Куда уйти из медицины врачу. Почему я ушел из медицины

⁰

На написание этого поста меня сподвигло прочтение другого поста моего, во всех смыслах, коллеги: "Из хирурга в разработчики: как в 40 лет сменить профессию? "

Дело в том, что наши с автором судьбы, в общем похожи. Я тоже окончил лечебный факультет СамГМУ - в 2001 году. Тоже работаю в IT-компании на руководящей позиции (только не разработчик, а линуксоид-системщик с уклоном в DevOps). Тоже получил второе высшее айтишное образование экстерном - не ради знаний, а исключительно ради того, чтобы иметь диплом. Разница в том, что я ушёл сразу после института, успел поработать в фармбизнесе, в продажах, и даже начальником IT в одной из больниц (а это самый жёсткий опыт, который только может быть в айтишной профессии - вот там реально помогало, что я врач). Теперь вот очередная ступень.

Ничего экстраординарного в подобной карьере нет. Это обычная история человека, который решил уйти из медицины. Да, к 40 годам мы с автором оба являемся руководителями среднего звена в сфере IT. Если бы остались работать врачами - это соответствовало бы позиции заведующего отделением (с сопоставимым доходом).

Через все отзывы к посту коллеги рефреном проходят две основные мысли. Первая - как это здорово, что Вы бросили нищенский оклад и занимаетесь тем, чем нравится! Вторая - в каком ужасном состоянии находится медицина в России, что врачи из неё бегут, а вот в Голландии/США/Чехии/страна мечты по вкусу такое невозможно, там у врачей достойный доход!

Обе эти мысли совершенно наивны. Сограждане, вообще, представление о людях в белых халатах строят на основании просмотренного сериала «Интерны». Врач для них - существо романтизированное и загадочное.

Проще, наверное, разъяснить людям их заблуждения в виде небольшого FAQ-a.

Кто уходит из медицины?

Из медицины обычно уходят люди достаточно умные и деятельные. Умные, чтобы понимать, что они не нашли себя на этом поприще и никогда не найдут. Деятельные, чтобы иметь решимость всё в одночасье изменить. В моей группе было 9 человек, из медицины ушло 7 (в том числе я), причём, один из двоих оставшихся практикой почти не занимается, а решает вопросы организации здравоохранения. У второго всё отлично, он преуспевающий хирург, и официальный оклад в 20 тысяч рублей его не смущает нисколько. Правда, наша группа, может быть, не показатель - она была экспериментальной, туда собрали всех школьников-медалистов.

Куда уходят из медицины?

Обычно уходят в фармацевтический бизнес - в медпредставители. Про медпредставителей написано достаточно, есть книга «Как я продавал Виагру», есть даже Сайт по борьбе с фармбизнесом. Кому интересно, что это за звери, может ознакомиться самостоятельно.

Также, врачи часто уходят в любые другие (а не только фармацевтические) продажники - уровень цинизма, подвешенный язык и мировоззрение «врач по образованию - высшая каста» этому способствуют. Уходят в страховые компании, ну или открывают свой околомедицинский бизнес.

В айтишники из медицины уходят редко. Но и не настолько редко, чтобы прямо это был уникальный случай. Даже в США есть свой пример - взять вот компанию Bioware. Врачи сделали шедевральные Baldurs Gate и Planescape.

Почему врач-айтишник - редкость?

Медицинское образование, наверное, в наименьшей степени предрасполагает к тому, чтобы получивший это образование человек начал заниматься компьютерами. Процесс обучения - это тупая зубрёжка и практически полное отсутствие технических дисциплин. Медицина - вообще дело тёмное. Очень много всяких малоизученных до сих пор процессов, эффект плацебо, подавление мнения коллег авторитетом светил, куча экспериментальных методик из разряда «а давайте попробуем на крысах. Работает? Хорошо, ведите добровольцев»…

Здесь очень мало чётких работающих алгоритмов. То, что подействовало на одного пациента, для другого окажется совершенно неэффективным, или вообще губительным, а почему так- можно только гадать. Есть, конечно, доказательная медицина, но доктора упрямо предпочитают полагаться на собственный опыт или на заявления представителей фармацевтических компаний. Для медпредставителей же доказательная медицина - это диалог "- Докажи! - Мамой клянусь!".

Короче, медицина - это один сплошной танец с бубном. То, над чем стебутся люди айтишных и околоайтишных профессий - в медицине это базовый метод лечебной и научной деятельности. Надо признать, что мы до сих пор толком ничего не знаем во всей полноте даже об элементарных, казалось бы, состояниях человеческого организма. Взять тот же аппендицит. Простейшая операция - аппендэктомия, которую, в теории, обязан уметь выполнить в экстренных условиях любой человек с медицинским дипломом (как и трахеостомию). Каждому врачу известны симптомы заболевания и методы диагностики. А что его вызывает? А почему он возникает у одних людей, и не возникает у других? Да хрен его знает, и не ломай себе голову, ты же хирург? Вот и режь к чёртовой матери, не дожидаясь перитонитов.

Почему так много плохих хирургов?

По окончании института единственное, чем в совершенстве овладевает молодой врач - это цинизм и равнодушие к человеческим страданиям и смерти. К какой-либо самостоятельной работе он не способен, да его никто к ней и не допустит - нужна специализация. Многие студенты во время основного обучения чуть ли не с первого курса посещали кружки по будущей специальности. Но ещё больше молодых врачей выбирает специализацию уже на последнем курсе, и выбирает чисто умозрительно - где есть свободные места, какая специальность более модная и востребованная, где больше платят.

Для парней, разумеется, будет естественным выбрать специализацию хирурга. Мужская работа, престижная, денежная - в самом деле, не в терапевты и не в гинекологи же идти? Причём, всяких хирургий масса - есть общие хирурги, есть торакальные, есть урологи, есть нейрохирурги, есть ЛОРы - в общем, долго перечислять, просто поверьте, есть из чего выбрать.

Однако, внезапно оказывается, что хирургом быть тоже дано далеко не каждому. И что не из всякого молодого хирурга получится второй Амосов, Ратнер или Пирогов. Причём, квалификация, конечно, коррелирует со стажем работы, но до определённых пределов. Можно и 20 лет проработать хирургом, при этом тебе доверять будут максимум панариции и вросшие ногти - да и то, хорошего знакомого к тебе не отправят, только всяких люмпенов и нищебродов.

Классический пример хирурга-неудачника - это Женя Лукашин из «Иронии судьбы», работающий хирургом в поликлинике. В поликлинике! Кого он там оперирует? Максимум, пишет неразборчивым почерком «Годен» в медицинской карте после вопроса «Жалобы к хирургу есть?»

Но в большинстве случаев человек остаётся в профессии не полным бездарем (от таких всё же стараются избавляться), а обычным середнячком, осознающим, что своего потолка он уже достиг, а выше головы не прыгнешь. Многие из таких, как раз, спиваются, или уходят в административную работу, либо вообще сваливают из медицины.

Сколько на самом деле получает хирург?

В комментариях многие поливали слезами клавиатуру, прочитав об окладе в 20 тысяч рублей, положенном главному герою.

На самом деле, уж кто-кто, а хирурги (те, у которых руки правильным концом вставлены) - они как раз живут неплохо. Всё дело, естественно, в благодарности пациентов. Благодарность пациентов - это система. О том, сколько в конверте принято дарить врачу, пациенты прекрасно осведомлены. Осведомляют их медсёстры и младший медицинский персонал, а также другие пациенты по цепочке. В Самаре, например, операция не слишком сложная, вроде холецистэктомии, стоит в пределах десятки. За сложные, типа удаления доброкачественной опухоли, скажем, почки - могут содрать уже тридцатник.

Можно, конечно, дать и больше. Можно вообще ничего не дать - никто, в общем-то, не заставляет и со скальпелем у горла не стоит. Но большинство платит. Так принято.

В месяц набегает сумма, вполне сопоставимая с зарплатой тимлида.

Почему уход из медицины - не повод для гордости?

Потому что значительная часть жизни потрачена впустую, а люди вдвое младше имеют огромную фору. Потому что понимаешь, что изначально выбрав правильное учебное заведение, ты бы смог достичь сегодняшнего уровня лет на 10 раньше. Потому что шесть лет жизни, как минимум ты занимал чьё-то место - место того паренька, который не прошёл по конкурсу и стал бы отличным врачом. Который не прошёл, ради того, чтобы ты отучился на врача и стал айтишником - пусть даже и очень хорошим.

Это не история успеха. Стыдиться нечего, но и вдохновляться ей глупо.

У нас сейчас статус врача хуже, чем у официанта. Чиновники настойчиво убеждали людей, что белый халат - это слабак, лузер, недочеловек. К нам приходят пациенты и начинают диктовать свои правила: как и чем я их должен лечить...

«Быть бетонщиком в Корее лучше, чем хирургом в России» - иркутский врач об опыте работы за границей

Хирург высшей категории, отправившийся в сельскую больницу Иркутской области за миллионом по программе «Земский доктор» , вынужден в свой законный отпуск работать гастарбайтером в Корее. Отца троих детей душат ипотека и долги, но больничная администрация не помогает молодому врачу. Идея бросить всё и уехать батрачить на корейских «саджанов» пришла ему в голову после несправедливой жалобы пациентов.

Александру Денисову (имя изменено) 35 лет. В 2005 году он закончил лечебный факультет Иркутского медуниверситета с красным дипломом.

«Я мечтал стать врачом класса с седьмого, - вспоминает он. - Моими любимыми сериалами того времени были «Скорая помощь» и «Доктор Куин». В школьные годы и во время учёбы в институте я просто идеализировал профессию врача. Тем больнее падать…»

Амбициозный парень выбрал профессию хирурга. «Первое разочарование пришло в ординатуре, - рассказывает Александр. - Ординаторы и интерны оказались никому не нужны, их никто ничему не собирался учить. Я нашёл свой выход: весь второ

й курс ординатуры провёл в командировках по районам области, где практически самостоятельно познавал искусство хирургии».

В район за длинным рублём

После ордина туры Александр работал в Иркутске, специализировался на онкологии.

Получал около 35 тысяч рублей в месяц. Своего жилья у молодого врача не было, не было и родителей, которые могли бы помочь. Зато уже была жена и маленький ребёнок.

Аренда квартиры в Иркутске недалеко от центра отнимала из семейного бюджета 20 тысяч рублей. На оставшиеся деньги жить было трудно. И Александр принял решение поехать в район по контракту. В одной из маленьких ЦРБ, в 200 км от города, ему предложили 50 тысяч - сумма по тем временам вполне приличная.

Но то, с чем Александру пришлось столкнуться в селе, не стоило никаких денег.

«По факту я оказался единственным хирургом на весь район с населением 14 тысяч человек, - вспоминает врач. - Я был невыездным, не мог пойти в гости или поехать на выходные в город. Когда я приехал, меня поселили в больнице, где я прожил два месяца. И все эти два месяца мне не платили зарплату . Я человек интеллигентный, сначала молчал. Потом пригрозил прокуратурой, и мне начали выплачивать, но частями - так, что я не понимал, сколько и за что мне выплатили. 50 тысяч там никак не получалось».

После того, как Александр поскандалил с главным врачом из-за зарплаты, из больницы его выгнали и порекомендовали искать жильё самому. Проблем с квадратными метрами на селе нет, но все они - без удобств, с печным отоплением. У его нового дома было только одно преимущество - недорогая аренда, в месяц выходило всего две-три тысячи рублей. Из-за суровых условий, приближённых к северным, семья доктора ехать к нему отказалась .

«У меня жена городская была, - объясняет он. - Я всё время на дежурстве. Как она будет дрова колоть, воду носить? У нас ребёнок был маленький. На этом фоне случилась наша личная драма: мы развелись ».

«Я думал, что поеду в район, подниму денежек, - продолжает Александр, - а лишился семьи. Бытовуха, неустроенность, отсутствие жилья. Сейчас я жалею, что уехал тогда из города. Это была моя самая большая ошибка».

Медицина в районах по уровню развития сродни земской конца XIX века, считает доктор, по крайней мере, в Иркутской области.

«В своё время в нулевых годах неправильная политика была у главного хирурга области, - утверждает врач. - Он монополизировал всю хирургию , особенно плановую, в областной больнице. Когда я начинал работать, в районах вообще было запрещено оперировать планово. Сейчас областная больница не справляется с потоком пациентов, но те молодые врачи, которым в своё время запретили проводить плановые операции, так и не научились это делать».

Сейчас в районе хирурги сидят в основном на экстренности: аппендициты, грыжи, ножевые ранения. Травматологи есть не в каждой районной больнице. Если хирурги встречаются с травматологией, то только по минимуму: гипс наложить, спицу, сделать репозицию.

«В районах хирургия как наука мертва . Полная деградация, перспектив нет. Медицина районная агонирует. Многие мои однокурсники, посещавшие госпитальные кружки, мечтавшие оперировать, сделать себе имя, прогнулись под эту систему. Сидят в ЦРБ на мизерных зарплатах, делать ничего не умеют и не хотят . Другие ушли из медицины - или в медпредставители, или вообще. 40 процентов моего курса не работают врачами. Им просто некуда идти: поликлиники - это медицинский ад, а в стационарах мест на всех не хватает. И даже если устроишься в ЦРБ, как я, там ты будешь только деградировать», - сетует хирург.

К тому же больница, в которой он работал, не приспособлена под современные условия: зимой в ней холодно, вода привозная.

Врачи-миллионники бегут из села

По контракту Александр отработал чуть больше года и уволился - надоело быть единственным и за всё отвечать. Своих 50 тысяч ежемесячной зарплаты доктор так и не увидел.

Решил перебраться поближе к городу, в район, находящийся в 60 км от Иркутска. Там больница побольше, есть другие хирурги, делаются плановые операции. Работает отделение травматологии. К тому же поманила программа «Земский доктор», по которой медикам, приехавшим в село, дают миллион.

«С выплатой проблем не было, - говорит Александр. - Миллион дали сразу. Часть денег - 400 тысяч рублей - я потратил на первый взнос по ипотеке. Купил машину - это была моя давняя мечта. На самом деле, в наше время без машины никуда, нет мобильности».

Квартиру Александр купил в Иркутске на вторичном рынке - однушку в «хрущёвке», площадью 33 кв. м за 2 миллиона рублей. И это притом, что у него появилась новая семья. Жена - тоже врач, сейчас в декрете, двое маленьких детей.

За миллион в районе можно было купить небольшой дом 40-50 кв. м с участком в 10 соток, но без ремонта. С ремонтом - за 1 млн 200 тыс. рублей. Но в районе Александр с семьёй оставаться не хочет.

«Во-первых, район - это не город, - поясняет он. - Это посёлок. Во-вторых, нужно думать о будущем детей. Что я смогу дать им в этом посёлке, когда они подрастут? Школа есть, но развивающих центров нет. В Иркутске можно повести детей в бассейн, на гимнастику. В первую очередь думаешь о детях. Вряд ли сейчас кто-то из молодёжи останется на селе и будет доволен».

Тем не менее, Александр хотел построить в селе дом, собрал документы, чтобы вступить в программу «Молодой специалист на селе». Прописался в райцентре, купил участок за 100 тысяч рублей на остаток «земского» миллиона, оформил его на себя, приобрёл стройматериалы, заказал проектно-сметную документацию - всё за свой счёт, таковы условия программы. Документы подал в конце 2013 года, но денег на дом - субсидию в 800 тысяч рублей - так и не дождался .

«В мае 2016 нас вызвали и обрадовали: к концу года получим деньги. Проходит время, нам говорят: «Извините, ошибочка вышла. Вперёд вас в программу залезли сельхозработники. Они уже деньги получили». Они в приоритете, документы сдали позже меня, некоторые даже в 2016 году. Мне сказали: «Дорогой доктор, вы попадёте в программу в конце 2019 года. И если денежки получите, должны будете ещё пять лет отработать на селе», - вспоминает Александр.

По программе «Земский доктор» он уже обязался отработать в ЦРБ в течение пяти лет. За каждый недоработанный год, если вдруг придётся уехать, нужно вернуть государству 200 тысяч рублей. И, к сожалению, многие срок не выдерживают, бегут из села .

«За последние два года из нашей больницы ушло семь или девять врачей-миллионников. В наше время миллион - это не деньги. С весны 2016 года зарплаты резко упали, врачи работают на износ, а администрация на все вопросы отвечает: «Ну, вам же дали миллион». Как будто это больница выделила из своего бюджета», - делится Александр.

Уволились заведующая терапевтическим отделением, невролог, анестезиолог, педиатр. Двое из них нашли работу в больницах Санкт-Петербурга - в большом городе и медицина, и зарплаты совсем на другом уровне

«Педиатр не доработала всего год. Она ездила из Иркутска каждый день, а у неё в городе семья, трое детей. Когда она дежурила по экстренности, то она две недели жила в поликлинике в своём кабинете . Разве это нормально? У нас в администрации неадекватное отношение. Хороший менеджер должен думать о том, чтобы молодёжь привлекать, развивать. А они сели в своих креслах, и хоть трава не расти», - возмущается врач.

Александр работает в отделении пять дней в неделю. Берёт 8 дежурств в месяц. И за это получает 24 тысячи рублей . В период отпусков дежурит сутки через сутки, подрабатывает в поликлинике и эндоскопистом, дежурит ночью в аптеке, преподаёт в местном колледже.

Но всё равно математика семейного бюджета не сходится. Платёж за ипотеку - 30 тысяч в месяц. Аренда благоустроенной квартиры в селе - ещё 12 тысяч. Правда, свою ипотечную однушку в Иркутске хирург тоже сдаёт - за те же 12 тысяч.

Жена в декрете, Александр - единственный добытчик. С 2016 года выплачивать взнос по ипотеке доктор не может. Банк снизил размер выплаты до 24 тысяч рублей, но срок займа увеличился с 10 до 15 лет. Соответственно, вырастет и переплата по процентам.

«Много раз обращался к главному врачу и экономисту - толку нет. Ответ один: «Вы же получили миллион». Но какое отношение имеет миллион к моей зарплате? Экономист сказала, что мои доводы неубедительны, тарификационная комиссия решила не поднимать мне зарплату. В выплате компенсации на аренду жилья, хотя бы частичной, мне тоже отказали», - перечисляет Александр.

«В Корею я уехал после жалобы пациента»

У Александра большой отпуск - 50 дней. Раньше он использовал его, чтобы подзаработать в районах. Ездил в командировки по отдалённым больницам, оперировал.

Но в прошлом году на дежурстве у него случился неприятный инцидент. Родственники пациента, отказавшегося от госпитализации в ЦРБ из-за недоверия сельским врачам, устроили скандал в приёмном покое и напали на медсестёр и санитарку. А потом сами же написали жалобу на врача за неоказание помощи - одновременно в Минздрав, прокуратуру и следственный комитет.

Счастье, что врач всё же провёл минимальное обследование пациента и взял у него письменный отказ. Свою невиновность медики смогли доказать только по истории болезни.

Администрация больницы за врача не вступилась . Оказалось, что в приёмнике висят муляжи видео-камер, которые ничего не снимают. «Я не смог доказать, что они напали на медсестру и санитарку, - сетует хирург. - Я предложил главврачу написать на них заявление за клевету, но он меня не поддержал. Сказал: хотите - делайте сами. А для чего у нас юрист сидит в больнице?»

И тогда Александр решил впервые в жизни потратить свой отпуск не на медицину. Он поехал в Корею - туда, где за два месяца безвизового пребывания человек неленивый и расторопный может заработать годовую зарплату российского врача.

«За два года в Корее можно заработать на квартиру»

В Южной Корее действует безвизовый режим для россиян, приезжающих с туристической целью - до двух месяцев. Но большинство наших соотечественников используют это время, чтобы подзаработать. Многие, спустя два месяца, остаются в стране нелегально, рискуя попасть в миграционную тюрьму и подвергнуться депортации с последующим запретом въезда на срок от трёх до пяти лет.

Выходцев из России корейцы называют «росся-сарам» . Причём они не делают различий между жителями бывших союзных республик: узбеки и таджики для них тоже россияне. К сожалению, сейчас это понятие в Корее ассоциируется со словом «гастарбайтер» .

На заработки в Корею едут из Приморского, Хабаровского края, республики Бурятия, Иркутской области, с Камчатки. Из западных областей РФ Александр никого ни разу не встретил. Девяносто процентов тех, кто летит самолётом, к примеру, из Иркутска, едут в Корею работать. Миграционная полиция их ловит и выдворяет на родину. В последнее время методы её работы ужесточились.

«Миграционный контроль - это унизительно, на тебя кричат, обыскивают, - рассказывает Александр. - У нас полсамолёта сняли, повели на допрос. С ними там не чикаются, условий никаких. Живут они в подвалах в миграционной тюрьме, пока не купят за свой счёт обратный билет. Бывает, что семьи разделяют: жену пропускают, а мужа нет. При мне в тюрьму заводили и хорошо одетых людей, даже тех, кто приехал с туристической целью».

Но россияне едут в Корею снова и снова - через Китай, Монголию, Турцию. И остаются надолго. «Если остаться нелегалом, молодому и неженатому, можно за полтора-два года заработать на квартиру и машину», - объясняет Александр.

Он вспоминает знакомство с женщиной из Бурятии. Она уже два года живёт в Корее со своим хозяином-«саджаном» на правах любовницы. Дома у неё осталось трое детей, по которым она, как мать, очень тоскует. Но возвращаться на родину, где нет никакой работы, где она ничего не сможет дать детям, не собирается.

По словам Александра, корейцы удивляются : почему Россия - такая богатая страна, а её граждане работают в других странах на самых тяжёлых работах?

«Но где в России ты можешь заработать пять тысяч рублей в день? Да нигде! А тут в среднем платят сто тысяч вон (около 5,5 тыс. руб.)», - отвечает на вопрос хирург.

«В Корее никому нельзя доверять»

Билет в Корею обходится от 8 до 15 тысяч рублей. Ещё несколько сотен долларов будущему гастарбайтеру понадобится на дорогу и оплату услуг посредников.

«Когда я прилетел в первый раз, посредники брали за свои услуги 100 долларов, - вспоминает Александр. - За эти деньги они присылают тебе в мессенджер адрес, по которому ты должен приехать самостоятельно. Там тебя, может быть, встретят и возьмут на работу. Посредники ни за что не отвечают. Если в процессе работы у тебя возникнут проблемы, они не помогут. Они просто не будут отвечать на твои звонки. Сейчас услуги посредников стоят уже 150-200 долларов».

По словам доктора, посредники есть только у русских. В Корее работают узбеки, таджики, тайцы, монголы. И все они помогают своим соотечественникам устроиться на работу. Но только не россияне - они берут за это деньги. И чаще всего обманывают своих «клиентов», обещая лёгкую работу и высокую зарплату.

«В Корее можно хорошо заработать, если быть грамотным: быть трудолюбивым, никому не доверять и знать язык хотя бы минимально. Лучше ехать в одиночестве или вдвоём - это идеальный вариант. Если приехать большой компанией, найти хорошую работу для каждого будет сложнее», - предупреждает доктор.

Основная масса россиян, приезжающих на заработки, абсолютно не знает корейского языка. Даже этнические корейцы, которые живут в России. Сами жители Кореи очень плохо владеют английским. Поэтому общение между работодателем и работниками происходит на уровне жестов.

«За месяц работы какие-то профессиональные термины и отдельные слова, естественно, усваиваешь. «Амдэ» (нельзя) и «пали-пали» (быстрее-быстрее) - это первое, что я выучил», - делится Александр.

Даже узбеки, по сравнению с нами, в выигрыше. Между Узбекистаном и Кореей был подписан договор об обмене трудовыми ресурсами, чтобы граждане могли свободно приезжать на работу в соседнюю страну. Узбеки сдают экзамен на минимальное знание корейского языка, получают трудовую визу. Если бы такой договор существовал между Кореей и Россией, нашим гастарбайтерам было бы проще.

В первый раз Александр устроился работать «на поля» - собирал орехи. Это самая сложная и низкооплачиваемая работа. Целый день на жаре - с шести утра до шести вечера. Если погода портиться, ты не работаешь и зарплату, соответственно, не получаешь.

В шесть утра «саджан» привозит работников к подножью горы на своей машине. Нужно забраться на самую вершину - семь потов сойдёт, пока дойдёшь. Потом работники делятся по парам. Один забирается на самую верхушку огромного дерева с двадцатиметровым шестом. Закрепившись на верхушке дерева, он бьёт этим шестом по макушкам соседних деревьев. С них падают шишки, второй их собирает.

В течение дня на двоих нужно собрать 600 кг орехов. Это десять мешков по 60 кг. Но у Александра и его напарника выходило максимум по 8 мешков весом по 55-58 кг. После сбора эти мешки нужно спустить с горы и погрузить в машину. И за этот труд им не заплатили ни копейки.

«Обманывают не только посредники, «саджаны» тоже разные. Бывает, люди работают на полях по две-три недели, а им вообще не платят. Здесь совсем не сладко», - с сожалением констатирует Александр.

«Презирают, но не бьют»

Затем врач устроился работать на арматурный завод - делал бетонные блоки по немецкой технологии. Там он освоил специальности бетонщика-арматурщика, крановщика, стропальщика, работал на газосварке.

«Сначала было стыдно , - признаётся Александр. - Но потом переборол себя, деньги не пахнут. Таких, как я, много здесь. Со мной работали два банковских работника, три юриста, один преподаватель университета».

Хирург признаётся, что завод был его лучшим местом работы в Корее. Кормили три раза в день, обеспечивали жильём. За квартиру снимали с зарплаты 70 тысяч вон в месяц - меньше дневного заработка.

Рабочий день - с 5 утра до 8 вечера, 15 часов. С опозданиями строго: приходишь на проходную, прикладываешь отпечаток пальца, если вошёл хотя бы на пять минут позже - за первый час работы тебе уже не заплатят. Выходной день - один раз в неделю, в воскресенье.

Зарплаты по российским меркам на заводе хорошие. В среднем выходило 95 тысяч вон в день (100 тысяч вон - это 5 тысяч российских рублей). За четыре-пять дней Александр зарабатывал месячную зарплату хирурга ЦРБ . Сама работа монотонная, не требующая интеллектуальных усилий. Но физически очень тяжёлая.

«Огромные бетонные ванны - 50 на 10 метров, - описывает процесс работы врач. - Утром пневматическим пистолетом раскручиваешь эти ванны. Они между собой соединены тросами, эти тросы газорезом режешь. Всё это убираешь, снимаешь, краном вытаскиваешь из неё бетонные блоки и грузишь в грузовик. Это первый этап работы».

Дальше в течение дня ванны нужно подготовить под заливку. «На линии восемь таких ванн, - продолжает Александр. - Протираешь, прочищаешь, кладёшь арматурный каркас, через каждую ванну протаскиваешь 30 тросов руками. К вечеру заливаешь в них бетон. Бетон быстро застывает - за ночь блоки готовы». Мелкая, монотонная, муторная работа - изо дня в день.

По словам Александра, на заводе к нему относились неплохо. «Люди разные бывают, - говорит он. - Кто-то на лету схватывает, а кто-то тормозит. Слава богу, я отношусь к первой категории. Я в первый раз, когда приехал, очень боялся после умственного труда переходить на физический. У нас рабочий день восемь часов, тут - двенадцать. Работа, я слышал, очень тяжёлая. Я переживал, смогу ли я. Но я справился, и ко мне претензий никто особых не предъявлял».

В целом же корейцы относятся к россиянам пренебрежительно , говорит Александр, и это чувствуется. На тебя могут накричать, оскорбить, но бить не будут - драки в Корее строжайше запрещены. За драку могут оштрафовать или даже посадить в тюрьму.

Среди гастарбайтеров есть и своя градация. Корейцы охотнее берут на работу тайцев или монголов. «Они более исполнительные, - предполагает Александр. - Язык учат, прежде чем приехать. К тому же они меньше пьют. Водка в Корее очень дешёвая - примерно 1200 вон, по нашим деньгам около 50 рублей. Что нашему та тысяча? Он пошёл и пропил несколько тысяч, а утром лежит с похмелья. В этом плане мы сами испортили себе репутацию».

«Арбайт - что-то вроде панели»

Россиян в Корее больше, чем других гастарбайтеров. Поэтому на рынке дешёвой рабсилы образовался некоторый избыток предложений. Во второй приезд Александр уже не смог устроиться на завод. Каждый день он пытает счастье на «арбайте» - специальном месте, вроде панели, куда приходят работодатели и выбирают, кого они хотят взять сегодня на работу.

«Народу очень много, - рассказывает врач. - В офис арбайта приходят местные аутсайдеры - корейцы, плюс русские. Есть, из кого выбрать. Бывает, придёшь, а на работу не берут. Никогда не знаешь, куда сегодня попадёшь».

На арбайте набирают на самые тяжёлые и низкооплачиваемые работы: в поля, разнорабочими на стройку. Есть морские работы - выращивание и сушка морской капусты, но там, по словам Александра, часто обманывают. Хорошей считается работа на заводе или на строительстве теплиц, которые тут возводят круглый год.

Отказываться от предлагаемой работы на арбайте нельзя. «Если один раз откажешься, тебя больше никуда не возьмут. Если на их условиях работать не будешь, всё - слова своего ты здесь не имеешь. Если ты несколько дней не пришёл на арбайт, то тебя тоже уже не берут. Бывают россияне пьющие, они пропускают, а потом просто ходят и просиживают штаны», - описывает условия Александр.

Живёт он ещё с двумя россиянами в мотеле, в лав-номере - специальной комнате, предназначенной для занятий сексом. За такое жильё они втроём платят 500 тысяч вон в месяц (около 25 тысяч рублей).

«В Корее очень много таких мотелей. Корейцы в целях анонимности интимной жизни не занимаются этим дома, особенно молодёжь. Условия в таких мотелях естественно не очень, сервиса нет: нет туалетной бумаги, мыла, полотенец. Плюс все знают, что мы гастарбайтеры и относятся к нам плохо», - говорит Александр.

«Медицина в Корее очень дорогая»

Хирург старается по максимуму беречь руки, но кисти от тяжёлой работы все время болят. «Пару раз были форс-мажорные обстоятельства, - рассказывает он. - Током ударяло, что-то прилетало».

Если что-то случится, лечиться придётся за свой счёт, а медицина в Корее очень дорогая. «На орехах я работал с русским парнем из Хабаровска, - рассказывает врач. - Вдруг он пожелтел. Мы с орехов разбежались, и по интернету я узнал, что он попал в больницу, у него обнаружили гепатит В, желтушный период. Лечение за 10 дней стоило ему 2,5 млн. вон - это около 140 тысяч рублей. Собирали всем миром».

К тому же, по словам Александра, даже будучи врачом, он не сможет в Корее вылечить себя сам. Нельзя пойти в аптеку и купить то, что нужно. На все лекарственные препараты, даже самые простые, нужен рецепт от врача, приём которого стоит 100 тысяч вон (около 5 тысяч рублей).

Врач признаётся, что с удовольствием оформил бы страховку в российской страховой компании, когда отправлялся в Корею в «туристическую поездку». Только лишних денег в момент отъезда у него не было. Так и работает на свой страх и риск.

«Я всё равно выбрал бы медицину»

Мы беседуем с Александром уже второй час, и разговор снова и снова возвращается к реалиям российской медицины. Когда доктор говорит о своей любимой профессии, тон его меняется, становится всё более эмоциональным.

«Чтобы идти в нашу медицину , нужно иметь обеспеченных родителей», - говорит он. - Без посторонней помощи на зарплату не выжить. К сожалению, я вырос без родителей и ждать помощи не привык. Надо иметь блат , чтобы устроиться в хорошую клинику, остаться в ней и двигаться по карьерной лестнице. Я не жалуюсь, я просто говорю о реалиях».

Мы не могли не спросить Александра, хотел бы он что-то поменять в своей жизни.

«Я всё равно выбрал бы медицину, - ответил он, - но специальность другую. Не лечебного профиля, а типа стоматологии, где крутятся деньги. Или что-нибудь вроде УЗИ или КТ, чтобы была возможность подрабатывать частным образом. А хирург частный кабинет не откроет, даже если очень захочет».

У Александра трое детей. Может, не стоило создавать семью так рано? Может, сначала нужно было встать на ноги, а потом жениться и рожать детей?

«Нет, - уверенно отвечает доктор. - Насчёт семьи я бы по-другому поступил. Я бы ещё на первом курсе женился, сделал бы детей, чтобы к окончанию университета они были большие. Я всё время отдавал учёбе, у меня была цель получить красный диплом. Подрабатывал медбратом. А отдачи не получил. Да тяжело, но семья для меня - всё, мой смысл жизни, мой драйв».

Доктор говорит, что дело даже не в зарплате, в отношении к врачу со стороны современного российского общества. «Медицина у нас вроде бы бесплатная в стране, пациент сам из своего кармана ничего не платит. При этом уважения к врачам нет, - сожалеет он. - СМИ во всём обвиняют врачей. У нас сейчас статус врача хуже, чем у официанта. Я почему поехал в Корею, а не в командировку в район? Потому что есть ассоциация: белый халат - это слабак, лузер, недочеловек . К нам приходят пациенты и начинают диктовать свои правила: как и чем я их должен лечить».

Хирург считает, что политики и Минздрав специально стравливают между собой медиков и пациентов. Чтобы нормально зарабатывать, врач должен работать на 2-2,5 ставки , бесконечно дежурить. Естественно, он выматывается, дома не ночует. При этом несёт огромную ответственность за жизнь и здоровье пациентов.

Врач занимается не своими прямыми обязанностями, а бесконечными «вылизываниями» историй болезни. За каждую неправильно поставленную запятую врача штрафуют - снимают 25% . За каждый штраф приходится писать объяснительную на стол администрации больницы. Естественно, врачи звереют, им всё это не нравится.

Пациенты тоже звереют. Чтобы попасть к врачу, им нужно выстоять огромные очереди, пройти обследования, каждое из которых нужно ждать. На ком люди будут вымещать злобу? На рядовом враче. А врач не виноват, что в больнице нет нужных лекарств, что на обследование нужно ехать в область, считает Александр.

«Мне больно на всё это смотреть . Я приеду из Кореи и уйду из нашей медицины. Я хочу эмигрировать из России. Поехать туда, где ещё можно работать по моей профессии. Пока ничего конкретного говорить не буду, но, как только устроюсь, обязательно вам напишу», - пообещал хирург «Медицинской России».

Документальный фильм «Хирург» (реж. Василий Медведев)

«Этот день настал! Я ушла из медицины. Сижу и думаю, почему все произошло именно так? Годы учебы, практика, бессонные ночи, неужели все это было зря?»

На скорой помощи я работала фельдшером на протяжении 5 лет. С каждым прожитым годом моего энтузиазма к работе становилось все меньше из-за условий труда и оплаты.

Что такое работа на скорой?

Это постоянный контакт с опасными инфекциями. Это постоянное переохлаждение и бессонные ночи. А также в 70% случаев это уличные вызовы к бомжам, алкашам и в притоны. Постоянный запах крови, мочи, рвоты и т.д.

Как-то в начале моей работы на скорой, я встретила свою одноклассницу. Мы разговорились, она рассказала, что работает в прекрасном офисе в центре города, помощником руководителя. Изучает английский язык, расходы на который покрывает компания. Зарплата хорошая, хватает на обновки гардероба и на отдых за границей. Затем она спросила, как у меня дела и где я работаю. Я гордо ответила, что работаю на скорой помощи и спасаю людям жизни (на тот момент я в это верила). Она с небольшим пренебрежением спросила: “Ты что бомжей и алкашей с улицы подбираешь? Тебе это что не противно?”

Популярные статьи сейчас

Честно, я тогда даже обиделась на нее. Ну в конце-то концов не только бомжей, примерно 20% это вызовы в квартиры, а около 5% ДТП. Уточню, что это сугубо моя статистика, основанная на моем опыте работы, возможно у других сотрудников скорой данная статистика немного иная.

Что было дальше?

Шло время, я начала замечать, что в медицине ничего не меняется. Зарплаты не увеличиваются, а условия работы становятся только хуже. К тому же бессонные ночи и постоянное переохлаждение, начали оставлять негативный отпечаток на моей организме.

Последний год я ходила на работу, как на каторгу. На вызова ездила одна, так как нехватка кадров. Постоянный стресс, ведь ты никогда не знаешь, что ждет тебя на очередном вызове и вернешься ли ты с этого вызова вообще. На каждой подстанции были случаи нападения на врачей. Выплачивал ли кто-то за это компенсацию? Конечно же нет!

Неужели мы просто расходный материал?

У меня создается впечатление, что врачей и фельдшеров, которые работают на скорой помощи, вышестоящее руководство считает за расходный материал. Мол, вы же знали куда идете, вас насильно никто не заставляет работать.

Я все чаще начала думать о том, а что если следующей жертвой нападения буду я. Как я хрупкая и молоденькая девочка смогу за себя постоять? А что потом? Моим родителям в лучшем случае скажут слова соболезнования. Даже если ничего не случится, то дальнейшая моя судьба жить в нищете, приобрести букет болезней (коллеги меня поймут) и состарится раньше своих сверстниц.

Если бы я не встретила, несколько месяцев назад, своего хорошего друга и не услышала то, что он мне сказал я, наверное, и дальше бы продолжала работать на скорой. Все также ходила бы на работу, которая не приносит никакого удовольствия, а только одни разочарования.

«Хочу отметить, что помогать людям мне нравится, мне хочется, чтобы каждый пациент был здоров. Но, к сожалению, наше государство делает все для того, чтобы отбить у медиков последнее желание работать и помогать людям».

Так вот мой знакомый просто сказал мне несколько фраз: “ Неужели ты себя настолько не любишь и не ценишь, что собственноручно погружаешь свою жизнь в это болото? Ты можешь все изменить и жить иначе. Беги отсюда, пока еще не поздно! Пройдет еще пару лет, и ты уже не сможешь уйти. Скорая засасывает тебя, забирая все жизненный силы. Со временем пропадает стремление что-то поменять, ведь появляется страх перед чем-то новым и неуверенность в себе. В любом случае неотложка это не то место, где должна работать женщина, а тем более такая милая и симпатичная девушка, как ты”.

Честно говоря, его слова заставили меня кардинально изменить свою жизнь. Я уволилась со скорой на следующее утро, сразу после окончания смены. Кстати в отделе кадров выслушала целую гору каверзных наставлений в свой адрес по типу: “Еще прибежишь и будешь умолять, чтобы тебя взяли обратно. Ты думаешь, ты сможешь найти что-то лучше? Ну-ну, посмотрим на твой провал. Беги -беги, все равно ничего лучше не найдешь!”

Вы знаете их издевки стали для меня мощным стимулом. Уже через 3 дня я устроилась работать в аптеку. Испытательный срок был всего 2 недели.

Что теперь?

А теперь я работаю, в тепле, в чистоте, сплю дома в уютной постели и к тому же получаю в 2 раза больше зарплату. Поступила на заочное отделение на провизора. Жизнь налаживается. На работу хожу, как на праздник, ведь я знаю, что наконец-то я там, где мой труд оплачивают по достоинству и работа мне приносит удовольствие.

Всем своим бывшим коллегам желаю набраться смелости, дабы переосмыслить свою жизнь и решиться ее изменить.

«Я поняла, что скорая помощь это не место работы для хрупкой молодой девушки. Да и вообще женщины не должны работать в таких условиях».

"В результате постоянных переработок, эмоциональной перегрузки и дефицита отдыха, у меня уже наступило душевное опустошение. Ещё немного - и настанет точка невозврата. Когда единственным выходом будет уход из профессии". Участковый врач Анна Землянухина - о том, почему она больше не может работать в государственной поликлинике.

Хотела написать этот пост позже. А пока забыться и насладиться отпуском. Но обстоятельства складываются иначе. Слухи, домыслы… Я не смогу спокойно отдыхать, наблюдая со стороны как без меня меня женили.

Итак. Почему я решила уйти из государственной медицины.

Небольшое вступление. Как я стала врачом.
Я не из семьи медиков. Не перевязывала в детстве кукол и не ставила им уколы. Но, сколько себя помню, а именно с 3-х лет, я хотела быть врачом. И руководило мною желание помогать другим.
Далее я никем, кроме врача, себя даже не представляла. Менялись только специальности, то представляла себя окулистом, то неврологом.

Многие учителя и знакомые говорили, что поступить в медицинский сложно, предлагали рассмотреть и другие профессии. К одиннадцатому классу присоединилась к ним и моя мама. Но осуществлению мечты не мешала. И даже оплачивала мне подготовительные курсы сразу в двух медицинских ВУЗах. За что я до сих пор маме очень благодарна!

Я не рассчитывала поступить сразу же, и решила, что буду поступать пока не поступлю, даже если на это уйдет несколько лет. А упорства мне не занимать.
Первый же экзамен на Лечебный факультет Второго меда я провалила – химию письменно. Но мне повезло, в этот год открылся Московский факультет, – экзамены были устными, и я прошла.

Московский факультет готовил терапевтов для поликлиники. И к 5-му курсу я поняла, что это судьба. Именно участковым терапевтом я и хочу быть. Мне было интересно всё, не хотелось заниматься какой-то одной специальностью. Хотелось вести пациента от и до, корректировать лечение, видеть динамику и результат.

С момента окончания интернатуры на данный момент прошло 13 лет. И не было ни одного момента в моей жизни, когда я пожалела о выборе профессии. Не жалею я и сейчас. Участковый врач, семейный врач (назовите как хотите) – это моё. И это не только моё мнение. Это и мнение коллег, пациентов. Во всяком случае большинства из них. Никто не скажет, что я плохо веду амбулаторные карты, или невнимательна к пациентам. И недавняя награда, как одному из 10 лучших участковых терапевтов Москвы 2017 г. на Активном гражданине, – тому подтверждение. За что я очень благодарна своим пациентам. Значит мой труд в качестве участкового врача не был напрасным.

Так почему же несмотря на всё это я ухожу из государственной медицины? Я иду на повышение? Нет. На новой работе будет больше зарплата? Нет. Меньше.

Но я не могу остаться. Я полгода шла к этому решению. И не могу сказать, что оно далось мне легко. Я привыкла к своим пациентам, моей любимой участковой медицинской сестре, к своему участку, к коллегам, даже к дурацкому ЕМИАС и своим картам. Многие из пациентов и коллег за эти годы стали мне практически родными.
Однако у всего есть определенный предел. И есть объективные причины, по которым я более не могу работать в государственной поликлинике. И это отнюдь не низкая зарплата (зарплата у врачей общей практики сейчас достойная), или неудобный для меня график работы. А в роли стационарного врача – я себя просто не вижу. Это совсем другая работа, не предусматривающая динамического наблюдения пациента.

Назову причины, как они есть, в порядке значимости:

1. В условиях 15-минутного приема без медсестры (Московский стандарт поликлиники, внедренный в 2015г вывел медсестер за пределы приема, теперь медсестры по сути выполняют функции администраторов), совмещая в себе сразу несколько специалистов (в результате “оптимизации” 2014-2015гг многие специалисты были сокращены), заполняя в большинстве случаев в одиночку тонну документации, как электронной, так и бумажной, обосновывая в карте, и нося на подпись заведующей, каждый чих (от биохимии крови и до УЗИ) – невозможно качественно работать так, чтобы это было не в ущерб собственному здоровью и семье. А семья для женщины не может стоять на последнем месте.

Я устала работать по 10 – 11 часов в день, и делать уроки с ребенком в 5 утра.

Многие организаторы здравоохранения скажут, что у врача общей практики во многих странах всего 10 минут на пациента, и ничего. Но это лукавство. Львиную долю работы там берут на себя медицинские сестры. Это частично и осмотр, и назначение анализов, и рекомендации по образу жизни и питанию. Обзвон и запись ведет во многих странах секретарь. У нас теперь врач делает все сам, и осматривает, и заполняет всю документацию, включая бланки анализов, и записывает на все исследования врач, теряя драгоценные минуты времени.

Также у врачей в других странах есть время на документы. Отсутствие же в распорядке рабочего дня наших врачей времени на прочую работу провоцирует переработки. Оформление многих документов выполняется вне приема в свое личное время. Т.к. физически это невозможно сделать во время 15-минутного приема. Оформление посыльного листа на инвалидность занимает порядка 40 минут. МРТ – 20 минут. Направления и выписки в др. ЛПУ – 15 минут. А никто не отменял еще диспансеризации, паспорта участка и пр.

Пациенты зачастую приходят с несколькими проблемами и решить все нужно за 1 прием – опять никак не уложиться в 15 минут.

В официальных письмах на вопрос о 15 минутах приема ДЗМ отвечает, что врач может тратить на прием столько, сколько того требует ситуация у данного пациента. Однако на практике за время ожидания в коридоре пациентов более 20 минут – накладываются штрафы.

Как можно тратить более 15 минут на пациента, но чтобы при этом не ждали другие в коридоре, при полной записи на каждые 15 минут? Если же запись не полная – штраф за невыполнение плана.
Учитывая вышесказанное есть два варианта развития событий:
– Если остаться – ухудшать качество работы (создавая видимость медицины для бедных, а именно это похоже и нужно нынешним организаторам здравоохранения),
– Подолжать работать качественно и ежедневно перерабатывать по 2-3 часа.

Ни один из этих вариантов меня не устраивает.

В результате постоянных переработок, эмоциональной перегрузки и дефицита отдыха, у меня уже наступило душевное опустошение. Ничего не радует, дома нет ни сил, ни желания, ничего делать, на работу каждый день в течение последних нескольких месяцев я шла с отвращением и ждала с нетерпением окончания рабочего дня. Ещё немного – и настанет точка невозврата. Когда единственным выходом будет уход из профессии.

А я этого не хочу. Это моя профессия. Любимая профессия.

2. Нет возможности расти профессионально в условиях 15 минутного приема:
– уже имеющиеся знания не вмещаются в имеющиеся условия,
– переработки не оставляют времени на самообучение.

Прошу не путать в данном случае профессиональный рост с карьерным. Это не одно и тоже. Карьерный рост в медицине – это административная работа. А меня интересует врачебная.

3. Возможно не хорошо так говорить, но я устала выполнять работу за некоторых коллег. Кто-то ходит курить по 20 раз за прием, а в картах – пустота, и результат приема – ноль. А ко мне запись была заполнена на 2 недели вперед, и весь 9-часовой прием протекал без единого перерыва. И далее – ещё заполнение документации. Почти каждый пациент с чужого участка – чистый лист. Необходимо собирать анамнез, расписывать основное заболевание, фон, сопутствующие, разбираться в обследованиях, лечении, давать рекомендации по образу жизни и питанию, лечению. И это несмотря на то, что пациент уже был в этом году неоднократно у своего участкового или нескольких врачей.

4. Внесли некоторый вклад в мое решение уйти и пациенты. Два года запись к врачам общей практики работала в режиме “все ко всем” – т.е. пациенты могли выбрать к кому ходить и записываться к любому врачу.

Итогом этого стала потеря участкового принципа и неравномерная загруженность врачей. Пациенты с моего участка не могли ко мне попасть, т.к. половину приема составляли пациенты с других участков. В какой-то момент пациентов стало столько, что я не могла вспомнить даже их лиц, не то что диагнозов и лечения. А я привыкла всё это помнить. Именно тогда протезом моей памяти стали мои протоколы осмотров в электронной карте. И именно поэтому я начала максимально тщательно заполнять карты. Ибо только по ним я могла вспомнить информацию о пациентах.

Когда в этом году меня приходили поздравить 8-го марта, а я не могла вспомнить кто это вообще – я поняла, что всё, это конец.
Недавно вернули запись по участковому принципу. Но пациенты с чужих участков продолжали записываться, уговаривая или обманывая администраторов, писали письма в ДЗМ, что их не хотят прикреплять ко мне. Да, по 323 ФЗ пациент имеет право на выбор врача. Но с согласия врача. Я могу понять пациентов. Но они никак не могли понять, что не может 1 врач работать за троих. Тем самым подливая масла в огонь моего выгорания.

5. Я устала от лицемерия. Руководства. ДЗМ. Некоторых коллег. Ухода от ответов в сторону. Отсутствия ответов в ответах. Игнорирования проблем и подмены решения проблем картиной липовой стабильности и благополучия.

Я могу понять. Многое могу понять. Ибо объяснение этому есть.

Но принять – нет, извините, не могу. И не верю, что нельзя иначе.

Я думаю сказанного достаточно, чтобы понять принятое мною решение.

Спасибо всем, кто был со мной и поддерживал! Это не конец. Это начало. Начало нового витка развития. Я верю, что именно так и будет!

Итак. Почему я решила уйти из государственной медицины.

Многие учителя и знакомые говорили, что поступить в медицинский сложно, предлагали рассмотреть и другие профессии. К одиннадцатому классу присоединилась к ним и моя мама. Но осуществлению мечты не мешала. И даже оплачивала мне подготовительны е курсы сразу в двух медицинских вузах. За что я до сих пор маме очень благодарна!

Я не рассчитывала поступить сразу же, и решила, что буду поступать пока не поступлю, даже если на это уйдет несколько лет. А упорства мне не занимать.
Первый же экзамен на лечебный факультет Второго меда я провалила — химию письменно. Но мне повезло, в этот год открылся Московский факультет, — экзамены были устными, и я прошла.

С момента окончания интернатуры на данный момент прошло 13 лет. И не было ни одного момента в моей жизни, когда я пожалела о выборе профессии. Не жалею я и сейчас. Участковый врач, семейный врач (назовите как хотите) — это моё. И это не только моё мнение. Это и мнение коллег, пациентов. Во всяком случае большинства из них. Никто не скажет, что я плохо веду амбулаторные карты, или невнимательна к пациентам. И недавняя награда, как одному из 10 лучших участковых терапевтов Москвы 2017 г. на Активном гражданине, — тому подтверждение. За что я очень благодарна своим пациентам. Значит мой труд в качестве участкового врача не был напрасным.

Но я не могу остаться. Я полгода шла к этому решению. И не могу сказать, что оно далось мне легко. Я привыкла к своим пациентам, моей любимой участковой медицинской сестре, к своему участку, к коллегам, даже к дурацкому ЕМИАС и своим картам. Многие из пациентов и коллег за эти годы стали мне практически родными.

Однако у всего есть определенный предел. И есть объективные причины, по которым я более не могу работать в государственной поликлинике. И это отнюдь не низкая зарплата (зарплата у врачей общей практики сейчас достойная), или неудобный для меня график работы. А в роли стационарного врача — я себя просто не вижу. Это совсем другая работа, не предусматривающ ая динамического наблюдения пациента.

Назову причины, как они есть, в порядке значимости:

1. В условиях 15-минутного приема без медсестры (Московский стандарт поликлиники, внедренный в 2015г вывел медсестер за пределы приема, теперь медсестры по сути выполняют функции администраторов), совмещая в себе сразу несколько специалистов (в результате «оптимизации» 2014-2015гг многие специалисты были сокращены), заполняя в большинстве случаев в одиночку тонну документации, как электронной, так и бумажной, обосновывая в карте, и нося на подпись заведующей, каждый чих (от биохимии крови и до УЗИ) — невозможно качественно работать так, чтобы это было не в ущерб собственному здоровью и семье. А семья для женщины не может стоять на последнем месте.

Я устала работать по 10 — 11 часов в день, и делать уроки с ребенком в 5 утра.

Также у врачей в других странах есть время на документы. Отсутствие же в распорядке рабочего дня наших врачей времени на прочую работу провоцирует переработки. Оформление многих документов выполняется вне приема в свое личное время. Т.к. физически это невозможно сделать во время 15-минутного приема. Оформление посыльного листа на инвалидность занимает порядка 40 минут. МРТ — 20 минут. Направления и выписки в др. ЛПУ — 15 минут. А никто не отменял еще диспансеризации, паспорта участка и пр.

Пациенты зачастую приходят с несколькими проблемами и решить все нужно за 1 прием — опять никак не уложиться в 15 минут.

Как можно тратить более 15 минут на пациента, но чтобы при этом не ждали другие в коридоре, при полной записи на каждые 15 минут? Если же запись не полная — штраф за невыполнение плана.

Учитывая вышесказанное есть два варианта развития событий:
— Если остаться — ухудшать качество работы (создавая видимость медицины для бедных, а именно это похоже и нужно нынешним организаторам здравоохранения),
— Подолжать работать качественно и ежедневно перерабатывать по 2-3 часа.

Ни один из этих вариантов меня не устраивает.

В результате постоянных переработок, эмоциональной перегрузки и дефицита отдыха у меня уже наступило душевное опустошение. Ничего не радует, дома нет ни сил, ни желания что-либо делать, на работу каждый день в течение последних нескольких месяцев я шла с отвращением и ждала с нетерпением окончания рабочего дня. Ещё немного — и настанет точка невозврата. Когда единственным выходом будет уход из профессии.

А я этого не хочу. Это моя профессия. Любимая профессия.

2. Нет возможности расти профессионально в условиях 15 минутного приема:
— уже имеющиеся знания не вмещаются в имеющиеся условия,
— переработки не оставляют времени на самообучение.

Прошу не путать в данном случае профессиональны й рост с карьерным. Это не одно и тоже. Карьерный рост в медицине — это административна я работа. А меня интересует врачебная.

3. Возможно, не хорошо так говорить, но я устала выполнять работу за некоторых коллег. Кто-то ходит курить по 20 раз за прием, а в картах — пустота, и результат приема — ноль. А ко мне запись была заполнена на 2 недели вперед, и весь 9-часовой прием протекал без единого перерыва. И далее — ещё заполнение документации. Почти каждый пациент с чужого участка — чистый лист. Необходимо собирать анамнез, расписывать основное заболевание, фон, сопутствующие, разбираться в обследованиях, лечении, давать рекомендации по образу жизни и питанию, лечению. И это несмотря на то, что пациент уже был в этом году неоднократно у своего участкового или нескольких врачей.

4. Внесли некоторый вклад в мое решение уйти и пациенты. Два года запись к врачам общей практики работала в режиме «все ко всем» — т.е. пациенты могли выбрать к кому ходить и записываться к любому врачу.

Когда в этом году меня приходили поздравить 8-го марта, а я не могла вспомнить кто это вообще — я поняла, что всё, это конец.

Недавно вернули запись по участковому принципу. Но пациенты с чужих участков продолжали записываться, уговаривая или обманывая администраторов, писали письма в ДЗМ, что их не хотят прикреплять ко мне. Да, по 323 ФЗ пациент имеет право на выбор врача. Но с согласия врача. Я могу понять пациентов. Но они никак не могли понять, что не может 1 врач работать за троих. Тем самым подливая масла в огонь моего выгорания.

Я могу понять. Многое могу понять. Ибо объяснение этому есть.

Но принять — нет, извините, не могу. И не верю, что нельзя иначе.

Я думаю сказанного достаточно, чтобы понять принятое мною решение.