Перфторан голубая кровь. «Голубая кровь» утекла из России

⁰

«Голубая кровь» утекла из России
Препарат, разработанный в подмосковном Пущино, американские ученые называют сегодня своим ноу-хау
2004-02-25 / Наталия Лескова

Универсальный заменитель человеческой крови перфторан в отличие от настоящей алой жидкости можно хранить сколь угодно долго и транспортировать без ущерба для качества «товара».

Фото Артема Житенева (НГ-фото)

На днях американские ученые объявили о громкой сенсации, которую, по их мнению, можно приравнять к первому полету на Луну. Изобретен универсальный заменитель человеческой крови, который, в отличие от настоящей алой жидкости, можно хранить сколь угодно долго и транспортировать без ущерба для качества «товара». По некоторым показателям ноу-хау даже превосходит обычную кровь, утверждают американские медики: заменитель лучше обеспечивает организм кислородом. Но мало кто знает, что первенство в изобретении «синтетической крови» – перфторана – принадлежит российским ученым из подмосковного Пущино, которые разработали его более 20 лет назад. Доктор биологических наук, профессор кафедры биофизики физфака МГУ им. М.В. Ломоносова Симон Шноль назвал изобретение «голубой крови» последней трагедией науки в СССР.

«В конце 70-х годов по специальным каналам правительство СССР получило сообщение о проводимых в США и Японии работах по созданию кровезаменителей на основе перфторуглеродных эмульсий, – вспоминает Симон Эльевич. – Было очевидно стратегическое значение этих исследований. Холодная война была в разгаре, напряжение в мире возрастало. При любой войне, и особенно при ядерной, жизнь уцелевшего в первые секунды населения зависит в первую очередь от запасов донорской крови. Но даже в мирное время ее не хватает. И без мировых катастроф сохранение донорской крови – чрезвычайно сложное дело. Еще одна проблема – как избежать ее заражения вирусами гепатита и СПИДа? Мысль, что от всех этих проблем можно избавиться посредством безвредной, незараженной, лишенной групповой индивидуальности, не боящейся нагревания перфторуглеродной эмульсии, казалась спасительной. И правительство поручило Академии наук решить эту проблему. За дело взялись вице-президент АН СССР Юрий Овчинников и директор Института биофизики РАН Генрих Иваницкий. Их «правой рукой» стал молодой, талантливый ученый, доктор медицинских наук, профессор Феликс Белоярцев».

К концу 1983 года препарат был готов к клиническим испытаниям. Он представлял собой жидкость голубоватого цвета – отсюда и поэтическое название «голубая кровь» – и обладал помимо многих полезных свойств поистине уникальным: мог доставлять кислород через мельчайшие капилляры. Это было грандиозным открытием, так как при большой потере крови сосуды сжимаются. Без кислорода же сердце, мозг, все жизненно важные органы и ткани погибают. О «русской голубой крови» заговорили как о спасительной панацее для рода человеческого. В аналогичных исследованиях американских и японских исследователей наступил кризис. Подопытные животные после введения препаратов часто погибали от закупорки сосудов. Как решить эту проблему, догадались только наши ученые.

Белоярцев был поглощен этой работой: он не спал сутками, ездил за нужными приборами и препаратами из Пущино в Москву по несколько раз в день, – а это 120 километров – тратил на это всю свою зарплату и наивно полагал, что все вокруг разделяют его фанатизм. «Ребята, мы делаем великое дело, остальное неважно!» – твердил он своим сотрудникам, не догадываясь, что для кого-то это не так.

В это время в реанимационное отделение Филатовской больницы попала пятилетняя Аня Гришина. Девочка, сбитая троллейбусом, была в безнадежном состоянии: множественные переломы, ушибы, разрывы тканей и органов. К тому же в ближайшей больнице, куда Аню доставили после травмы, ей перелили кровь не той группы. Ребенок умирал. Врачи объявили об этом родителям, но те не хотели мириться с неизбежным. Детский хирург, друг Феликса Белоярцева, профессор Михельсон сказал: «Последняя надежда – у Феликса есть какой-то препарат»… Консилиум с участием заместителя Министра здравоохранения, детского хирурга Исакова постановил: «По жизненным показаниям просить профессора Белоярцева»… Тот услышал просьбу по телефону и тут же примчался в Москву. Он привез две ампулы перфторана. У телефона в Пущино остался ближайший соратник Белоярцева Евгений Маевский.

«Через некоторое время позвонил Белоярцев, – вспоминает Евгений Ильич. – Он был сильно взволнован. «Что делать? – просил совета он. – Девочка жива, после введения первой ампулы, кажется, стало лучше, но наблюдается странный тремор» (дрожь). Я сказал: «Вводи вторую!» Девочка выжила. С тех пор я ничего не знал об ее судьбе. Но однажды, это было в 1999 году, меня пригласили на телевидение для участия в передаче о перфторане. В какой-то момент в студию вошла высокая, розовощекая девушка лет двадцати, что называется, «кровь с молоком». Как выяснилось, это и была наша с Феликсом подопечная – Аня Гришина, студентка, спортсменка и красавица».

Следом за Аней перфторан спас еще 200 солдат в Афганистане.

Казалось бы, после этого препарату обеспечено великое будущее, а его создателям – премии и почести. На деле все вышло иначе. Против Феликса Белоярцева и его коллег было возбуждено уголовное дело. Их обвинили в том, что они испытывают на людях препарат, еще официально не зарегистрированный Минздравом. В Пущино приехала комиссия из КГБ, «люди в штатском» денно и нощно дежурили в институте и под дверьми квартир разработчиков «голубой крови», устраивали допросы и умело натравливали людей друг на друга. Начались доносы, после чего против Белоярцева был выдвинут ряд абсурдных обвинений – например, в том, что он воровал спирт из лаборатории, продавал его, а на вырученные деньги строил дачу.

«Белоярцев сильно изменился, – вспоминает Симон Шноль. – Вместо веселого, остроумного, энергичного мужчины, окруженного толпой единомышленников и влюбленных женщин-коллег, мы видели опустившего руки, разочарованного человека. Последней каплей в этой дикой истории стал обыск на той самой даче, которую якобы построил Феликс на «уворованные» деньги. Она находилась на севере Подмосковья – примерно в 200 километрах от Пущино. Это был старый деревянный домик, в котором безумно занятый работой Белоярцев не бывал уже несколько лет. Он попросил разрешения ехать туда на своей машине. Следом держали путь люди из «органов». После двухчасового обыска, во время которого они, естественно, ничего подозрительного не обнаружили, Феликс попросил разрешения заночевать на даче. Они не возражали. Утром сторож нашел мертвого Феликса Федоровича. Через некоторое время на имя друга Белоярцева Бориса Третьяка пришло письмо, отправленное накануне самоубийства: «Дорогой Борис Федорович! Я не могу больше жить в атмосфере этой клеветы и предательства некоторых сотрудников. Побеспокойтесь о Нине и Аркаше. Пусть Г.Р. (Генрих Романович Иваницкий. – Ред.) поможет Аркадию в жизни… Ваш Ф.Ф.».

Иваницкий был потрясен гибелью Белоярцева. В день похорон он подал генеральному прокурору СССР протест «О доведении до самоубийства профессора Белоярцева». Он не знал, что это слишком сильная формулировка для прокуратуры, которая сделает все для того, чтобы дискредитировать это заявление. В Пущино вновь приехала «комиссия», которая провела «проверку» и вынесла заключение: Белоярцев покончил с собой «под тяжестью улик».

«Почему Белоярцев не выдержал? – рассуждает член-корреспондент РАН Генрих Иваницкий, который и сейчас руководит Институтом биофизики РАН в Пущино. – Думаю, он был недостаточно закален, морально не готов к подобному испытанию. Чтобы жить в те годы и заниматься научной деятельностью, недостаточно было только блестящего ума. Необходима особая закалка, дипломатический дар. Иначе легко угодить в опалу партруководства и КГБ. Эти люди не любили чужих успехов. Все, что делалось хорошего в СССР, должно было «списываться» на заслуги КПСС. Травля, которую Белоярцев отнес только на свой личный счет, на самом деле была направлена не только на него, а на то общее дело, которым мы занимались».

Вскоре после смерти Белоярцева уголовное дело было закрыто: ни одна из «жертв» эксперимента не была погублена, наоборот, перфторан для всех оказался единственным спасением. Состава преступления не нашлось.

Только в конце 80-х «голубую кровь» и доброе имя Феликса Белоярцева было решено реабилитировать. Продолжились разработки препарата, которые долгое время велись в Пущино полуподпольно, на деньги энтузиастов.

«Исследуя перфторан, мы все время натыкались на сюрпризы, – рассказывает Генрих Иваницкий. – То, что он великолепно заменяет донорскую кровь, было ясно с самого начала. Но, как и всякий препарат, перфторан имеет побочные действия. Например, на какое-то время он оседает в печени. Мы считали, что это существенный недостаток и пытались с ним бороться. Но потом оказалось, что с помощью перфторуглеродов в печени происходит синтез определенных химических веществ, очищающих ее от шлаков. Это означает, что с помощью «голубой крови» можно лечить, например, нашу национальную болезнь – цирроз печени, а также гепатиты. Или еще один вариант счастливого применения побочного действия. Когда больному вводят перфторан, у него возникает озноб, похожий на гриппозное состояние, – это активизируется иммунная система. Оказывается, перфторан можно использовать в качестве стимулятора иммунной системы, если она ослаблена, и даже лечить СПИД».

Еще полгода назад во время моей командировки в Пущино Генрих Романович говорил, что пока в мире нет аналогов перфторана, но «наука не стоит на месте, и скоро что-то появится». «У Минздрава нет денег на перфторан, хотя речь идет о значительной по сравнению с донорской кровью экономии средств, – предупреждал Иваницкий. – Если Минздрав не изыщет эти средства, наше мировое первенство в использовании перфторуглеродов будет упущено, и мы опять окажемся с «носом».

Ученый как в воду глядел: средства не нашлись. Американцы объявили об «открытии», которому на самом деле – два десятилетия.

Нам не довелось встретиться с Анной Гришиной. По нашим сведениям, девушка, закончив биофак МГУ, уехала на стажировку в США. Зато состоялся телефонный разговор с Дмитрием Звягинцевым – в 1983 году он проходил воинскую службу в Афганистане и был смертельно ранен в бою. Сейчас ему 39, он живет в Калининградской области, работает на автозаправочной станции.

«Я тогда был без сознания, – рассказывает Дмитрий. – Последнее, что помню, – Толя Шаповалов, дружок мой, наклоняется и что-то шепчет. Ничего не слышу, будто оглох. Потом маму увидел, сестру. Еще подумал: откуда они здесь, в Афгане, взялись? Обе махали руками и кричали, чтобы я шел домой. На самом деле их там, конечно, не было. Очнулся уже в госпитале, и врач сказал, что я как бы заново родился. «Повезло тебе, – говорит, – было у нас одно лекарство, очень редкое, которое тебя и вытащило, считай, с того света». Потом я узнал, как оно называется, – перфторан».
http://www.ng.ru/science/2004-02-25/13_blood.html

Оригинал взят у alexcrim в Перфторан.Куда делась «голубая кровь»... советская

Оригинал взят у mamlas в Куда делась «голубая кровь»... советская

Тайна «голубой крови»: Трагическая судьба создателя перфторана
«Нераскрытые тайны». Тайна голубой крови

Начало 1980-х. Советская наука совершает прорыв. Профессор Феликс Белоярцев заявляет о создании эмульсии, способной выполнять функции крови - разносить по организму кислород. Неужели ученым удалось воссоздать человеческую кровь? Тем не менее факты говорят сами за себя. Препарат Белоярцева - перфторан - спасает жизни. Однако неожиданно «голубую кровь» - так окрестили препарат журналисты - запрещают.

~~~~~~~~~~~

Профессор Феликс Белоярцев

В конце 1970-х годов в СССР создан первый в мире искусственный заменитель человеческой крови - перфторан. За характерный цвет журналисты дают ему еще одно название «голубая кровь». Работа ученых под руководством Феликса Белоярцева быстро выводит перфторан к этапу клинических испытаний и перспективе получения Государственной премии. В газетах пишут о том, что «голубая кровь» уже спасла жизнь маленькой девочки и нескольких сотен советских солдат в Афганистане. Но неожиданно препарат запрещают. Против Белоярцева возбуждают уголовное дело.

Так какие же тайны скрывает "голубая кровь" и почему в СССР запретили первый в мире искусственный заменитель человеческой крови? Об этом расскажут и покажут «Нераскрытые тайны» в документальном расследовании телеканала "Москва Доверие".

Посреди разгрома

17 декабря 1985 года. Замерзшая дача фармаколога Феликса Белоярцева. Следователи торопливо ворошат вещи, простукивают стены. Сидя посреди разгрома, Белоярцев спокойно ждет, когда закончится этот фарс. Так ничего и не обнаружив, работники прокуратуры уходят.

Профессор остается один. Утром его найдут в петле. Причина самоубийства 44-летнего ученого остается загадкой по сей день. Почти все 20 томов следствия либо надежно укрыты в архивах, либо уничтожены.

"Эти-то дела, личные (мы говорим в кавычках - "дело") - они до сих пор засекречены. И дело о самоубийстве, и следственное дело Белоярцева - они закрыты, поэтому все, что я говорю, - это, как говорят ученые, интерполяция", - объясняет историк Алексей Пензенский.

Обыск на даче Белоярцева - это следствие доноса. Один из его коллег поделился с органами ценной информацией: якобы профессор делает на даче ремонт, а с работягами расплачивается спиртом из лаборатории. Это обвинение оскорбительно и нелепо. Для тех, кто помнит 80-е, совершенно ясно, что спирт - это просто повод, чтобы начать проверку. Его воруют повсеместно.

Алексей Пензенский, историк: "Вот этот спирт, который воровали, который хранили в сейфе. Если сейфа в лаборатории не было, был случай, директор химической лаборатории мне рассказывал, что после или во время ремонта бутыль пустеет. Приходят. Что такое? Строители выпивают".

Впрочем, Белоярцеву предъявляют еще одно обвинение. По городу ползут слухи о том, что руководство лаборатории грабительски отнимает зарплату у сотрудников. Разумеется, на украденные деньги устраиваются кутежи и банкеты.

"Одно из несчастных нарушений правил, которое несчастный Белоярцев допустил, - это борьба за фонды. Это известно в советской науке. Это был главный приз. Это была морковка, за которой бежали лаборатории, исследовательские коллективы, целые институты, академии наук бежали за этими морковками.

Фонды. Фонды. Что сделал наш герой? Он договорился, приказал сотрудникам часть премии (какой-то процент) отдавать в фонд их развития. Фонд развития проекта, как бы сейчас сказали", - говорит Алексей Пензенский.

Белоярцев фанатично предан своей работе. Он постоянно заказывает уникальные приборы, оплачивая их деньгами из премий. Все это делается с единственной целью - создать препарат, который перевернет историю.

Заменитель крови

Конец 70-х. Над миром нависла угроза СПИДа. Участились случаи заболеваний в результате переливания крови. Ученые разных стран бьются над ее искусственным заменителем. Но удается это одному Белоярцеву. За каких-нибудь три года его лаборатория в подмосковном Пущине начинает выпускать эмульсию, способную насыщать организм кислородом. Препарат получает название "Перфторан".

"Такая эмульсия, которая могла бы переносить газы - кислород и углекислый газ. Почему? Потому что это вообще единственная жидкость, которая обладает такой высокой емкостью вот к этим двум газам. Эти свойства были открыты очень давно, еще в 40-е годы прошлого столетия", - поясняет биолог Елена Терешина.

Пресса широко освещает это открытие, называет перфторан "голубой кровью". В 85-м препарат Белоярцева выдвинут на получение Госпремии, поэтому травля и самоубийство его создателя для многих становятся шоком.

"Человека просто довели до самоубийства. И человек попал вот в эти шестеренки этой машины. Он схватился с Голиафом. И в этом поединке у Белоярцева не было никаких шансов. Более того, в эти шестеренки чуть не затянуло и Иваницкого - его правую руку, его, я так понимаю, ближайшего конфидента. Да и соседа. В Пущине вместе жили, в одном городе. Его довели, правда, только до сердечного приступа", - рассказывает историк Алексей Пензенский.

Особенно непонятно это родителям Ани Гришиной. Пятилетняя малышка, вырвавшись однажды от няни, выскакивает на проезжую часть. Спасти ребенка было бы нетрудно, если бы врачи не перепутали донорскую кровь. В организме девочки начинается сильнейшая реакция. Бороться за жизнь Ани становится все труднее. Остается последняя надежда - искусственная кровь Белоярцева. Но препарат еще не прошел испытания.

"Перфторан - он на животных уже прошел полностью испытания, документы были отправлены в фармкомитет для разрешения клинических испытаний, но разрешение пока не было получено. И Михельсон, который заведовал этим отделением в клинике, - он позвонил Белоярцеву, и Белоярцев на свой страх и риск привез две бутылки перфторана", - утверждает биофизик, коллега Феликса Белоярцева Генрих Иваницкий.

Девочка остается в живых. А перфторан демонстрирует свое неоспоримое преимущество - он подходит всем без исключения, в то время как обычная кровь обладает поразительным свойством: при переливании она принимает только свою группу, а с чужой вступает в борьбу. Тем не менее именно эта способность крови стоять на страже организма помогает ему бороться с инфекцией.

"У нас кровь - уникальная жидкость по своим защитным свойствам. Просто невозможно ничего больше придумать, насколько успевают лейкоциты садаптироваться к той патогенной микрофлоре, которая появляется, насколько они начинают быстро работать. И только бывают индивидуальные случаи, когда лейкоцит подходит и не узнает эту микрофлору. Вот вижу: бактерия колышется палочковидная, например, подходит лейкоцит, постоит, подумает и отойдет", - поясняет гематолог Ольга Шишова.

Бегущая по венам

На протяжении веков текущее в жилах красное вещество представляло для человечества загадку. Чтобы восполнить ее недостаток, кровь даже переливали от животных. Стоит ли говорить, что многие подобные эксперименты заканчивались смертью.

Сегодня, благодаря микроскопу, эта загадочная субстанция приоткрывает некоторые свои тайны. Одна из них - удивительная способность клеток крови (эритроцитов) склеиваться под влиянием стресса, образуя монетные столбики.

"Уникальный феномен про склеивание эритроцитов. Любое наше напряжение создает в организме спазм. Как это говорят: похолодело все внутри. Что такое спазм? Это значит, периферические капилляры сузились и вся кровь оказалась в маленьком пространстве. И значит, уже холодные руки, холодные ноги, заболела голова, ухудшилось зрение, не кровоснабжаются с достаточной скоростью внутренние органы и эритроциты склеиваются, становясь "монетными столбиками". И способность их доставлять кислород нарушается", - рассказывает Ольга Шишова.

Когда эритроциты склеены, кровь становится густой и с трудом проходит по мельчайшим капиллярам. И в подобной ситуации искусственный заменитель вновь доказывает свое превосходство над природой. Перфторан разбивает "монетные столбики" эритроцитов, улучшая кровообращение.

"Это очень большая проблема, как этот стаз разрушить, как разрушить вот эти "монетные столбики". И вот оказалось, что перфторан обладает свойством это разрушать. Говорят, что… Механизм точно не известен, но говорят, что там действуют два компонента: это сами фторуглероды и поверхностно-активное вещество, на основе которого сделан вот этот перфторан. Поверхностно-активное вещество разрушает столбики, а фторуглероды переносят газы", - говорит Елена Терешина.

И все-таки главное достоинство перфторана в том, что он не вступает в конфликт с кровью пациента. Почему? Все очень просто. Частицы "голубой крови" настолько малы, что клетки иммунитета их просто не замечают.

"Чужеродные белки если попали в организм, кровь начинает их вытаскивать, у человека повышается температура. Ну грипп, там, допустим, или любая инфекция, которая попадает в организм. А перфторуглероды - если их разбить очень мелко, их не узнают форменные элементы, которые обеспечивают защиту крови", - утверждает Генрих Иваницкий.

Проверка Афганистаном

Первое успешное использование перфторана должно принести славу его создателям. Но вместо этого по всему Пущину ползут слухи, что Белоярцев испытывает препарат на детях и умственно отсталых пациентах интернатов. И что полигоном для экспериментов стали госпитали, переполненные ранеными из Афганистана. Что же происходит на самом деле?

"Война в Афганистане была, и в тяжелых клинических условиях донорской крови не хватало, и поэтому один из руководителей отделения (Виктор Васильевич Мороз) - он на свой страх и риск, правда, с разрешения вышестоящего начальства, в армии все-таки дисциплина. Он с собой в Афганистан повез с собой бутылки вот этого перфторана", - объясняет Генрих Иваницкий.

"Голубую кровь" переливают нескольким сотням раненых в Афганистане. И вновь применение перфторана вселяет большие надежды. Наконец, 26 февраля 1984 года Фармкомитет СССР дает разрешение на клинические испытания препарата. Но вскоре после этого против Белоярцева возбуждают уголовное дело. Испытания прекращаются. При этом события, происходящие вокруг "голубой крови", покрыты завесой тайны. Почему же запретили перфторан?

"Брежневский Советский Союз - это конфедерация кланов. Там никого не интересовало, насколько ты талантлив. Важно было одно: насколько сильное у тебя прикрытие. И есть ли у тебя кто-то в Центральном комитете, а еще лучше, чтоб у тебя был личный покровитель в Политбюро. И вот тем, кому удавалось достучаться до верха и установить хорошие отношения, те процветали", - считает Алексей Пензенский.

У Белоярцева такого прикрытия нет, поэтому несколько доносов в КГБ запускают цепочку трагических событий. Но кто решил свести счеты с ученым? Удивительно, но желающих нашлось бы немало. Профессора воспринимают как жесткого руководителя. Но кто еще заставил бы подчиненных отдавать часть премии для закупки лабораторного оборудования? Может быть, именно это и припомнили ему.

"Сейчас пожимают плечами: "Ну подумаешь, 20 процентов от премии". Не понимают. В 80-е годы премия - это было святое. Это там, я уж не знаю, какая конкретно у него была, у них, в его коллективе, какие там были премии, как часто они выплачивались, и, опять же, не называют сумму, но это было святое. И вот так вот покуситься на премию - это было грубейшее нарушение правил", - утверждает Пензенский.

Происки конкурентов

Но есть и другая версия: параллельно с Белоярцевым искусственную кровь пытаются создать в Институте гематологии и переливания крови. Правда, безуспешно. И тогда сотрудники этого заведения пишут донос на конкурента.

Впрочем, дело вряд ли мотивировано обычной завистью. В конце 70-х советской разведке удается добыть образцы искусственной крови, которую разрабатывают японцы. Препарат называется "Флюасол". Институт гематологии получает от Минобороны задание довести его до ума, и притом в самые сжатые сроки.

Елена Терешина в то время работала в Институте гематологии. Сегодня она впервые говорит о подоплеке конфликта.

"Ну, если мое личное мнение, я не думаю, что здесь сыграл роль свою КГБ. Почему? Потому что, в принципе, вот эту бутылку "Флюасола" кто привез? Это же были разведчики, которые узнали, что есть такое направление, они быстренько привезли эту бутылку. Работало Министерство обороны. Это был такой госзаказ. Что такого сделал Белоярцев, на что бы КГБ обратило внимание - я думаю, тут ничего такого не было", - рассказывает Елена Терешина.

Что получается? Институт гематологии ведет секретную разработку для военного ведомства. Неожиданно появляется Белоярцев, который создает искусственную кровь, потратив на это каких-нибудь три года и сущие копейки. Должно быть, руководители секретной разработки пережили весьма неприятные моменты, оправдываясь перед заказчиком за собственный провал.

"Поскольку на тех стали оказывать давление: "Что же вы столько денег потратили и ничего не сделали?" Юрий Анатольевич Овчинников (тогда он был вице-президент) - вообще-то сначала он очень положительно относился к этой работе. И даже у нас были приятельские отношения, и все было нормально. Но вот когда начались эти конфликты, он говорит: "Знаешь что, откажись от этой работы вообще. На черта она нужна, потому что столько неприятностей потом будет", - утверждает Генрих Иваницкий.

А ведь конкуренты Белоярцева рискуют не только репутацией. Речь наверняка идет о миллионных вложениях, которые прекращаются с появлением перфторана. Неудивительно, что вскоре на стол следователя КГБ ложится донос на ученого.

И пока профессора изводят унизительными проверками, все исследования перфторана приостановлены. Белоярцев остро переживает из-за того, что не может защитить свое имя. После очередного обыска он сводит счеты с жизнью, оставив предсмертную записку: "Я не могу больше жить в атмосфере этой клеветы и предательства некоторых сотрудников".

"Он в 33 года защитил докторскую диссертацию, что для медицины крайне редкий случай. Поэтому он был избалован судьбой, и это, по-видимому, в его жизни была первая стрессовая ситуация. Это первый момент. Второй момент состоял в том, что была жуткая обида, потому что, казалось бы, все наоборот: люди в короткий срок сделали прекрасную работу, а вместо того не только остановили работу, а еще вешают ярлыки жулика и прочее.

А третий момент - это уже в какой-то степени было связано с конкретными обстоятельствами, что на даче он оказался один. Потому что если б кто-нибудь был бы рядом, то он бы разрядился просто разговором, может быть", - считает Генрих Иваницкий.

Главный враг

Но и это еще не все. Противником искусственной крови выступает влиятельный гематолог Андрей Воробьев. В чем причина его ненависти к перфторану? На этот вопрос нет ответа. Ясно одно: этот человек сделал все, чтобы "голубая кровь" никогда не поступила в производство.

"Гематологический научный центр, ВГНЦ, - он стал его директором. Он был противником вообще этого направления, очень таким жестким противником. Он вообще, когда у него была иннаугурационная речь, когда он стал директором этого института, он сказал: зачем все эти инфузионные препараты? Можно вливать и морскую воду - не помрут", - говорит Елена Терешина.

В этом чиновник не ошибался. Морская вода действительно никому бы не навредила. Ведь кровь человека по своему составу удивительно похожа на эту солоноватую жидкость.

"Состав крови практически полностью идентичен составу морской воды, кроме содержания соли. Этот вопрос на сегодняшний день остается большой загадкой. Ни один из специалистов не может вразумительно ответить на этот вопрос - почему наша кровь совпадает с морской водой. Причем мы все из опыта своего знаем, что мы можем долго находиться в морской воде, при этом кожа никаким образом не деформируется и не страдает. Но, если мы долгое время находимся в пресной воде, вымываются соли, и кожа начинает морщиниться, и мы чувствуем себя некомфортно", - утверждает востоковед Петр Олексенко.

Должно быть, этот парадокс объясняется тем, что жизнь зародилась в океане. Но только ли в этом дело? Благодаря исследованию таинственных особенностей крови, ученые совершают удивительные открытия. Одно из них принадлежит профессору генетики Олегу Манойлову.

В 20-е годы минувшего столетия он собирает в своей лаборатории кровь представителей почти всех рас и национальностей, живущих на Земле. Все образцы крови Манойлов заставляет реагировать с особым раствором, состав которого известен только ему. И получает удивительные результаты: кровь людей некоторых народов при реакции изменяет свой цвет на синий. Остальные образцы остаются без изменений. Но какие из этого следуют выводы?

"То есть в зависимости, возможно, от расовой принадлежности или этнического типа кровь меняла свой цвет. Но в дальнейшем был сделан вывод или, скорее всего, выдвинута гипотеза учеными-генетиками, что расы людей произошли не от одного предка, а был разный источник, и что разные расы, соответственно, имеют разную кровь", - рассказывает Петр Олексенко.

Дар предков

Не исключено, что некогда на Земле обитали существа, в чьих жилах находилась субстанция не красного, а совершенно другого цвета - голубая кровь. Это выражение появилось в средневековой Испании для обозначения аристократов. Через их бледную кожу проступали голубоватые прожилки, что отличало их от смуглых простолюдинов. Однако скоро, по мнению некоторых ученых, это выражение придется воспринимать буквально.

Петр Олексенко - знаток древних восточных цивилизаций. Он полагает, что предки современной цивилизации действительно были голубых кровей, причем в самом прямом смысле.

"На сегодняшний день мы знаем, что феномен голубой крови - это не просто слова, так называемая голубая кровь, а, по всей видимости, на самом деле в истории человечества когда-то в процессе эволюции человека существовала именно голубая кровь. Сегодня мы знаем, что наша красная кровь прежде всего красная потому, что в основе дыхательных пигментов находится гемоглобин, в основе гемоглобина находятся ионы железа", - говорит Олексенко.

Кровь, которая содержит в себе ионы меди, имеет голубой или синий цвет. Созданная на основе металла ванадия, она будет желтой или коричневой. Но почему же перфторан именуют "голубой кровью"? Ведь, вопреки ошибочному мнению, по цвету он белый и внешне напоминает молоко. Оказывается, все дело в том, что вены человека, которому перелили эту эмульсию, приобретают голубоватый оттенок.

"Когда вы белую эмульсию заливаете в вены, то просвечивает сквозь вены на руке голубым цветом. У нас вены такие синие. Синие - потому что там красная кровь. А если вы зальете белую эмульсию - они будут бледно голубого цвета такого. Поэтому получило такое название - "голубая кровь", - объясняет Елена Терешина.

Итак, работа над перфтораном остановлена из-за травли профессора Белоярцева. Но в этом ли причина запрета? В нескольких документах уголовного дела, которые чудом проникли в прессу, сообщаются неожиданные подробности: когда в 1984 году начинаются испытания препарата на пациентах в госпитале имени Вишневского, их результаты почему-то никто не записывает. Но что хотят скрыть испытатели?

Владимир Комаров - врач-иммунолог, участвовавший в медицинских программах КГБ и ФСБ. По его мнению, перфторан запретили из-за его существенных недостатков.

"Он имел большую молекулярную массу, он не проникал в сами ткани, и он как бы находился в сосуде. А вот интимно, с тканью пораженного органа - он не доходил туда. Он не мог передать кислород глубоко. И возникала такая возможная ситуация, когда в крови в самой кислорода много, а в ткани нет его. Более того, я опять подчеркиваю, что молекулярный кислород - молекула химически инертная. Она не способна усваиваться этой тканью", - говорит Владимир Комаров.

В материалах уголовного дела также отмечено, что перфторан был введен 700 больным и раненым в Афганистане. И это до того, как препарат официально разрешили. Следователям удалось узнать, что более трети из них умерло. Не поспешили ли ученые заявить, что перфторан безвреден?

"Перфторан - это примерно то же самое, что тефлоновая сковородка или кастрюлька. Сами фтораты вот эти - они влияют на вязкость крови, могут влиять на изменение обмена веществ патологическим путем, потому что это опять чужеродный элемент. И я слышал, что на репродуктивные функции у женщин этот препарат также может оказывать отрицательное влияние", - говорит Владимир Комаров.

Ошибка врачей или тотальная неудача?

В ходе расследования сотрудники КГБ узнают о гибели подопытной собаки Лады. Ученые чрезвычайно гордились, что во время эксперимента 70 процентов ее крови заменили перфтораном. Результаты вскрытия ужасают: у четвероногого последняя стадия цирроза печени. Неужели профессор торопился получить пресловутую Госпремию? И тем не менее доказать, что "голубая кровь" разрушает печень, в дальнейшем так и не удалось.

"Фторсоединения - они совершенно безвредны, они метаболически не активны и физиологически не активны в том смысле, что никакого вреда не приносят организму. Единственное их было отрицательное качество - это то, что они накапливались в печени. Макрофаги печени захватывали эти частицы, и подбирались такие соединения, которые бы быстро выводились из печени", - утверждает Елена Терешина.

Вероятно, несчастной собаке влили экспериментальный образец перфторана. А раненые в Афганистане погибают из-за того, что их раны не совместимы с жизнью. И все же "голубая кровь" способна конкурировать, и весьма успешно, с обычной человеческой.

Так почему в Советском Союзе все-таки запретили перфторан? Многие до сих пор убеждены, что дело против их шефа сфабриковали. И не где-нибудь, а в самом КГБ. Профессор по долгу службы вынужден принимать иностранные делегации, поэтому к нему обращаются с настоятельной просьбой - передавать в органы отчеты о встречах с зарубежными коллегами.

Историк Алексей Пензенский провел собственное расследование и обнаружил в биографии Белоярцева любопытный факт, о котором почти не говорят.

"Он должен был принимать иностранцев, ездить за границу, следить внимательно, кто здесь общается с иностранцами из делегатов, чтобы иностранцам не показывали людей, чтобы они вообще не знали об их существовании, тех, которые ведут секретные разработки. Присутствовать на всех встречах. Много чего. Ну, естественно, писать. Не то чтобы доносы. Что значит доносы? Доносы пишут любители. А у этих назывался отчет, он штатный сотрудник органов. Институтский отдел по работе с иностранцами. В любом институте", - говорит Алексей Пензенский.

Независимый характер Белоярцева восстает против такой необходимости. Профессор решительно отвергает предложение КГБ. А что в подобном случае следовало за отказом - совсем нетрудно догадаться.

"Если он противился назначению сверху, как, например, Белоярцев воспротивился назначению замдиректора по работе с иностранцами. Естественно, это ж какая должность была! Она была гэбэшная насквозь. Он воспротивился. Назначение все равно, насколько я понял, состоялось. Но "галочку" в личное дело он получил", - объясняет Алексей Пензенский.

Давление КГБ

Тогда-то и начинаются проблемы с КГБ: допросы подчиненных Белоярцева, обыски в его доме, абсурдные обвинения. Точку в этой истории ставит трагический финал на даче ученого. Но доведение до самоубийства - не слишком ли жестокое мщение несговорчивому ученому?

Если не сказать вредительство в масштабах страны. Неужели чекисты и правда решились на такой шаг? Действительность оказалась печальнее и страшнее: ученый попал под удар из-за своего ближайшего соратника.

Генрих Иваницкий - один из создателей перфторана и правая рука Феликса Белоярцева. Сегодня он впервые объясняет причину скандала с КГБ. Кто бы мог подумать, что в дело вмешался пресловутый квартирный вопрос.

"Я был директором центра, и мы должны были при сдаче каждого очередного дома определенный процент отчислять военнослужащим, которые были демобилизованы. Потом строителям какой-то процент дали, остальное шло научным сотрудникам, и иногда (очень редко) давали какое-то количество квартир сотрудникам, которые в правоохранительных органах", - рассказывает Иваницкий.

Эпоха социализма. Квартиры не продают, а распределяют. Иваницкий совмещает работы над перфтораном с должностью директора Пущинского научного центра. И в этом качестве он имеет право раздавать своим сотрудникам квартиры в новых домах. Следуя неписаным законам, время от времени он жертвует жилье и сотрудникам КГБ. Но однажды вокруг такой квартиры разгорается скандал.

"Потом мне сотрудник, здесь который работал, в Госбезопасности, в центре самом (один из сотрудников), сказал, что они там приезжают, устраивают пьянки, приводят каких-то женщин. Мы пошли, вскрыли эту комнату, обнаружили, что там весь стол заставлен бутылками и прочее. Я сказал, что мы эту квартиру забираем, потому что при том дефиците квартир, которые существуют, такая квартира, в общем-то, нам нужнее, чем вам. Мне потом сказали: "Ты с ума сошел! Как ты сразу…" Но тем не менее я пошел на такой шаг", - вспоминает Генрих Иваницкий.

Тогда органы обрушиваются на обоих создателей "голубой крови". Причем Белоярцев как руководитель проекта страдает значительно больше. После его смерти продолжаются нападки в отношении Иваницкого.

Между тем работа над перфтораном временно запрещена, пока не закончится следствие. По этой версии выходит, что препарат с безупречной репутацией просто стал заложником конфликта. Но в таком случае откуда берутся слухи, что перфторан может вызывать рак?

"Я думаю, как чужеродный элемент, все чужеродное может вызывать и усиливать ракообразование, скажем. То есть тут однозначно, если мы ухудшаем обмен веществ, то мы в первую очередь ухудшаем кислородное питание. А рак любит жить там, где нет кислорода", - считает Владимир Комаров.

У некоторых животных, получивших инъекции "голубой крови", на снимках обнаружены подозрительные узелки. Препарат отправляют на исследование в Киев. Ученые изучают действие перфторана на крысах. Однако доказать, что он вызывает рак, не удается. Напротив, животные, которым перелили искусственную кровь, живут дольше своих сородичей.

"Части мышей влили перфторан. И хотели посмотреть, будут ли у этой части появляться всякого рода опухоли. А дело кончилось совершенно обратным, что контроль подох потом через какой-то промежуток времени, а эти все живут и живут. И заключение они не могут прислать, поскольку… Потом в конце концов я позвонил туда и говорю: "Ребята, что вы там задерживаете?" А они говорят: "А мы ничего не можем сделать. У нас они живут", - рассказывает Генрих Иваницкий.

Но, видимо, следователям все же не терпится доказать, что перфторан необычайно опасен. Тогда они идут на подлог. На дворе 1986 год. У всех на устах чернобыльская катастрофа. Сотрудники КГБ решают перелить искусственную кровь ликвидаторам аварии, а все последствия облучения списать на действие препарата. Однако все получается с точностью до наоборот: те, кому влили препарат, быстрее других идут на поправку.

"Хотели доказать, что он плохой, скажем так, его отдавали в Киев, а там люди… Как раз произошел Чернобыль. И я познакомился в 1998 году с человеком, который был ликвидатором, и ему друг из КГБ сказал: "Давай мы тебе его применим". И вот, как он говорит, случайно или нет, но из всей бригады на 1998 год был жив он один", - утверждает предприниматель Сергей Пушкин.

Однако при всех положительных качествах перфторан нельзя называть кровью. Это искусственная эмульсия, способная выполнять единственную функцию - газообмен. Создать аналог настоящей крови невозможно.

"Что управляет этой системой? Нельзя сказать, что этим управляет мозг. Какие управляющие параметры? Поэтому я считаю, что кровь - это наиболее загадочный орган. Ткань. Или орган. Уже не знаешь, как его назвать. И ткань, и орган, потому что у нее есть свои функции, это ж не просто какой-то набор клеток", - объясняет Елена Терешина.

Духовная субстанция

Издавна люди верили, что кровь - это духовная субстанция. Как ни удивительно, сегодня ученые подтверждают эту догадку. Даже отделенная от человека, кровь узнает своего хозяина. Эритроциты словно притягиваются к нему, желая воссоединиться с ним. Под микроскопом ученые наблюдают, как меняется свойство крови во время молитвы.

Ольга Шишова, гематолог: "Удивительно. Я иногда делаю так: беру капельку крови, смотрю ее и, если вижу много проблем, говорю пациенту: "А вы сейчас помолитесь. А вы сейчас помедитируйте. А вы сейчас успокойте свой мозг. И я через некоторое время еще у вас возьму кровь". И получается, что, во-первых, видим, какие разительные изменения, когда человек приходит в сосредоточение, когда он немножко начинает себя осмысливать в этом мире.

Может быть, поэтому "голубая кровь" прошла такой трудный путь. Ее создатели бросили вызов природе и были за это словно наказаны высшими силами. Вначале 90-х начинается новейшая история России и запрет на перфторан снимают.

Тем не менее судьба "голубой крови" по-прежнему будет складываться непросто. Прекратится государственное финансирование, научные лаборатории будут выживать кто как может. "Голубую кровь" выкупит частная фирма.

Сергей Пушкин вначале 90-х открыл собственное производство перфторана. Впрочем, доход от "голубой крови" оказался меньше, чем можно было ожидать. Всему виной недоверие врачей, которые не могут забыть размолвку Белоярцева с властями.

"Это был 1997 год. То есть препарат уже был зарегистрирован, регистрационное удостоверение было получено, но не было лицензии на выпуск. Сложность в этом как раз и была, потому что все ее врачи помнили. И препарату пришлось доказывать, что он реально работает, что никаких опасностей применения перфторана, во всяком случае о которых писалось тогда, в 80-х годах, нет", - говорит Сергей Пушкин.

На сегодняшний день перфторан производится ограниченными партиями. В больницах по-прежнему переливают донорскую кровь. А "голубая кровь" в небольших дозах используется в косметике. Почему же перфторан постигла такая печальная судьба? Причина проста: сложное производство эмульсии, упаковка в стерильных условиях - все это требует больших затрат.

"Жизнь его как кровезаменителя - она постепенно начинает угасать. Но здесь отличие состоит в том, что для кровезамещения надо много перфторана, а как терапевтический препарат - нужно очень мало, потому что когда кровезамещение происходит, то надо лить 20 миллитров на килограмм веса при кровопотере, а здесь достаточно два-три миллилитра на килограмм веса для того, чтобы восстановить различные функции. Но там еще вскрылось много вещей, связанных с лечением ожоговых поражений и прочее. Так что судьба у него двоякая", - Генрих Иваницкий.

Сегодня научились так обрабатывать кровь доноров, чтобы она не вступала в конфликт с кровью пострадавшего. Все-таки перфторан проиграл борьбу. Созданное природой в очередной раз оказалось совершеннее всех попыток человека воссоздать нечто подобное в лаборатории.

В это время в реанимационное отделение Филатовской больницы попала пятилетняя Аня Гришина. Девочка, сбитая троллейбусом, была в безнадежном состоянии: множественные переломы, ушибы, разрывы тканей и органов. К тому же в ближайшей больнице, куда Аню доставили после травмы, ей перелили кровь не той группы. Ребенок умирал. Врачи объявили об этом родителям, но те не хотели мириться с неизбежным. Детский хирург, друг Феликса Белоярцева, профессор Михельсон сказал: «Последняя надежда – у Феликса есть какой-то препарат»┘ Консилиум с участием заместителя Министра здравоохранения, детского хирурга Исакова постановил: «По жизненным показаниям просить профессора Белоярцева»┘ Тот услышал просьбу по телефону и тут же примчался в Москву. Он привез две ампулы перфторана. У телефона в Пущино остался ближайший соратник Белоярцева Евгений Маевский.

Следом за Аней перфторан спас еще 200 солдат в Афганистане.

Только в конце 80-х «голубую кровь» и доброе имя Феликса Белоярцева было решено реабилитировать. Продолжились разработки препарата, которые долгое время велись в Пущино полуподпольно, на деньги энтузиастов.

В начале 1980-х годов профессор Института Биологической физики АН СССР Феликс Белоярцев совершил сенсационное открытие. Он изобрел искусственную кровь. Однако вскоре все работы по проекту запретили, а сам профессор повесился.

В начале 2004 года американские ученые объявили о громкой сенсации, которую, по их мнению, можно приравнять к первому полету на Луну. Изобретен универсальный заменитель человеческой крови, который, в отличие от настоящей алой жидкости, можно хранить сколь угодно долго и транспортировать без ущерба для качества «товара». По некоторым показателям ноу-хау даже превосходит обычную кровь, утверждают американские медики: заменитель лучше обеспечивает организм кислородом. Но мало кто знает, что первенство в изобретении «синтетической крови» – перфторана – принадлежит российским ученым из подмосковного Пущино, которые разработали его более 20 лет назад. Доктор биологических наук, профессор кафедры биофизики физфака МГУ им. М.В. Ломоносова Симон Шноль назвал изобретение «голубой крови» последней трагедией науки в СССР.

В это время в реанимационное отделение Филатовской больницы попала пятилетняя Аня Гришина. Девочка, сбитая троллейбусом, была в безнадежном состоянии: множественные переломы, ушибы, разрывы тканей и органов. К тому же в ближайшей больнице, куда Аню доставили после травмы, ей перелили кровь не той группы. Ребенок умирал. Врачи объявили об этом родителям, но те не хотели мириться с неизбежным. Детский хирург, друг Феликса Белоярцева, профессор Михельсон сказал: «Последняя надежда – у Феликса есть какой-то препарат»┘ Консилиум с участием заместителя Министра здравоохранения, детского хирурга Исакова постановил: «По жизненным показаниям просить профессора Белоярцева»┘ Тот услышал просьбу по телефону и тут же примчался в Москву. Он привез две ампулы перфторана. У телефона в Пущино остался ближайший соратник Белоярцева Евгений Маевский.

Следом за Аней перфторан спас еще 200 солдат в Афганистане.

Перед вами - пятидесятый номер журнала. На этот маленький юбилей мы дарим читателям подарок - рассказ о создателе уникальной «голубой крови», ставшей основой для производства кислородной косметики. Первоначальные цели создания «голубой крови» были иными, и цена открытия оказалась дороже самой эффективной баночки с косметическим средством.

Но в каждой разработке нашей компании есть частичка таланта и труда этого замечательного ученого. Текст: Марата Измайлова

Девочке было шесть лет, мама вплетала ей в косички ленточки, папа приносил красивые игрушки. В тот раз он вложил в ладошки нарядный мяч, банты на плечах подпрыгнули от восторга. Вприпрыжку мяч и его юная хозяйка вы-шли на улицу Москвы. Через полчаса под звук сирены обмякшее тельце мчалось на машине скорой помощи в больницу. Еще чрез час дежурный врач объяснял оглушенным горем родителям, что их ребенку повезло. Троллейбус, под который малышка выскочила за новым мячом, не смял ее в безжизненную тряпочку, а всего лишь разбил тазовые кости и ударил по голове. Сейчас закончат операцию, и можно будет взглянуть на дочку.

На следующий день врачи уже не были оптимистичны - при определении группы крови произошла ошибка. Девочка умирала, оставалось лишь подготовить к этому родителей. Но те отказывались мириться с неизбежностью, их ребенок тоже продолжал бороться за жизнь. Собрали консилиум, маститые профессора понимали ^девочку, отравленную чужой кровью, может спасти только чудо. Один из хирургов сказал: «У профессора Белоярцева как раз есть чудо-препарат». Консилиум постановил: «По жизненным показаниям» просить о помощи.

Через время и континенты

Звонок из больницы в подмосковном наукограде Пущино раздался уже под вечер. Профессор Феликс Белоярцев бросился к автомобилю: сто километров до Москвы, два флакона препарата под названием «перфторан». После введения первого флакона больной стало лучше, но началась сильная дрожь. Вторая капельница -девочка затихла. Маленькое сердце проталкивало по воспаленным сосудам целебную жидкость. Через сутки ребенок открыл глаза и позвал маму. Эту новость Белоярцев узнал по телефону. После гонки наперегонки со смертью профессор вернулся в лабораторию, чтобы продолжить исследования.

Ребенка спасла «голубая кровь» - искусственный кровезаменитель. Создать такое уникальное вещество уже многие годы пытались ученые всего мира. Наиболее перспективными оказались разработки на основе перфторуглеродов. Их научились синтезировать, заменяя в углеродных соединениях все атомы водорода на фтор. Оказалось, что новое вещество способно растворять кислород в огромном количестве. Перфторугле-родную эмульсию в начале изучения даже называли «жидким воздухом».

Американец Генри Словитер первым предположил, что эмульсия, насыщенная кислородом, может стать основой для искусственной крови. В Америке провели серию опытов: в 1966 году доктор Лиленд Кларк поместил мышь как рыбку в аквариум, и животное не утонуло, а какое-то время дышало «жидким воздухом». Через два года Роберт Гейер заместил кровь крысы на пер-фторэмульсию, и животное выжило. Фотографии бодрой крысы, в которой не было ни капли живой крови, подстегнули интерес ученых. Первыми разрабатывать заменители крови на основе перфторуглеродов стали в Америке и Японии. К началу 70-х годов прошлого века искусственную кровь пытались создать более 40 лабораторий в разных частях света.

В 1974 году японцы выпустили препарат «Флююзол-ДА», через пять лет искусственную кровь перелили первым добровольцам. Ими стали члены организации «Свидетели Иеговы», которым религия запрещала использовать кровь доноров даже при угрозе жизни. Япония начала продвижение своего препарата на американский рынок, но разгорелся скандал. При применении обнаружились побочные эффекты, препарат запретили. Возможно, Америка не смогла смириться с тем, что в разработке кровезаменителя японцы оказались проворней. Как бы то ни было, в лидеры снова вышли американцы.

Город на Оке

В середине 1970-х годов в СССР просочились сведения: производством кровезаменителя заинтересовались американские спецслужбы. Во время Холодной войны такая новость означала, что потенциальный противник может получить колоссальное преимущество. Донорская кровь хранится в холодил ьн иках, при откл ючен и и электричества все запасы погибнут в течение не

скольких часов. Да и без войны сберегать кровь дорого и сложно, кроме того, ее всегда не хватает. А еще стоит вспомнить о том, что натуральная кровь является переносчиком многих заболеваний. Как ни подстраховывайся, а случаи заражения происходят довольно часто. Взвесив все «за» и «против», советское руководство ввязалось в гонку «по кровавым следам»

В Советском Союзе и до этого химия фторуглеродных соединений находилась на высочайшем уровне. Исследования Ивана Кнунянца заслужили всемирное признание, да и советская власть не обошла ученого наградами. Сталинские и Ленинские премии, звание Героя труда, многочисленные ордена академика Кнунянца говорили сами за себя. И синтезом искусственной крови в стране тоже занимались. В Ленинграде, в КИИ гематологии и переливания крови (ЛНИИГПК) уже несколько лет пытались создать кровезаменитель. Когда стратегическое значение «искусственной крови» осознали «наверху», ленинградцев под контроль взял Центральный институт гематологии в Москве.

Но ни это, ни пристальное внимание Минздрава не привело к быстрому решению задачи. Исследования были распланированы на долгие годы, это означало продвижение черепашьими темпами. Но речь шла об обороноспособности, и процессу придали ускорение. По слухам, сам министр обороны Дмитрий Устинов настоятельно рекомендовал поторопить ученых. Ленинградская площадка осталась работать в прежнем темпе, но в Москве придумали альтернативный вариант. Результат был нужен, как говорится, еще вчера. На пороге - война в Афганистане, а уж политические расклады со странами НАТО тем более требовали оперативности.

Стратегически важную задачу поручили Академии наук, базой исследований «назначили» Институт биофизики АН СССР. Центр разработки переместился в Пущино. Этот город создавался в начале шестидесятых, в эпоху отчаянных споров физиков и лириков. В1966 году, когда американская мышь в аквариуме судорожно вдыхала перфторэмульсию, поселок Пущино обрел статус города. Вокруг Института биофизики сформировался Пущинский научный центр биологических исследований. На высоком берегу Оки среди светлого леса поднялись современные корпуса. Весь город распланировали и приспособили для успешной научной работы. Путь до лабораторий не дольше 15 минут, в окна дует ветерок, пропитанный запахом цветущих лугов.

В этом научном раю время от времени происходили радикальные перемены. В 1976 году умер глава Института биофизики академик Г.М. Франк. Под его началом сложился удивительный коллектив, сформировался нечастый тогда демократический стиль руководства. На смену патриарху пришел сорокалетний доктор наук Генрих Иваницкий, с юности работавший в этом легендарном институте. Кандидатуру Иваницкого поддержал тогдашний вице-президент Академии наук Юрий Овчинников.

Такое покровительство давало право на некоторую свободу, например, Иваницкий резко возразил против назначения сотрудника КГБ на должность замдиректора Научного центра. Вольность сошла ему с рук - в разработке кровезаменителя ученым предстояло «догнать и перегнать» Америку. Иваницкий с энтузиазмом отнесся к новой задаче. И, как по заказу, именно тогда в Институте биофизики появился новый сотрудник.

Счастливый принц

Имя Феликс переводится с латыни как «счастливый». Феликс Федорович Белоярцев от рождения был щедро одарен судьбой. Он родился в Астрахани, через две недели после начала Великой Отечественной. Феликс и его родители выжили в эти четыре страшных года и не потеряли друг друга в военной круговерти. В семье потомственных врачей мальчик с младенчества знал, что пойдет в медицину. Он ассистировал отцу на операциях еще до окончания Астраханского медицинского института. Потом - два года самостоятельного врачебного опыта в сельской больнице. Великолепный старт продолжился быстрым восхождением, в тридцать четыре года Белоярцев получает докторскую степень за работу по анестезиологии. И тогда" же, в 1975 году в Институте сердечно-сосудистой хирургии

им. А.Н. Бакулева он впервые в СССР применил так называемое «жидкостное дыхание» с заменой в легких воздуха на жидкий перфторуглерод.

Этот опыт заставил его задуматься о переходе из медицины в науку, отыскивающую «причины явлений». Так Феликс Белоярцев оказался в пущинском Институте биофизики - там начиналась работа по поиску кровезаменителя. Яркий, энергичный, безмерно талантливый Белоярцев выделялся среди коллег-ученых. Он прекрасно разбирался не только в медицине - литература, искусство, умение чувствовать поэзию - создавали образ универсального человека. Пальцы хирурга не уступали гибкостью рукам музыканта, тем более, что Феликс и в самом деле прекрасно играл на фортепиано. В общении Белоярцев казался мягким и немного застенчивым, и так оно и было, пока дело не касалось работы. В спешно созданной лаборатории Медицинской биофизики царил другой Белоярцев - беспощадный к недобросовестности, принципиальный, готовый работать с утра до ночи.

Проекту обещали всемерную поддержку «сверху», главное - чтобы быстрей, быстрей... Феликс и сам торопился, сотрудников набирали без особых рекомендаций и испытательного срока, всем предоставлялись роскошные условия для работы. Но многие с удивлением обнаружили - работать с Белоярцевым тяжело. В лаборатории кипела жизнь, далекая от размеренного бытия академического ученого. Ненормированный рабочий день тут означал не долгие чаи и перекуры, а напряженный сверхурочный труд.

Если сотрудник проявлял некомпетентность, на него обрушивался гнев обычно тактичного заведующего. У многих это вызывало непонимание и раздражение. Зато такая политика позволила Белоярцеву выделить среди коллег группу единомышленников.

Плечом к плечу с Феликсом работали такие же энтузиасты: Евгений Маевский, Бахрам Исламов, Сергей Воробьев. Они не только выдерживали напор начальника лаборатории, но и сами подгоняли время. Каждый из них чувствовал - делается большое и очень важное дело, которое выпадает не каждому ученому. Кроме того, было ясно - без требовательности и нажима проект захлебнется в бюрократических проволочках. Плановая система экономики распространялась и на науку, заявки на реактивы и оборудование необходимо было подавать за год. Исследования продвигались так быстро, что неповоротливая машина госснабжения становилась тормозом. Белоярцев курсировал между Пущино и Москвой, выбивал препараты, необходимые для приготовления эмульсии, доставал нужные приборы, договаривался о сотрудничестве с институтами и клиниками.

То и дело на его служебные записки накладывались резолюции: «Переоформить», «Пересчитать», «Поставить в очередь на получение». Феликс Белоярцев приходил в отчаяние, но продолжал работать. Лаборатория перевыполняла план - работы, на которые отводились годы, делались за несколько месяцев. Иваницкий выписывал солидные премии, из этих средств

Белоярцев оплачивал наличными уникальную аппаратуру. Профессор выдавал сотрудникам денежное поощрение, предупреждал: половина этих средств предназначена для заказа приборов. Участники проекта ехали к мастерам за нужными устройствами, привозили их в лабораторию. Работа по созданию кровезаменителя шла полным ходом, появились первые обнадеживающие результаты.

Голубая живая вода

К этому времени американцы и японцы зашли в тупик - их препараты на основе пер-фторуглеродов вызывали тяжелые осложнения. При введении эмульсии подопытные животные часто погибали от закупорки сосудов. Иностранные препараты создавались из крупных капель, для того, чтобы кровезаменитель быстрее выводился бы из организма. Ведь чем крупнее капли эмульсии, тем легче они слипаются. Эти «комочки» поглощаются фагоцитами - клетками иммунной системы, созданными для уничтожения «врагов». И, действительно, при введении крупнокапельной эмульсии фагоциты принимались за работу с удвоенной энергии. Но при этом закупоривались капилляры, и животные умирали.

Лаборатория Белоярцева не имела возможности ознакомиться с этими результатами, но наши ученые интуитивно выбрали иной путь. В Пущи-но готовили эмульсии с максимально мелкими частицами. Для этого придумали специальные аппараты, но запускать их в производство было непозволительно долго. В Черноголовке, еще одном подмосковном научном городке, нашелся умелец, который смог изготовить такой аппарат. По мере надобности прибор усовершенствовали, мастер собирал новые и новые уникальные агрегаты. Все это стоило немалых денег, но затраты нервов, сил и средств окупились. В перфтор-эмульсии Белоярцева средний размер частиц составлял всего ОД микрона, в семьдесят раз меньше эритроцитов. Это оказалось оптимальным соотношением. Микрочастицы эмульсии проникали даже сквозь сжатый капилляр, через который не может «протиснуться» эритроцит.

Да, они несли с собой меньше кислорода, чем доставили бы природные переносчики. Но того небольшого количества, которое давала пер-фторэмульсия, хватало на то, чтобы капилляры сделали «вдох». Сеть сосудов расширяется -в них проникает больше эмульсии, сосуды начинают «дышать» глубже. И в итоге просвет делается достаточным для того, чтобы возобновился ток эритроцитов. Белоярцеву оставалось решить проблему вывода препарата из организма. Лабораторные опыты привели к неожиданному открытию: мелкодисперсная эмульсия прекрасно выводится из организма через легкие. Эти потрясающие открытия ученые сделали всего за три года. Полученное вещество голубоватого оттенка назвали перфтораном, в повседневном обиходе его стали называть «голубой кровью».

Начались испытания готового препарата. Пер-фторан работал великолепно, в институте даже жила собака, которой заменили на эмульсию более 70% крови. Она не только выжила и прекрасно себя чувствовала через пол года после окончания опыта у нее родились здоровые щенки. Их разобрали «на счастье» сотрудники лаборатории. Казалось, исследователей впереди ждет признание и успех.

Первую фазу завершили через год, в марте 1985 года началась вторая стадия проверки «препарата в качестве кровезаменителя с функцией переноса кислорода в лекарственной форме -эмульсия во флаконах». Составленные неповоротливым канцелярским языком бумаги открывали разработке лаборатории Белоярцева зеленый свет. Масштабные испытания проводили в ведущих клиниках СССР. В программе участвовали Главный военный госпиталь имени Бурденко, Военно-медицинская академия имени Кирова, кафедра Детской хирургии 2-го Московского Государственного медицинского института, Институт хирургии имени Вишневского, Институт трансплантологии. Везде испытания проводились на группах минимум из 50 пациентов. Результаты, как говориться, превзошли ожидания. Стало ясно - новый препарат ждет настоящий триумф.

Если ворон в вышине...

Работу по созданию и производству перфто-рана выдвинули на соискание Государственной премии СССР. По тогдашним нормам претендовать на премию могли лишь коллективы, численностью не более 12 человек. Весной 1985 года утвердили список, в который вошли химики,синтезировавшие компоненты препарата и три основных разработчика. Белоярцев, Маевский, Исламов сразу же стали объектом неудержимой зависти коллег. Все, что произошло дальше, любому человеку со стороны показалось бы чудовищным фарсом. Ценой невероятных усилий наши ученые в кратчайшие сроки разработали препарат, прошедший все клинические испытания и обещавший спасти тысячи жизней. Мы победили в «гонке вооружений». И вдруг... По городу поползли нелепые слухи о том, что руководство лаборатории грабительски отнимало зарплату у сотрудников. Разумеется, на украденные деньги устраивались кутежи и банкеты, дальше этого фантазия сплетников не шла.

Назначили закрытый ученый совет, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Некоторые сотрудники лаборатории высказали претензии Белоярцеву, критикуя жесткий стиль руководства. Но ни один из слухов, как и следовало ожидать, не подтвердился. Совет постановил: в октябре 1985 года собирать симпозиум по применению перфторуглеродов. Однако, накануне открытия пришло особое распоряжение вице-президента Академии наук Юрия Овчинникова. Научный симпозиум запрещался, зато начиналось расследование «преступлений» Феликса Белоярцева. Следователи вели допросы, изымали лабораторные журналы, собирали доносы тех, кто был обижен на Белоярцева. Выявился перерасход спирта в лаборатории, за эту ниточку и уцепились когти «правосудия».

Всесильный вице-президент АН СССР Юрий Овчинников был инициатором исследований ПФУ. Он же стал «гробовщиком» проекта Белоярцева. Историк науки Симон.Шноль считает, что уже больного лейкемией Овчинникова на группу Иваницкого натравил личный врач вице-президента и главный конкурент Генриха и Феликса Андрей Воробьев.

Иваницкий созвал еще один ученый совет, чтобы огласить результаты клинических испытаний. 28 ноября 1985 года один за одним с докладами поднимались на кафедру именитые врачи. Они сообщали невероятные факты - при применении перфторана при пересадке почек успех операций составляет практически 100%. Пациентка с тяжелой черепно-мозговой травмой выжила и стремительно пошла на поправку. В Институте хирургии перфторан отлично зарекомендовал себя при операциях на сердце. И вот выступает военный хирург Виктор Мороз. Он увез с собой в Афганистан запас перфторана и теперь рассказывал о том, как «голубая кровь» спасла множество жизней... Но профессор Белоярцев не проявлял радости. Во время Совета он безучастно сидел в углу зала и молчал. Видимо, он уже тогда ощущал, как неумолимо сжимается вокруг него кольцо.

Генрих Иваницкий решился на отчаянный шаг - отправился в Москву, на Лубянку. Там дело закрыли. Казалось, ученые могли вздохнуть спокойно, но тут слухи о «злоупотреблениях» заинтересовали прокуратуру Серпухова... Много лет спустя, с своей книге «Гении и злодеи российской науки» историк Симон Шноль шаг за.шагом проанализировал происходящее в те годы и выдвинул наиболее правдоподобную версию. «Новый препарат, претендующий на название «кровезаменитель», должен был быть создан в Центральном институте гематологии и переливания крови под верховным руководством академика Андрея Ивановича Воробьева, - пишет Симон Шноль, - но их препарат был много хуже и клинических испытаний не выдержал. А тут явный дилетант в медицине Иваницкий и не дилетант, но не гематолог, а анестезиолог Белоярцев... И на премию уже выдвинут...»

Обычная зависть! Возможно, так бы и осталась она в сердце академика Воробьева, но обстоятельства дали ему уникальную возможность расправиться с конкурентами. Всемогущий вице-президент Академии наук Юрий Овчинников на тот момент был... его пациентом. По версии Симона Шноля смертельно больной лейкемией Овчинников всецело доверял своему врачу, а мнение академика о перфторане в силу понятных причин было «отрицательным». И для «счастливчика» Феликса развернулся последний круг ада. На него завели дело по присвоению зарплат сотрудников и незаконному использованию спирта в лаборатории. Пытались припомнить историю с «несанкционированным» использованием «голубой крови» для спасения умирающей девочки. Разыскали родителей ребенка. Услышав, что от него хотят, отец малышки пригрозил спустить с лестницы любого, кто придет брать показания против Белоярцева. Если бы все участники того давнего театра абсурда повели себя так же, история создания перфторана окончилась бы иначе.

и время все расставит по местам

Помочь другу Иваницкий уже не смог - прокуратура потребовала «на время проведения следствия» отстранить Белоярцева от заведования лабораторией. Итоги ученого совета создали иллюзию, что нужно немного перетерпеть и все ужасы преследования развеются как дым. Казалось, еще немного, и фарс окончится. Так и случилось, но такой развязки никто не ожидал. В начале декабря один за одним прошли четыре обыска на квартире Белоярцева. Естественно, ничего дискредитирующего не нашлось, тогда работники прокуратуры решили обыскать дачу опального профессора. Идея возникла из одного доноса: особо креативный сотрудник лаборатории сообщил, что деньги от продажи спирта Белоярцев потратил на ремонт дачи.

Белоярцев казался спокойным, церемонно раскланивался на улицах Пущино со знакомыми. С вежливой улыбкой отклонял приглашения сочувствующих коллег попить чайку; «Спасибо, что-то не хочется». 17 декабря 1985 года работн и ки прокуратуры выехали на «подозреваемую» дачу. Версия следствия была нелепа и оскорбительна - дача представляла собой заброшенный дом далеко на север от Москвы. Хозяин не бывал там годами - все силы отнимала «голубая кровь».

Ехать предстояло более двухсот километров, профессор попросил разрешения отправиться в путь на своей машине. Следом за старенькими «жигулями» двигался микроавтобус со следственной бригадой. Обыск на промерзшей даче продолжался до позднего вечера, стоит ли говорить, что ничего не нашли? Пока опытные руки потрошили вещи, простукивали "стены, Феликс Белоярцев спокойно сидел посреди разгрома. Когда все кончилось, попросил разрешения остаться, ему это позволили.

Утром сторож, пришедший на дежурство, обошел дачную территорию, увидел приоткрытую дверь. Вошел, чтобы проверить всегда пустующий дом и обнаружил профессора, висящего в петле. Смерть сорокачетырехлетнего Белоярцева вызвала шок у всех его знакомых. В день похорон Иваницкий подал на имя Генерального Прокурора СССР протест «О доведении до самоубийства профессора Белоярцева». Такая формулировка навлекла гонения на самого Иваницкого, его постарались дискредитировать. Через две недели на имя Бориса Третьяка, друга и соратника Феликса Белоярцева, пришло письмо профессора: «Дорогой Борис Федорович! Я не могу жить больше в атмосфере этой клеветы и предательства некоторых сотрудников. Побеспокойтесь о Нине и Аркаше. Пусть Г. Р. поможет Аркадию в жизни. Если можно, то все мои пу-щинские вещи и мебель отдайте Нине. Это мое завещание. Ваш Ф.Ф.»

Через год «Литературка» опубликовала разгромную статью «Быть или не быть «голубой крови»?» Эта статья стала сигналом к новой атаке - теперь проверки обрушились на Иваницкого. Пострадал и Борис Третьяк, ему предъявили классическое обвинение в растрате. Но с помощью коллег ему удалось доказать свою невиновность. Весной 1987 года Иваницкого исключили из партии, но в разгар перестройки старые обвинения никого уже не интересовали. В 1991 году распался Советский Союз, Институт биофизики тоже поделили на две част^. Одну из них - Институт теоретической и экспериментальной биофизики РАН - возглавил прежде опальный Генрих Иваницкий, возобновились эксперименты с «голубой кровью».

По инициативе Иваницкого в Пущине создали фирму «Перфторан», в 1996 году «голубая кровь» была официально зарегистрирована и пущена в продажу. Это событие заставило прессу вспомнить о старом «деле». В ходе журналистских расследований выяснилось, что всем «жертвам эксперимента» препарат дал шанс на новую жизнь. Разработчики получили Премию Российской Федерации в области науки и техники. А в 2002 году создателям перфторана вручили Национальную премию «Призвание» за вклад в развитие медицины. Этих высоких наград посмертно удостоился и Феликс Белоярцев. Но кто знает, что дороже безвременно ушедшему - дипломы с запоздалым признанием его заслуг или благодарность спасенной девочки со смешными косичками и ее подрастающих детей.

Возвращение «голубой крови»

Казалось бы, высокие премии поставили точку в драматической истории создания «голубой крови». Но возникли новые вопросы... Главный -насколько за годы вынужденного перерыва в работе ушли вперед ученые других стран? Ответ получили главные конкуренты России - американцы. По результатам их экспертизы «русский перфторан» оказался лучше всех существующих в мире аналогов этого препарата. Почему же длительное отставание во времени не выбросило российскую разработку на периферию? Оказалось, что во время работ с перфторэмульсией иностранные ученые сосредоточились на создании искусственного гемоглобина. При этом препараты на основе перфторуглеродов отошли на второй план, поэтому сегодня перфторан остается единственным готовым препаратом.

К сожалению, продвижение на международный рынок идет медленно. Чтобы продавать российский перфторан в Европе, Азии и США нужно пройти тестирование в этих регионах. Это очень дорого, поэтому основным остается отечественный рынок сбыта. Сегодня «голубая кровь» продается в аптеках, закупается для клиник, в Пущине создан банк кровезаменителя. Пока масштабы производства не очень широки, цена на перфторан довольно высока - 200 мл для внутривенного применения стоят от 1500 рублей и выше. Как и предполагал профессор Белоярцев, его препарат оказался не только кровезаменителем. Он эффективен при «жировой эмболии» (закупорке сосудов при травмах),прилеченииче-репно-мозговых травм помогает предотвратить отек мозга, прекрасно сохраняет донорские органы в трансплантологии.

Но этот препарат продолжает удивлять исследователей. О том, что он активирует кровообращение, врачи знали уже с первых клинических испытаний. При этом отмечали - в крови повышается уровень оксида азота. Пятнадцать лет назад это сочли одним из дефектов препарата. А в 1998 году Нобелевскую премию по медицине получил Роберт Ферчготт. Он открыл, что оксид азота является главной сигнальной молекулой в регуляции сердечно-сосудистой системы. «Недостаток» перфторана обернулся невероятным достоинством. Сколько еще таких приятных сюрпризов принесет «голубая кровь» медицине, покажет только будущее.

Но уже сегодня точно можно сказать: этот препарат произвел революцию не только в медицине. Пока в Пущино возрождали перфторан, их коллеги из московского Института переливания крови (ЦОЛИПК) решили применить «голубую кровь» в косметике. Идея была проста - «дыхание кислородом» возможно не только через легкие, но и через кожу. В коже тоже есть капилляры, ей полезна активация кровообращения. Российский препарат прекрасно выполнял все эти функции при разработке принципиально новой косметики. Так появилась фирма «Низар», применившая «голубую кровь» при разработке косметической продукции. В 1998 году все права на выпуск кислородной косметики были переданы компании Faberlic, организовавшей серьезную научную лабораторию, под крылом которой собрались лучшие молодые ученые России.

И снова не обошлось без открытий: «Акваф-тем» (так назвали «голубую кровь» в кислородной косметике) оказался буквально панацеей. Ранозаживляющие и омолаживающие свойства, улучшение микроциркуляции в коже, улучшение «дыхания». Насыщенная кислородом кожа буквально излучает энергию. Достаточно сказать, что в присутствии молекул кислорода, принесенного «голу-" бой кровью», каждая молекула глюкозы выделяет в семь раз больше энергии. Да еще выяснилось, что чудо-препарат может доставлять в глубокие слои кожи не только кислород, но и любые другие добавки - например, витамины. Это означает, что кислородная косметика - единственная в мире - в состоянии действительно улучшать состояние кожи, возвращать ее собстственные возможности на уровень молодой, а не просто ставить ее «на костыли» различных чудо-добавок. Уникальность кислородной косметики на основе перфтор-углеродной эмульсии подтверждена множеством патентов, действующих практически по всему миру.

Исследование «голубой крови» сегодня продолжают и медики, и косметологи. Триумф препарата, созданного под руководством Феликса Белоярцева, очевидней с каждым годом. Возможно, дело профессора продолжит и его сын Аркадий, ме-дикпообразованию.Неисключено,что однажды ему вручат знак «Золотой перфторан», который сегодня вручается за разработки и внедрение «голубой крови»...

В октябре 2008 года в Астрахани, на доме, где жил Белоярцев, установили мемориальную доску. С мраморной плиты на соотечественников смотрит гениальный ученый... Да, продолжаются разработки «голубой крови». Да, впереди новые победы талантливых исследователей. Но краткая надпись под портретом напоминает, с чего начиналась эта дорога...

Симон Шноль, написавший книгу «Гении и злодеи российской науки», ближе всего подошел к разгадке смерти Белоярцева

16 октября исполняется 167 лет со дня проведения первой в мире операции под наркозом. Первый в мире наркоз применил врач Томас Мортон. В России первые операции под общим обезболиванием были проведены в 1847 году