, понять главное в человеке и жизни, посмеяться над самим собой, поддержать других веселой шуткой.

Писатели тонко чувствуют яркость и самобытность народной речи, из которой они черпают образность и вдохновение. Так, Б.В. Шергин в очерке «Двинская земля» пишет об одном поморском сказителе: «Я охоч был слушать Пафнутия Осиповича и складное, красовитое его слово нескладно потом пересказывал».

Диалектные слова нередки в художественной литературе. Обычно их используют те писатели, которые сами родом из деревни, или же те, кто хорошо знаком с народной речью: А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков И.С. Тургенев, Н.С. Лесков, Н.А. Некрасов, И.А. Бунин, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.М. Пришвин, С.Г. Писахов, Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев, А.И. Солженицын, В.И. Белов, Е.И. Носов, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и многие другие.

Диалектное слово, словосочетание, конструкция, включенные в художественное произведение для передачи местного колорита при описании деревенской жизни, для создания речевой характеристики персонажей, называется диалектизмом.

Еще А.М. Горький говорил: "У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои "говоры", свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски".

Не надо понимать эти слова А.М. Горького как полный запрет употребления диалектных слов и выражений в литературном произведении. Однако надо знать, как и когда можно и нужно использовать диалектизмы. В свое время А.С. Пушкин писал: "Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности".

В "Записках охотника" И.С. Тургенева можно обнаружить довольно много диалектизмов, однако никто не возразит против того, что эта книга написана прекрасным русским литературным языком. Это объясняется прежде всего тем, что Тургенев не перенасытил книгу диалектизмами, а ввел их осмотрительно и осторожно. Большей частью диалектизмы употребляются им в речи персонажей, и только лишь иногда он вводит их в описания. При этом, употребляя малопонятное диалектное слово, Тургенев всегда объясняет его. Так, например, в рассказе "Бирюк" И.С. Тургенев после фразы: "Меня зовут Фомой, - отвечал он, - а по прозвищу Бирюк" - делает примечание: "Бирюком называется в Орловской губернии человек одинокий и угрюмый". Точно так же он поясняет диалектное значение слова "верх": "Верхом" называется в Орловской губернии овраг".

Тургенев заменяет в авторской речи ряд диалектных слов литературными, имеющими то же значение: вместо пень в значении "ствол" писатель вводит литературное ствол, вместо завод ("порода") - порода, вместо разделять ("раздвигать") - раздвигать. Но в устах персонажей остаются такие слова, как фершел (вместо "фельдшер"), песельник и под. Однако и в авторской речи не устраняются все диалектизмы. Тургенев сохраняет из них те, которые обозначают предметы, не получившие точного названия в литературном языке (кокошник, кичка, панёва, амшанник, зеленя и др.). Больше того, иногда он в более поздних редакциях даже вводит новые диалектизмы в авторскую речь, стремясь увеличить этим образность повествования. Например, он заменяет литературное "прошамкал… голос" на диалектное "прошамшил… голос", и это придает речи старика ярко видимый, ощущаемый характер.

Как мастерски использовал диалектные слова и выражения Л.Н. Толстой для создания речевой характеристики Акима в драме "Власть тьмы".

В 50-60-х годах XIX в. широко пользовался диалектизмами в художественных произведениях И.С. Никитин. В своих поэмах он употреблял диалектную лексику главным образом для отображения местных условий жизни и быта людей, о которых он писал. Это обстоятельство обусловило наличие среди диалектных слов больше всего существительных, обозначающих отдельные предметы, явления и понятия. Таковы, например, по исследованию С.А. Кудряшова, наименования предметов быта: го́ренка, ко́ник (лавка), гамано́к (кошелек), такие понятия, как изволо́к (возвышенность), невзго́да (ненастье), гудове́нь (гудение). Можно заметить, что эти диалектные слова являются в основном принадлежностью южновеликорусского наречия, в частности Воронежских говоров.

В произведениях Д.Н. Мамина-Сибиряка, относящихся к 80-90-м годам XIX в., нашла свое широкое отражение диалектная лексика Урала. В них, по исследованию В.Н. Муравьевой, диалектизмы употребляются в речи персонажей и в языке авторского повествования для создания своеобразного местного колорита, реалистического показа быта уральского населения, описания сельскохозяйственных работ, охоты и т. п. В речи действующих лиц диалектизмы являются также средством речевой характеристики. Можно назвать некоторые из этих диалектизмов, употребляемых в рассказах Мамина-Сибиряка: запло́т - забор, ду́бас - вид сарафана, сто́йка - сарай для скота, ступни́ - башмаки, живо́т - дом (а также и животное), би́тва - мучение.

Прекрасно использовал диалектную лексику Урала П.П. Бажов. В его сказах "Малахитовая шкатулка" исследователи, например А.И. Чижик-Полейко, отметили около 1200 диалектных слов и выражений. Все они выполняют в произведении определенные функции: или обозначают специфические предметы (по́веть - помещение под навесом на крестьянском дворе); или характеризуют рассказчика как представителя местного говора (в этих случаях из синонимов литературного языка и диалектизмов Бажов выбирает диалектные слова: лог - овраг, запло́т - забор, пи́мы - валенки, гнус - комары, сок - шлак); или вводятся для описания явлений прошлого времени (кержа́к - старообрядец); или отражают местную детализацию в обозначении некоторых предметов (уре́ма - мелкий лес) и т. п.

В советской литературе всеми исследователями отмечалось блестящее использование диалектных особенностей языка Дона М.А. Шолоховым. Речь героев "Тихого Дона" и "Поднятой целины" чрезвычайно колоритна и красочна именно потому, что она в нужной мере насыщена диалектизмами. Опубликованные главы из второй книги "Поднятой целины" еще раз свидетельствуют о мастерстве М.А. Шолохова как художника слова. Для нас важно отметить сейчас, что в эти главы М.А. Шолохов ввел довольно значительное количество диалектных слов и форм, придающих речи персонажей своеобразный местный колорит. Среди диалектных особенностей, отмечаемых здесь, можно встретить и слова, неизвестные в литературном языке (про́весна - время перед началом весны, толока́ - выгон для скота, аржане́ц - злаковое растение, похожее на рожь, уре́зать - ударить, лы́тать - убегать, огина́ться - проводить время, за́раз - тотчас и др.), и особенно часто - диалектное образование отдельных форм различных слов (именительный, родительный и винительный падеж множественного числа: кровя́; сиротков воспитывать; убивцев не выдала; без придирков; салфетков не бывало; доказательствов нету; глагольные формы: полозишь вместо "ползаешь", стонает вместо "стонет", волокётся вместо "воло́чится", прибегла вместо "прибежала", ляжь вместо "ляг", слазьте вместо "слезайте"; наречия пе́ши и ве́рхи вместо "пешком", "верхом" и др.), и отражение диалектного произношения отдельных слов (вьюноша - "юноша", протчую - "прочую", ро́дному и др.).

В повести «Кладовая солнца» М. Пришвин неоднократно употребляет диалектное слово елань: «А между тем тут-то вот именно, на этой полянке, вовсе прекращалось сплетение растений, тут была елань, то же самое, что зимой в пруду прорубь. В обыкновенной елани всегда бывает видна хоть чуть-чуть водица, прикрытая большими, белыми, прекрасными купавами, водяными лилиями. Вот за то эта елань и называлась Слепою, что по виду ее было невозможно узнать». Мало того, что из текста нам становится ясно значение диалектного слова, автор при первом его упоминании дает сноску-объяснение: «Елань - топкое место в болоте, все равно что прорубь на льду».

Таким образом, диалектизмы в художественных произведениях советской литературы, как и в литературе прошлого, используются в различных целях, но они остаются всегда лишь вспомогательным средством для выполнения задач, поставленных перед писателем. Они должны вводиться только в такой контекст, где в этом есть необходимость; в этом случае диалектизмы являются важным элементом художественной изобразительности.

Однако и в наше время в литературные произведения иногда проникают слова и формы, взятые из диалектов, введение которых в ткань художественного повествования не представляется правомерным.

А. Сурков в стихотворении "Родина" употребляет причастную форму от глагола орать (пахать): "Не оранная дедовскими сохами", - то это оправдано стремлением поэта воссоздать в представлении читателя далекое прошлое Русской земли и тем, что такое употребление слова, образованного от диалектного глагола, придает всей строке торжественный характер, соответствующий всему характеру стихотворения. Но когда А. Первенцев в романе "Матросы" употребляет в авторской речи форму 3-го лица единственного числа настоящего времени от глагола "колыхать" - колыхает вместо литературной колышет, то такой ввод диалектизма ничем не оправдан и может считаться только ненужным засорением литературного языка.

Для того чтобы слово стало понятным, совсем не нужно ни скучных объяснений, ни сносок. Просто это слово должно быть поставлено в такой связи со всеми соседними словами, чтобы значение его было ясно читателю сразу, без авторских или редакторских ремарок. Одно непонятное слово может разрушить для читателя самое образцовое построение прозы.

Нелепо было бы доказывать, что литература существует и действует лишь до тех пор, пока она понятна. Непонятная нарочито заумная литература нужна только её автору, но никак не народу.

Чем прозрачнее воздух, тем ярче солнечный свет. Чем прозрачнее проза, тем совершеннее её красота и тем сильнее она отзывается в человеческом сердце. Коротко и ясно эту мысль выразил Лев Толстой:

«Простота есть необходимое условие прекрасного».

В своем очерке «Словари» Паустовский пишет:

«Из многих местных слов, на которых говорят, к примеру, во Владимирской

и Рязанской областях, часть, конечно, непонятна. Но попадаются слова превосходные по своей выразительности. Например, старинное, до сих пор бытующее в этих областях слово «окоём» - горизонт.

На высоком берегу Оки, откуда открывается широкий горизонт, есть сельцо Окоёмово. Из Окоемово, как говорят местные жители, видно половину России. Горизонт - это всё то, что может охватить наш глаз на земле, или, говоря по-старинному, всё то, что «емлет око». Отсюда происхождение слова «окоём». Очень благозвучно и слово «Стожары», - так в этих областях народ называет звёздные скопления. Это слово по созвучию вызывает представление о холодном небесном пожаре.

«Быстрыми шагами прошел я длинную «площадь» кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины (…) увидал совершенно другие, мне не известные места» (И. С. Тургенев, «Бежин луг»). Почему Тургенев взял слово «площадь» в кавычки? Таким образом он хотел подчеркнуть, что это слово в данном значении чуждо литературному языку. Откуда же заимствовал автор выделенное слово и что оно значит? Ответ находим в другом его рассказе. «В Орловской губернии последние леса и площадя исчезнут лет через пять…» - говорит Тургенев в «Хоре и Калиныче» и делает такое примечание: «Площадями» называются в Орловской губернии большие сплошные массы кустов».

Многие писатели, изображая деревенскую жизнь, используют слова и устойчивые словосочетания народного говора, распространенного в данной местности (территориального диалекта). Диалектные слова, употребляемые в составе литературной речи, называются диалектизмами.

Мы встречаем диалектизмы у А. С. Пушкина, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, В. А. Слепцова, Ф. М. Решетникова, А. П. Чехова, В. Г. Короленко, С. А. Есенина, М. М. Пришвина, М. А. Шолохова, В. М. Солоухина, И. В. Абрамова, В. И. Белова, В. М. Шукшина, В. Г. Распутина, В. П. Астафьева, А. А. Прокофьева, Н. М. Рубцова и многих других.

Диалектные слова вводятся автором, прежде всего, для характеристики речи персонажа. Они указывают одновременно на социальное положение говорящего (обычно принадлежность к крестьянской среде) и его происхождение из определенной местности. «Кругом всё такие буераки, овраги, а в оврагах всё казюли водятся», - говорит у Тургенева мальчик Ильюша, употребляя орловское слово для обозначения змеи. Или у А. Я. Яшина: «Иду это я раз вдоль осеков, гляжу - что‑то шевеличча. Вдруг, думаю, заяч?» - рассказывает вологодский крестьянин. Здесь отражено неразличение ц и ч , присущее некоторым северным говорам, а также использовано местное слово «осек» - ограда из жердей или хвороста, отделяющая пастбище от сенокоса или селения.

Писатели, тонко чувствующие язык, не перегружают речь героев диалектными чертами, а несколькими штрихами передают её местный характер, вводя то отдельное слово, то свойственную говору фонетическую (звуковую), словообразовательную или грамматическую форму.

Часто писатели обращаются к таким местным словам, которые называют предметы, явления сельского быта и не имеют соответствий в литературном языке. Вспомним стихи Есенина, обращенные к матери: «Не ходи так часто на дорогу // В старомодном ветхом шушуне». Шушун - название женской одежды типа кофты, которую носили рязанские женщины. Подобные диалектизмы находим и у современных писателей. Например, у Распутина: «Из всего класса в чирках ходил только я». В Сибири чирки - кожаная легкая обувь обычно без голенищ, с опушкой и завязками. Употребление таких слов помогает более точно воспроизвести быт деревни. Писатели пользуются диалектными словами при изображении пейзажа, что придает описанию местный колорит. Так, В. Г. Короленко, рисуя суровый путь вниз по Лене, пишет: «По всей ширине её торчали в разных направлениях «торосья», которые сердитая быстрая река швыряла осенью друг на друга в борьбе со страшным сибирским морозом». И дальше: «Целую неделю я гляжу на полосу бледного неба меж высокими берегами, на белые склоны с траурной каймой, на «пади» (ущелья), таинственно выползающие откуда-то из тунгусских пустынь…»

Причиной употребления диалектизма может быть также и его выразительность. Рисуя звук, который издают раздвигаемые камыши, И. С. Тургенев пишет: «…камыши… шуршали, как говорится у нас» (имеется в виду Орловская губерния). В наше время глагол «шуршать» - общеупотребительное слово литературного языка, современный читатель не догадался бы о его диалектном происхождении, если бы не это примечание писателя. Но для времени Тургенева это диалектизм, который привлек автора своим звукоподражательным характером.

С различием художественных задач связаны и разные способы подачи диалектизмов в авторской речи. Тургенев, Короленко обычно выделяют их и дают им объяснение. В их речи диалектизмы подобны инкрустации. У Белова, Распутина, Абрамова диалектные слова вводятся на равных правах с литературными. В их произведениях и те и другие сплетаются как разные нити в единой ткани. В этом отражается нерасторжимая связь этих авторов с их героями - людьми их родного края, о судьбах которого они пишут. Так диалектизмы помогают раскрыть идейное содержание произведения.

Литература, в том числе и художественная, служит одним из проводников диалектных слов в литературный язык. Мы это уже видели на примере глагола «шуршать». Вот еще пример. Слово «самодур», хорошо известное всем нам, вошло в литературный язык из комедий А. Н. Островского. В словарях того времени оно толковалось как «упрямец» и фигурировало с территориальными пометами: псков (ское), твер (ское), осташ (ковское).

Вхождение диалектизма в литературный (нормированный) язык - процесс длительный. Пополнение литературного языка за счет диалектной лексики продолжается в наше время.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

Всероссийский Фестиваль

«Русский язык – общенациональное достояние народов Российской Федерации»

Номинация: Научное исследование

Исследовательская работа

Диалектизмы в литературном языке

(на примере сказов).

Сайфутдинова Эльвина

Сабинский район, село Шемордан

Научный руководитель:

и литературы

1.Введение……………………………………………………………………….3

2.Основная часть:

2.1.Понятие диалекта…………………………………………………...5

2.2.Диалекты как часть лексики национального русского языка……6

2.3.Виды диалектов. Классификация диалектизмов………………… .6

2.4.Особенности диалектов уральских казаков……………………….11

2.5.Диалектизмы в литературном языке (на примере сказов)……………………………………………………………………..19

3.Заключение……………………………………………………………………25

Список использованной литературы………………………………………….26

Приложение…………………………………………………………………….28

Введение.

Актуальность данного исследования определяется тем, что диалектологическая сфера языка, имея непосредственный выход в этнокультурологию, по-прежнему вызывает живой интерес лингвистов. В условиях, когда русские народные говоры исчезают, а вместе с ними уходят и уникальные факты истории языка и в целом культуры русского народа, значимость подобных работ трудно переоценить, а со временем она будет только возрастать.

Объектом исследования стали диалекты русского языка.

В связи с нашим объектом исследования возникает важный вопрос об исследовательских границах объекта нашего исследования.

Как известно, лексический состав делится на 2 пласта: первый пласт является общеязыковым, такие лексемы знакомы и используются всем коллективом , говорящих на русском языке; второй пласт лексико-корпоративного характера, в частности специально-научного. Эта группа лексемы знакома и используется ограниченным кругом лиц. Особенность диалектов состоит в том, что они относятся к лексике ограниченного употребления. В сферу нашего анализа вошли территориальные диалекты, собранные методом сплошной выборки из сказов.

Диалекты неоднократно изучались в разных языках. Научная новизна исследования определяется тем, что впервые диалекты русского языка стали объектом исследования в сказах Бажова с точки зрения типизации.

Целью нашего исследования является определить, как писатели находят в диалектах средства для стилизации художественного повествования, создания речевой характеристики героев. Данное исследование будет проведено на примере сказов Бажова.

Постановка данной цели обусловила выбор следующих задач:

1) определить понятие диалекта;

2) рассмотреть диалекты как часть лексики национального русского языка;

3) определить виды диалектов;

4) провести классификацию диалектизмов;

5) определить особенности диалектов уральских казаков;

6) анализ диалектизмов в литературном языке (на примере сказов - ва).

Структура работы соответствует поставленным задачам.

Наш материал был проанализирован на основе следующих методов: описательный метод, исторический метод, метод компонентного анализа.

Диалекты и их влияние на литературу.

Целью данного исследования является определить, как писатели находят в диалектах средства для стилизации художественного повествования, создания речевой характеристики героев. Данное исследование будет проведено на примере сказов Бажова.

2.1.Понятие диалекта.

Русские народные говоры, или диалекты (гр. dialektos - наречие, говор), имеют в своем составе значительное количество самобытных народных слов, известных только в определенной местности. Так, на юге России рогач называют ухватом, глиняный горшок - махоткой, скамью - услоном и т. д. Диалектизмы бытуют, в основном, в устной речи крестьянского населения; в официальной обстановке носители диалектов обычно переходят на общенародный язык, проводниками которого являются школа, радио, телевидение, литература. В диалектах запечатлелся самобытный язык русского народа, в отдельных чертах местных говоров сохранились реликтовые формы древнерусской речи, которые являются важнейшим источником восстановления исторических процессов, затронувших когда-то наш язык [Розенталь,2002:15].

2.2.Диалекты как часть лексики национального русского языка.

Лексика русского языка в зависимости от характера функционирования разделяется на две большие группы: общеупотребительную и ограниченную сферой употребления. В первую группу входят слова, использование которых не ограничено ни территорией распространения, ни родом деятельности людей; она составляет основу словарного состава русского языка. Сюда включаются наименования понятий и явлений из разных областей жизни общества: политической, экономической, культурной, бытовой, что дает основание выделить в составе общенародной лексики различные тематические группы слов. Причем все они понятны и доступны каждому носителю языка и могут быть использованы в самых различных условиях, без какого бы то ни было лимитирования.

Лексика ограниченной сферы употребления распространена в пределах определенной местности или в кругу людей, объединяемых профессией, социальными признаками, общими интересами, времяпрепровождением и т. д. Подобные слова используются преимущественно в устной ненормированной речи. Однако и художественная речь не отказывается от их употребления [Розенталь,2002:14].

2.3.Виды диалектов. Классификация диалектизмов.

В лингвистической литературе существует широкое и узкое понимание диалектизма как основного компонента диалектологии.

1) Широкому подходу (представленному в лингвистической энциклопедии) свойственно понимание диалектизмов как характерных для территориальных диалектов языковых особенностей, включенных в литературную речь. Диалектизмы выделяются в потоке литературной речи как отступления от нормы[Ярцева,1990:2]

2) Узкий подход (отраженный в монографиях В. Г Витвицкого, В. Н Прохоровой) состоит в том, что диалектизмами называются диалектные слова или устойчивые сочетания слова, используемые в языке художественных, публицистических и других произведений. [Витвицкий,1956: 6] [Прохорова,1957:7]

В нашей работе, исходя из объекта исследования, мы опираемся на узкий подход и под термином диалектизмы понимаем отраженные в художественном произведении фонетические , словообразовательные, морфологические , синтаксические , семантические и другие особенности языка, присущие тем или иным диалектам в сопоставлении с литературным языком.

В лингвистике вопрос о диалектизмах в составе языка художес-твенного произведения является одним из наименее изученных. Ему посвящены отдельные труды таких ученых как В. Н Прохорова «Диалектизмы в языке художественной литературы», Е. Ф Петрищева «Внелитературная лексика в современной художественной прозе », «К вопросу о приемах художественного воспроизведения народной речи», О. А Нечаева «Диалектизмы в художественной литературе Сибири» и другие. Целый ряд работ посвящен анализу диалектной лексики в конкретных произведениях русских писателей XIX – XX веков: диалектизмы в творчестве, С. Есенина, М. Шолохова, В. Белова, Ф. Абрамова.

В произведениях художественной литературы своеобразие говоров может отражаться в различной степени. В зависимости от того, какие специфические черты передаются в диалектных словах их можно классифицировать, выделяя четыре основные группы:

1. Слова, передающие особенности звуковой структуры говора – фонетические диалектизмы.

2. Слова, отличающиеся грамматическими форма ми от слов литературного языка – морфологические диалектизмы.

3. Передаваемые в литературном языке художественного произведения особенности построения предложений и словосочетаний, свойственные говорам – синтаксические диалектизмы.

4. Используемые в языке художественной литературы слова из словарного состава говора – лексические диалектизмы. Такие диалектизмы неоднородны по своему составу. Среди словарно противопоставленной лексики выделяются:

а) семантические диалектизмы – при одинаковой звуковой оформленности, такие слова в говоре имеют противоположное литературному значение (омонимы по отношению к литературному эквиваленту);

б) лексические диалектизмы с полным отличием в плане содержания от литературного слова (синонимы по отношению к литературному эквиваленту);

в) лексические диалектизмы с частичным отличием в морфемном составе слова (лексико-словообразовательные диалектизмы), в его фонема тической и акцентологической закрепленности (фонематические и акцентологические диалектизмы).

5. К словарно непротивопоставленной лексике относятся диалектные слова, являющиеся названиями местных предметов и явлений, которые не имеют абсолютных синонимов в литературном языке и требуют развернутой дефиниции – так называемые этнографизмы.

Приведенная выше классификация использования диалектизмов в языке художественного произведения условна, поскольку в ряде случаев диалектные слова могу совмещать признаки двух и более групп[Прохорова,1957: 6 - 8]

Когда диалектизмы из устной речи поступают в распоряжение писателя, он, вкрапливая их в язык художественного текста, подчиняет каждое диалектное слово общему замыслу произведения, причем осуществляется это не прямо, а через способы повествования.

Для исконного населения деревень диалект (то есть местный говор) – это прежде всего родной язык, которым человек овладевает в раннем детстве и связан с ним органически. Именно потому, что артикуляционные навыки речи формируются естественно, они очень сильны у каждого. Перестроить их удается, но далеко не всем и не во всем. [Коготков,1954: 128]

С помощью данных диалектологии более понятно можно решить вопрос о принципах отбора диалектизмов писателем, проявлении его художественного вкуса, осознанности в отборе материала для создания образов народно – разговорной речи. Диалектологические данные помогают ответить на вопрос, какую лексику диалекта предпочитает использовать художник слова.

Таким образом, процессы, протекающие в сфере диалектного языка в составе языка художественного произведения, имеют много общего с процессами, свойственными русской разговорной речи, устной разновидности литературного языка. В связи с этим, диалектизмы представляют собой богатый источник для выявления процессов и тенденций литературного языка.

Мы пришли к выводу, что диалекты отличаются от общенародного национального языка различными чертами - фонетическими, морфологическими, особым словоупотреблением и совершенно оригинальными словами, неизвестными литературному языку. Это дает основание сгруппировать диалектизмы русского языка по их общим признакам.

Лексические диалектизмы - слова, известные только носителям диалекта и за его пределами не имеющие ни фонетических, ни словообразовательных вариантов. Например, в южнорусских говорах бытуют слова буряк (свекла), цибуля (лук), гуторить (говорить); в северных - кушак (пояс), баской (красивый), голицы (рукавицы). В общеупотребительном языке эти диалектизмы имеют эквиваленты, называющие тождественные предметы, понятия. Наличие таких синонимов отличает лексические диалектизмы от других типов диалектных слов.

Этнографические диалектизмы - слова, называющие предметы, известные лишь в определенной местности: шанежки - "пирожки, приготовленные особым способом", дранки - "особые оладьи из картофеля", нардек - "арбузная патока", манарка - "род верхней одежды", понёва - "разновидность юбки" и т. д. Этнографизмы не имеют и не могут иметь синонимов в общенародном языке, так как сами предметы, обозначенные этими словами, имеют локальное распространение. Как правило, это предметы быта, одежда, кушанья, растения и плоды.

Лексико-семантические диалектизмы - слова, обладающие в диалекте необычным значением: мост - "пол в избе", губы - "грибы всех разновидностей, кроме белых", кричать (кого-либо) - "звать", сам - "хозяин, муж" и т. д. Такие диалектизмы выступают в качестве омонимов к общенародным словам, употребляемым с присущим им в языке значением.

Фонетические диалектизмы - слова, получившие в диалекте особое фонетическое оформление цай (чай), чепь (цепь) - следствия "цоканья" и "чоканья", свойственных северным говорам; хверма (ферма), бамага (бумага), пашпорт (паспорт), жисть (жизнь).

Словообразовательные диалектизмы - слова, получившие в диалекте особое аффиксальное оформление: певень (петух), гуска (гусыня), телок (теленок), земляница (земляника), братан (брат), шуряк (шурин), дарма (даром), завсегда (всегда), откуль (откуда), покеда (пока), евонный (его), ихний (их) и т. д.

Морфологические диалектизмы - не свойственные литературному языку формы словоизменения : мягкие окончания у глаголов в 3-м лице (идеть, идуть); окончание - ам у существительных в творительном падеже множественного числа (под столбам); окончание - е у личных местоимений в родительном падеже единственного числа : у мене, у тебе и др.[Розенталь,2002:15].

2.4.Особенности диалектов уральских казаков.

Уральские (яицкие) казаки населяют правобережные районы Гурьевской и Уральской областей нынешнего Казахстана и Первомайский, Илекский, Мустаевский и Ташлинский районы Оренбургской области России. Здесь переходные, среднерусские говоры. «Хотя язык уральских казаков и нельзя назвать особым наречием, - говорит, - но у них много особенных выражений и оборотов, и говор так отличителен, что уральца всюду узнать можно с первых слов». («О наречиях русского языка», 1852. Толковый словарь живого великорусского языка, т. I, с. 65, М., 1955.).

Диалект уральских казаков и их потомков до последнего времени отличался единством всех своих структурных элементов. Его словарный состав богат и очень дифференцирован . Этому способствовало то, что потомки выходцев и беглецов из разных диалектных областей царской России на берегах отдалённого Яика (теперь р. Урал) образовали большую замкнутую «полувоенную, полурыбачью общину». Их здесь объединила общность экономических (рыболовство, животноводство), социально-правовых, национальных, религиозных (старообрядчество) интересов, а также быт, организованный на военный лад. Сплачивало уральцев также остро воспринимаемое ими реальное языковое сознание, выработавшееся с течением времени в результате отмеченных выше причин.

Ни одно из всех казачьих войск царского времени не имело таких отличительных особенностей, какие имели уральцы (исключительное право на пользование богатствами р. Урала и прилегающей к устью Урала части Каспийского моря, наёмка, состоявшая в том, что для отбывания воинской повинности шли охотники, которым выплачивалась денежная помощь оставшимися дома казаками, и некоторые другие). , говоря об уральских казаках, отмечает: «Казачий край имеет свою собственную яркую историю, свои особые нравы, свои типы, свои песни, свой уклад жизни». («У казаков», 1900, Поли. собр. соч., 1914, т. VI, кн. 17, с. 220).

Диалект уральских казаков сложился в первой половине XIX столетия. Он среднерусского типа. (См. Н. Малеча «Уральские казаки и их диалект», с. 250).

ФОНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Среди уральцев распространено «аканье» литературного типа и умеренное «яканье» (вясна - висне). Под ударением [а] между мягкими согласными переходит в [е] (апёт, кричёли). По аналогии и перед твердыми согласными [а] переходит в [е] (наредны, биднегу). В результате потери произносительной нормы, в противовес переходу ударного [а] в [е], распространен обратный переход фонемы <е> в <а> (лянта, мях, т. е. лента, мех). Ударный звук [и] заменяется звуком [е] (пелют, радельный дом) как в корнях, так и в окончаниях (сухеи дрова). В некоторых случаях древнерусская буква «ять» под ударением произносится как [и] (вмисти, дива). Начальные [о] и [а] во втором предударном слоге переходят в [и] (итаман, игурцы, ит мине). Находясь в абсолютном начале во втором предударном слоге, гласный звук обычно не произносится (живйка, минйны, страга, Фанасий, лыбится). Редукция гласных [а] и [о] во втором предударном и в заударном слогах широко применяется в речи уральцев, как и в литературном языке (дърагой, ньпишу, гврьт, лавък). После мягких согласных вместо этимологических [е] и [а] во втором предударном слоге слышится [и] (дли мине, бирягу, мисаёт). Имеются и другие менее существенные отличия в вокализме диалекта уральских казаков.

В системе согласных диалекта много особенностей. Здесь [г] взрывной, твёрдые [д], [т], [н], - апикальные (надъ, туда)4 или даже препалатальные. Мягкие [с"] и [з"] произносятся шепеляво (с"енъ, з"има). У женщин звук [л] - средний (быоа). Распространено выпадение интервокального [в] (двушка, даить кароу, као). Переднеязычные мягкие [д"] и [т"] заменяются мягкими [г"] и [к"] (глинный, гля, кела, кечь). Бывает и обратная замена: заднеязычные мягкие заменяются переднеязычными мягкими (тино, дихтар, налоди). Эта замена распространяется и на твёрдые согласные (крикаташ, трахмал, катары, т. е. трикотаж , крахмал, татары). Для женщин характерно мягкое «цоканье» (доцин"къ, цистый). Долгий шипящий глухой звук (орфографические написания «щ», «зч», «сч») заменяется долгим мягким или долгим шепелявым [с"]: (вис"с"я, сcu или с"с"и, пус"с"ю, т. е. вещи, щи, пущу). Орфографические сочетания: «жж», «зж», «жд» произносятся как долгий мягкий шепелявый звук [з"] или долгий мягкий [з"] (уиз"з"ят, даз"зи). Очень распространена в диалекте уральцев перестановка звуков (кырк - крик, гылдй - гляди, пролыфка - проволока, гнила - глина и проч.).

Характеризуя звуковую сторону речи уральцев, многие наблюдатели отмечают «резвость», «бойкость», скороговорку их речи, отрывистость, сжатость, «налегание» на начальные согласные (ррубй, ссама, ггарйт и проч.).

МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Имя существительное

В диалекте уральских казаков нет среднего рода имён существительных, он заменяется мужским родом , особенно часто, если флексия ударная, или же женским родом (твой вядро, жирная мяса). Эти слова могут иметь научный интерес: почему одно слово в диалекте отнесено к м. р., а другое - к ж. р., или же употребляется двояко: то м. р., то ж. р.?

Род. пад. ед. ч. имён существительных I скл. оканчивается на -е (ит систре, am маме). В III скл. в предл. пад. ед. ч. флексия - - е (на пиче, на лышыде), то же и в дат. пад. ед. ч., но реже (к пиче). В тв. пад. ед. ч. окончание - - ий (ночий).

ОБРАЗЦЫ СКЛОНЕНИЯ ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

Мужской род Женский род

Единственное число

(пояс) кон ден састра вессъ лошъть

Р. поису (ъ) каня дня систре весси лошъди

Д. поису каню дню састры вёсси лошъди

В. поис каня ден састру вессу лошът

Т. поисъм канем днем

Со дним састрой вёссъй лошъдий

П. На пбисъ нъ каню

Нъ канё на дне

на дни нъ с"истрё на вёс"с"и нъ лъшыдё

Множественное число

И. Пыисйа кони дни сестры висса лъшыдя

Р. пыисйоф кониф днеф

ден сестрыф вёссиф лъшыдей

Д. Пыисйам коним дням сестрым вёссим лъшыдям

В. пыисйа канёй дни сестрыф висса лъшыдей

Т. пыисйами коними

канеми днями

днеми сестрыми вессими лъшыдями

П. Нъ пыисйах коних днях сестрых вессих лъшыдях

Во мн. ч. в им. пад. м. р. флексия - - а (сада, ваза) и - (пыис"ья, сырфанъя, кус"ья, т. е. пояса, сарафаны, кусты), употребляется и окончание - , но реже (карманъи). У существительных III скл. в им. пад. мн. ч. окончание - - а (с"типя, мытиря). У существительных ср. рода в им. мн. ч. флексия - - ы (окны, ведры, аз"оры).

В род. мн. ч. во всех типах скл. флексия - оф, - ыф, - иф (нажоф, баушкыф, аз"орыф, пес"ниф).

Из словообразовательных элементов активными для имен существительных можно считать такие суффиксы: - айк- для образования уменьш.-ласкат. собственных имен мужских и женских (м. - Гриняйка, Миняйка, и проч., ж. - Зинайка, Душайка - Евдокия и др.); - ак- для образования фамильярно-пренебреж. собственных имен детей (Минака, Саняка, Уляка, Шуряка); -джя для образования пренебреж. собственных имен детей, имен-дразнилок (м. - Барджя, Ванджя, Калъджя - от имен: Борис, Ваня, Коля и т. п.; ж. - Аньджя, Ирджя, Нинджя - от имен: Аня, Ира, Нина); - дзя - то же самое, только для имен девочек (Райдзя - от Рая и проч.); - ел (жидель, густелъ, жестелъ); - ен для образования сущ. ж. р. с отвлеченным понятием по признаку (толстень, худень, черненъ, поснень, жирненъ, крутенъ, и др.); - ец для образования сущ. м. р. с обозначением нации (болгарец, белорусёц); - ёшка для пренебреж. обозначения предмета (дынёшка, кофтёшка); - ина со значением отвлечённого понятия по признаку (желтина, хоршина); - инысть - то же, что - ина (большеныстъ, вышынысть, глубжынысть, худиныстъ). Характерны фамилии уральцев на - сков (Азовсков, Садовсков, Сурсков, Питерское, Ширявсков и др.)

Префиксы: про - - со значением неполноты качества (проспиль, прогоречъ); раз- (рас-) - со значением качества в превосходной степени (расхозяюшка, раскрасавчик, разду-шечка).

Имя прилагательное

У имён прилагательных распространены стяжённые формы (мълада, мъладу, мълады; биле - белее); это же явление наблюдается у местоименных прилагательных и порядковых числительных (фтара, какё, таку). В предл. пад. ед. ч. м. и ср. р. часто встречаются формы на - ым, - им, - ем (ф худым видрё, ф какём гаду, ф синим мори), т. е. предл. пад. совпадает с тв. пад. ед. ч.

При образовании прилагательных особенно продуктивным является суффикс - ист - со значением склонности к чему-либо (дисциплинистый, задёбистый, т. е. придирчивый, разговористый, расчётистый). Продуктивной является и приставка раз- (рас-), (напр., раздобрый, распроединый, размилыи). Этот префикс имеет значение максимального качества.

ОБРАЗЦЫ СКЛОНЕНИЯ ИМЕН ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

Твердый вариант Мягкий вариант

Единственное число

М. р. Ж. р. М. р. Ж. р.

И. мъладой мълада с"иньй с"иня

Р. младовъ мъладой с"иньвъ с"иньй

Д. младому мъладой с"иньму с"иньй

В. Как И. или Р. мъладу как И. или Р. синю

Т. мъладым мъладой с"иним синьй

П. мъладым мъладой с"иним синьй

Множественное число

И. мъладеи (-ыи), мъладе с"ини

Р. мхъладех (-ых) с"иних

Д. мъладем (-ым) с"иним

В как И. или Р. как И. или Р.

Т. мъладеми (-ыми) с"иними

П. нъ мъладех (-ых) с"иних

Местоимение

В род. и вин. пад. ед. ч. личных и возвратного местоимений бытуют формы и с - - я, и с - - е на конце, (миня и мине, т"ибя и тибе, с"бя и с"ибе). В притяжательных местоимениях мой, твой, свой, в вопросительно-относительном какой, чей и в отрицательных местоимениях никакой и ничей во мн. ч. во всех пад. формы с - е, а не с - и (мае, тваёх, сваёми, какёи, никакёх, ничьё и т. д.) - влияние местоимения тот. Наряду с указательными местоимениями тот и етът широко употребляются такие местоимения: (ванет (-ът), ванетъ, вас"ет (-ът), вас"ётъ, утет {-ът), утёть) с дифференцированными значениями.

В глагольных формах 3 л. ед. и мн. ч. [т] твёрдый. Сильно стремление унифицировать основу (магу, мбгьш; пустю, пустиш; сидю, прасю). Широко распространены стяжённые формы (знаш, знат, т. е. знаешь, знает; думъш, т. е. думаешь; пас"пём, пас"пети, т. е. поспеем, поспеете; вымыш, вымыт, т. е. вымоешь, вымоет). Неопределённая форма глаголов с основой на «г» и «к» оканчивается на - чи, - кчи (личй, с"тирикчи, талчй). В прошедшем времени в живой речи иногда ещё слышатся формы на - аил, - ёил (уби-ваил, имёил); в фольклоре они часты.

Деепричастия образуются при помощи суффиксов - мшы и - фшу (выпимши, выпивши). В причастиях прошедшего времени страдат. залога часто употребляется суффикс - т, вместо литературного - н (ранитый, пъламатыи).

Пов. накл. 2 л. ед. ч.: (бай, палош, ни трок, багрий, гыл"дй или гылй, выт" (выйди), вытти).

Пов. накл. 2 л. мн. ч.: (байти, па-лбшти, ни трокти, багрийть, гыл"дйти).

Неопределённая форма: бат, нес"т и нис"ти, гыл"дёт, пичй, выйти, багрит.

ОБРАЗЦЫ СПРЯЖЕНИЯ ГЛАГОЛОВ

Настоящее и будущее простое время

Ед. число 1 лицо баю думъю умею багрию вымъю лягу

2 лицо баш думъш умёш багриш вымыш лягьш

3 лицо бат думът умёт багрит вымыт лягьт

Мн. число 1 лицо бам думъм умём багрим вымым лягьм

2 лицо бати думъти умети багрити вымыти лягьти

3 лицо бают думут умеют багриют вымут лягут

СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Часто в роли сказуемого употребляется деепричастие (шабёр выпимши), вместо возвратного встречается невозвратное деепричастие (сидит адемгии). Постпозитивная частица (от, тъ, та) слышится в речи уральцев очень часто; она имеет родовые и падежные формы в им. пад. ед. ч. (хлеб-от, изба-ma), в вин. пад. ед. ч. ж. р. (избу-ту) и в им. мн. ч. (гус"и-ти).

Можно сказать, что до Октябрьской революции 1917 года на Урале безраздельно господствовала диалектная речь. С 1919 по 1953 годы - двуязычие (литературная и диалектная речь), а с момента освоения целины (1954 год) в речи уральцев, по-видимому, значительно преобладает литературный тип общенародного языка. Правда, и до сих пор во многих казачьих семьях продолжает царить диалектная речь. Кроме того, уральцам свойственно двуязычие и иного порядка: многие из них в равной мере владеют разговорной русской (диалектной или литературной, или той и другой вместе) и казахской речью, что особенно относится к низовым казакам-уральцам. Об этом двуязычии уральских казаков на Аму-Дарье (так называемых уходцах) писала, старший научный сотрудник научно-исследовательского Института этнографии имени Миклухо-Маклая.

Изучение словарного богатства народа имеет огромное значение. Ведь в словах запечатлена вся история народа: социальные отношения, экономическая основа жизни, культурное развитие его, своеобразие бытового уклада. Из народной языковой сокровищницы берут выдающиеся писатели слова и обогащают ими русский литературный язык. Однако словарный состав народных говоров русского языка недостаточно изучен.

2.5.Диалектизмы в литературном языке

(на примере сказов).

Существует еще один неразгаданный феномен: это язык сказов Бажова, который называют простым, разговорным, уральским. Часто добавляют, что таким языком разговаривал дед Слышко. Однако двуединая природа сказа обманчива: повествование от лица демократического рассказчика в действительности выстраивается профессиональным литератором. Да и сам дед Слышко - авторское творение, художественный образ, вобравший в себя отдельные черты из жизни полевского жителя конца XIX столетия Василия Алексеевича Хмелинина. Ни условный, ни реально существовавший дед Слышко, разумеется, не смог бы согласовать столь разнородные ресурсы литературного языка. Целесообразность и меру в их употреблении незаметным для читателя образом определяет сам Бажов.

В языковой лаборатории писателя выделим простейшее: лексические категории. Назовем отдельные функции русского глагола, который служит у Бажова средством для передачи изменчивого психологического состояния героя. При неожиданной встрече с парнишкой, в котором “жадности не видно”, удачливый старатель Никита Жабрей в сказе “Жабреев ходок” “бросает” Дениске целую горсть конфет, а затем “несколько серебряных рублевиков”; “удивился”, когда Дениска не поднял ни того, ни другого; “разгорячился”, “заревел на других ребятишек”; “выхватил из-за пазухи пачку крупных денег и хвать ими перед Дениской”; “от таких слов себя потерял: стоит - уставился на Дениска. Потом полез рукой за голенище, выволок тряпицу, вывернул самородку, - фунтов, сказывают, на пять, - и хвать эту самородку под ноги Дениску”; “опамятовался, подбежал, подобрал деньги и самородку”; Никите обидно, что парнишко его укорил, а смолчал”; наконец, “говорит ему потихоньку, чтоб другие не слышали”; “поговорили так и разошлись…” В экспрессивной форме близкий к вульгаризмам глагол несет сатирическую функцию: толстый барин пропикнул, видно, денежки в Сан-Петербурге”; немецкий мастер по украшенному оружию шибко здыморыльничал и на все здешнее фуйкал”. “Относительно устаревшие” слова, которые Бажов тщательно подбирал, создают впечатление временной отдаленности: “раз к ней и забрался хитник”; “ты уж понастуй сам, Семеныч”; “из сумы хлебушка мягонького достал, ломоточками порушал”; в “Ермаковых лебедях”, где действие относится к концу XVI столетия, считает уместными слова, обозначающие отошедшие в прошлое предметы и занятия: “струги”, “кольчатая рубаха”, “царевы бронники”, “копейщик” (воин, вооруженный копьем). Вместе с тем решительно не принимает глаголов “рискнем” и “поднажмем”, предложенных авторами сценария к фильму “Ермаковы лебеди”. Единичные лексические диалектизмы закономерны в речи уральского старожила: “здоровьем хезнул”; “на голбчике у печки девчоночка сидит”; “надел тут Федюня пимишки, шубейку-ветродуйку покромкой покрепче затянул”.

В языке, максимально приближенном к разговорной народной речи, естественны устойчивые фольклорно-поэтические словосочетания: “и белый день взвеселит, и темна ноченька приголубит, и красное солнышко обрадует”. В перечислении “наследства”, доставшегося Илье, легко различимы ритмы раёшника - русского говорного стиха: “от отца - руки да плечи, от матери зубы да речи, от деда Игната - кайла да лопата, от бабки Лукерьи особый поминок”. Бажов свободен в обращении с производственной лексикой. Названия минералов, орудий труда, обозначения производственных процессов не загоняются в подстрочник, но поясняют характеры и судьбы персонажей: у Данилушки на все вопросы приказчика “ответ готов: как околтать камень, как распилить, фасочку снять, чем когда склеить, как колер навести, как на медь присадить, как на дерево”; “потом взял балодку, да как ахнет по дурман-цветку, - только схрупало”.

Сохраняя точную бытовую и производственную деталь, Бажов сопровождает “Малахитовую шкатулку” подробнейшим “Объяснением отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах”. Но, чего греха таить, в авторский комментарий кроме специалистов-лингвистов, историков, фольклористов, исследователей народной культуры - мало кто заглядывает. Для читателя все поясняется самим контекстом. Рассмотрим некоторые из них:

Буторовый. Невнятно говорящий, бормочущий. «Вахоня - мужик тяжёлый, борода до пупа, плечи ровно с подставышем, кулак - глядеть страшно, нога медвежья, и разговор буторовый» (, Солнечный камень).

Долдонить. Твердить, повторять одно и то же, бубнить. «Когда с полчаса долдонит, а сам головой, мотает, руками размахивает» (, Тараканье мыло).

Лотошить. Бормотать, непонятно для других говорить, болтать. «Колтовчиха схватила его рукой за плечо, похлопывает потихоньку, лотошит с господишками, а о чём,- не разберёшь» (, Марков камень).

Пустоговорье. Пустые слова. «Горное начальство, может, половину того немецкого пустоговорья не понимало, а только про себя смекало: раз этот немец от вышнего начальства присланный, не прекословить же ему» (, Тараканье мыло).

Слышь-ко. Вводное в значении: слушай, пойми. «Слышь-ко, сбегал бы ты к Огафье». В основу содержания книги «Малахитовая шкатулка» в первом издании (1939 г.) легли поэтические рассказы старого полевокого рабочего, по прозвищу «Слышко», за его пристрастие к этому речению.

Фырчать. Ворчать, ругаться, браниться. «Бежит, как ошпаренный, фырчит про себя: «Разве это девка?» (, Малахитовая шкатулка).

Худые слова. Соромские, похабные слова. «Подобную же маскировку «худыми словами» мне приходилось наблюдать у сысертского песенника-импровизатора. Обычно скромный в быту и «воздержный на язык», он всегда был нарочито грубым в своих песенных импровизациях, посвященных барину, заводскому начальству или попам» (, У старого рудника).

Сгруппируем диалекты, использованные, по видам:

Этнографические («витушка»- род калача со сплетёнными в середине концами, «балодка»- одноручный молот, «завозня»- род надворной постройки с широким входом, чтобы можно было завозить туда на хранение телеги, сани и пр., «заплот» - забор из жердей или брёвен (однорезки), плотно уложенных между столбами, «заплотина» - снятая с забора жердь или однорезка, «обутки, обуточки»- род кожаной обуви; коты);

Лексические («зарукавье»- браслет, «запон, запончик» - фартук, фартучек, «каменка» - банная печь, с грудой камней сверху, на них плещут воду, «падают пар», «мягкий камень» - тальк);

Фонетические («артуть» - ртуть, «голк» - гул, шум, отзвук, «диомид» - динамит, «обуй» - имя сущ. м. р.- обувь);

Словообразовательные («листвянка» - лиственница, «грабастенький» - грабитель);

Морфологические («мешат» - мешает, «обдуват» - обдувает, «знат» - знает).

В отдельную группу определим диалекты заимствованные:

«Айда, айда-ко» - от татарского. Употреблялось в заводском быту довольно часто в различном значении: 1)иди, подойди; 2) пойдём, пойдёмте; 3) пошёл, пошли.

«Ашать» (башкирское) – есть, принимать пищу.

«Бергал» - переделка немецкого бергауэр (горный рабочий). Сказителем это слово употреблялось в смысле старший рабочий, которому подчинялась группа подростков-катателей.

«Елань, еланка» - травянистая поляна в лесу (вероято, от башкирского - поляна, голое место).

«Калым» - выкуп за невесту (у башкир).

Нельзя не выделить группу диалектов, отражающих историю народа:

«Азов, Азов-гора» - на Среднем Урале, километрах в 70 к ю.-з. от Свердловска, высота 564 метра. Гора покрыта лесом; на вершине большой камень, с которого хорошо видны окрестности (километров на 25-30). В горе есть пещера с обвалившимся входом. В XVII столетии здесь, мимо Азова, шла «тропа», по которой проходили «пересылки воевод » из Туринска на Уфу, через Китайский острог.

Бажов - “краткослов”, как писали о нем еще в 20-е годы, ценил полноту и естественность русской речи. Не признавал очищенного литературного языка, но остерегался неоправданных неологизмов , которых не одобрял даже у Лескова; изгонял канцеляризм, от которого отвратили его еще селькоровские письма в “Крестьянскую газету”; не допускал лексических повторений, искал нестандартное слово в живом диалоге, в словарях, в книгах. Это была поистине ювелирная работа, но почти не исследованная стилистами и лексикологами. Остается добавить, что язык сказов Бажова - непаханое поле, где каждый, кому дорога богатейшая русская речь, может найти свой уголок.

Заключение

В ходе исследования мы пришли к следующим выводам:

1) в сказах диалектизмы отражают мировоззрение народа, его национально-культурную специфику;

2) анализ диалектов русского языка может быть ориентирован на реконструкцию процесса взаимодействия разных этнических культур;

3) этнографический анализ показал, как язык в разных формах его существования, на разных этапах его истории отражал и отражает историю народа;

4) язык на всех его уровнях следует рассматривать как этнокультурный феномен.

Список использованной литературы.

1. Аванесов словарь русского языка.

2. Аванесов русской диалектологии. - М.,1949.

3. Бажов сказы.- М.: Правда,1988.

4. Блинова художественных произведений как источник диалектной лексикографии. – Тюмень,1985.

5.Ветвицкий как средство создания местного колорита в романе «Тихий Дон». – ЛГУ, 1956.

6.Ильинская работа в Камчатском государственном университете имени Витуса Беринга//Вестник КРАУНЦ. Гуманитарные науки. -2008-№1.

7. Карпов слов, синонимов и выражений, употребляемых уральскими казаками. - Уральск, 1913.

8. Карпов. Исторический очерк. - Уральск, 1911.

9. Карпов слов, синонимов и выражений, употребляемых уральскими казаками. - Уральск, 1909.

10. Касаткин диалектология. – М.: Академия,2005.

11. Коготкова о словах. – М.: Наука,1984.

12. У казаков. Полн. собр. соч. - П., 1914. - Т. VI, кн.17.

13. Корсунов село в Приуралье. - 1959.

14. Прохорова в языке художественной литературы. – Москва,1957.

15. «Малахитовая шкатулка» в литературе 30-40-х годов. – 1998.

16. Слобожанинова – старины заветы. – 2000.

17. Язык художественных произведений. Сб. статей. – Омск,1966.

18. Ярцева энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия,1990.