Этнос, этническая общность и этничность. Классификация этносов Подходы к определению этничности

Для определения такого сложного понятия, как этничность, необходимо разобраться в содержании центральных категорий, являющихся во многом определяющими феномен этничности. Необходимо определить содержание категорий этнос и нация.

«Этнос (от греч. Ethnos - народ) - исторически сложившаяся на определённой территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими чертами и стабильными особенностями культуры» Лурье С.В. Историческая этнология. Учебное пособие для вузов. - М.: Аспект Пресс, 2003. - С. 15. Таким образом, этнос в данном направлении рассматривается исключительно как историко-биологический феномен, обладающий бессознательной, аффективной привязанностью людей к своему народу.

Для того чтобы охарактеризовать это направление необходимо описать различение категорий «нация» и «этнос» Социологический энциклопедический словарь: / Редактор-координатор академик РАН Г.В. Осипов. - М.: Изд-во НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА М), 2000. -С.128. Традиционным для отечественной науки можно считать взгляд, который представлен в Энциклопедическом словаре под редедакцией Г.В. Осипова. В нём нация определяется, как «тип этноса, характерный для развитого классового общества».

Различие категорий «этнос» и «нация» носит исключительно лингвистический характер. Разница содержательного аспекта сведена к нулю. Такие феномены, как национализм, нации, не входили в традиционное поле изучения советских этнонологов.

Таким образом, этническое определяется через примордиальное, то есть через то, что предшествует сознанию человека.

Сторонники описываемого направления склонны выделять глубокую аффективность природы этноса. Этничность рассматривается как крепкая эмоциональная привязанность индивидов друг к другу.

Социобиологи рассматривают этнос как сообщество индивидов, основанное на биологических закономерностях трансформированные в социальные. Объясняют возникновение этноса, основываясь на эволюционно-генетических идеях. Этнос рассматривается как родственная группа. Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, А.А. Сусоклов описывают этот подход, ссылаясь на Ван ден Берга: «С прогрессивным ростом размера человеческих обществ, границы этноса становились шире, связи родства соответственно размывались. Однако потребность в коллективности более широкой, чем непосредственный круг родственников на основе биологического происхождения, продолжает присутствовать даже в современных массовых индустриальных обществах»Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология: Учеб. пособие для вузов. - М., 1998. - С.172.

Представители другого, эволюционно-исторического направления в примордиалистском подходе склонны рассматривать этнос скорее как социальную, чем биологическую общность. Взаимная привязанность членов этноса, таким образом, достигается социально-историческим контекстом, а не закономерностями биологического развития.

Л.Н. Гумилёв - представитель социобиологического направления. Рассматривал этнос, как биологическое сообщество существа вида Homo Sapiens, подобно ареалу обитания животных. Началом этногенеза Л.Н. Гумилев считал так называемый «пассионарный толчок» (некие космические излучения). Дальнейшее развитие этноса определяется территорией расселения и психобиологическими характеристиками пассионарности. В принципе, нетрудно заметить связь идей Гумилёва с русской традицией космических идей, представленных, в частности, С.М. Широкогоровым.

Фактически официальным в отечественной этнографии стало представление об этносе, разработанное Ю.В. Бромлеем. Согласно его взглядам этнос - социальная группа, характеризующаяся собственно этническими свойствами (язык, культура, самосознание, скреплённое в самоназвании), но эти свойства формируются только в соответствующих условиях - территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых.

Таким образом, этнос рассматривался как общность, имеющая, прежде всего, социальные характеристики.

Главное, что создает ученый - гуманитарий - это научный текст в виде книги, статьи, заметки или рецензии.

Этнология и политика. Научная публицистика. М., Наука, 2001. 240 с.

Этничность – широко используемая в науке категория, обозначающая существование культурно отличительных (этнических) групп и форм идентичности. В отечественном обществознании более широко употребляется термин этнос во всех случаях, когда речь идет об этнических общностях (народах) различного историко-эволюционного типа. Понятие этнос предполагает существование гомогенных, функциональных и статичных характеристик, которые отличают группу от других, обладающих иным набором подобных характеристик. Общепринятойдефиниции этноса не существует, но доминируют такие его определения, как “этносоциальный организм” (Ю.В. Бромлей) или как “биосоциальный организм” (Л.Н. Гумилев).

Современная концепция этничности подвергает сомнению подобный взгляд на культурную отличительность и обращает внимание прежде всего на ее процессуальную (социально конструируемую) природу, подвижный и многокультурный характер современных обществ, на практическое отсутствие культурных изолятов. Среди ученых также нет единства в подходе к определению феномена этничности, но есть некоторые характеристики, свойственные для общностей, которые позволяют считать их этническими или говорить о присутствии этничности как таковой. К числу таких характеристик относятся:

–разделяемые членами группы представления об общем территориальном и историческом происхождении, единый язык, общие черты материальной и духовной культуры;

–политически оформленные представления о родине и особых институтах, как, например, государственность, которые могут считаться частью того, что составляет понятие “народ”;

–чувство отличительности, т.е. осознание членами группы своей принадлежности к ней, и основанные на этом формы солидарности и совместные действия.

Отчасти сохраняет значение данное Максом Вебером определение этнической общности как группы, члены которой “обладают субъективной верой в их общее происхождение по причине схожести физического облика или обычаев, или того и другого вместе, или же по причине общей памяти о колонизации и миграции”. Важную роль в понимании этничности играет соотнесение социальных и культурных границ, внутренних (эмных) и внешних (этных) представлений, что есть та или иная группа. Характерные черты этнических групп не могут сводиться к сумме содержащегося в их пределах культурного материала, а должны определяться прежде всего тем значимым, что для себя считают сами члены группы (или эта значимость навязана извне) и что лежит в основе их самосознания. Таким образом, этничность – это форма социальной организации культурных различий.

Исходя из этого, под понятием “народ” в смысле этнической общности понимается группа людей, члены которой имеют одно или несколько общих названий и общие элементы куль туры, обладают мифом (версией) об общем происхождении и тем самым обладают как бы общей исторической памятью, могут ассоциировать себя с особой географической территорией, а также демонстрировать чувство групповой солидарности.

Представление о том, что этничность формируется и этническая общность строится на основе иноэтнического противопоставления “мы – они”, является недостаточным. Этничность как компонент индивидуального самосознания и как общеразделяемая коллективная вера проявляет себя через фундаментальные связи с другими культурными, социальными и политическими общностями, в том числе государственными. Это означает, что этническое самосознание необязательно построено на негативной оппозиции и необязательно по отношению к другим этническим общностям, в чем состоит глубокое заблуждение структурализма, начиная с К. Леви -Стросса. Точнее сказать, этническая общность (народ) есть общность на основе культурной самоидентификации по отношению к другим общностям, с которыми она находится в фундаментальных связях.

Этничность формируется и существует в контексте того социального опыта, с которым связаны люди или с которым они идентифицируются другими как члены определенной этнической группы. С внутригрупповой точки зрения, этничность основывается на комплексе культурных черт, которыми члены этой группы отличают себя от других групп, даже если они по культуре очень близки. Различия, которые они могут проводить по отношению к другим, обычно довольно определенные и многоуровневые, тогда как внешние представления о группе имеют тенденцию к генерализации и стереотипным критериям при характеристике групп.

Таким образом, во внутренних и внешних определениях этнической группы (народа) присутствуют как объективные, так и субъективные критерии. Часто бывает, что кровная родственность или другие объективные критерии не играют решающей роли. Этничность предполагает наличие социальных маркеров как признанных средств дифференциации групп, сосуществующих в более широком поле социального взаимодействия. Эти различительные маркеры образуются на разной основе, включая физический облик, географическое происхождение, хозяйственную специализацию, религию, язык и даже такие характеристики, как одежда или пища.

Интеллектуальная история термина этничность начинается с 1960-х годов, когда этот концепт стал ответом на изменения в постколониальной геополитике и на движения меньшинств во многих промышленно развитых странах. Появление интерпретаций этничности касалось таких разных явлений, как социальные и политические изменения, формирование идентичности, социальный конфликт, расовые отношения, нациестроительство, ассимиляция, и прочих. Существуют три главных подхода к пониманию этничности: эссенциалистский (примордиалистский), инструменталистский и конструктивистский.

Примордиалистский подход исходит из того, что этническая идентификация основана на глубоких связях с определенной группой или культурой, а значит, и на существовании реалий этой идентификации, которые могут рассматриваться или как преимущественно биологические, или как культурно исторические. На этот подход оказал сильное воздействие эволюционизм с его интересом к биологическим, генетическим и географическим факторам. Осознание групповой принадлежности как бы заложено в генетическом коде и является продуктом ранней человеческой эволюции. В крайней форме этот подход рассматривает этничность в категориях социальной биологии как расширенную форму родственного отбора и связи, как изначальный инстинктивный импульс. Схожие построения распространены и в российской литературе в рамках так называемой теории этноса, где социальный биологизм вместе с географическим детерминизмом служит основой крайне уязвимых конструкций “жизни и смерти этносов”, их “пассионарности”, “психоментального комплекса” и прочих (Л.Н. Гумилев, С.М. Широкогоров). Более социально ориентированными, но от этого не менее эссенциалистскими являются доминирующие в российском обществознании типологические конструкции этносов, субэтносов, метаэтносов, а темы экзогамии этносов как признака и условия их существования или “компонентные” теории этноса присутствуют на уровне учебной литературы (Ю.В. Бромлей, В.И. Козлов, В.В. Пименов, Ю.И. Семенов).

Культурный вариант примордиализма рассматривает этничность как прежде всего разделяемую членами группы общность с объективными характеристиками принадлежности: территория, язык, экономика, расовый тип, религия, мировоззрение и даже психический склад. Большинство российских авторов полагают, что этническая общность имеет первичное значение как социальный архетип и ее игнорирование в социологии и политике является глубоким заблуждением. На основе “этнических корней” создается целая генеалогия современных наций. Для групповых этнических категоризаций широко используются историко-лингвистические классификации, историко-археологические и физико-антропологические реконструкции, которые привязываются к современной номенклатуре этнических групп и к их историческому и пространственному картографированию.

Более современные подходы в рамках этой традиции признают субъективную природу этничности, как и любой другой формы групповой социальной идентичности, только обращенной в прошлое и оформленной в современном бытовании через культурно-языковые характеристики. Эти характеристики ученые и этнические активисты прослеживают через географию и историю той или иной группы. В свою очередь, культурный багаж и его преемственность позволяют находить личное и социальное значение человеческого существования и дают ответ, почему индивид ведет себя в соответствии с определенной традицией.

Культурно-языковая или психокультурная интерпретация этничности в рамках примордиализма также рассматривает этническую идентичность как неотъемлемую психологическую часть “я”, а ее изменение как неестественное и навязанное человеку. Подобные взгляды на этничность широко распространены в обществах, где этнокультурным различиям придается особая значимость вплоть до ее официальной регистрации государством и даже построения государственности на этнической основе.

В то же время социальное значение этничности включает помимо эмоциональных моментов также и рационально-инструменталистские ориентации. Этничность, как бы пребывая в латентном (“спящем”) состоянии, вызывается к жизни и используется в целях социальной мобильности, преодоления конкуренции, доминирования и социального контроля, взаимных услуг и солидарного поведения, для политической мобилизации и достижения гедонистических устремлений. Инструменталистский подход с его интеллектуальными корнями в социологическом функционализме рассматривает этничность как результат политических мифов, создаваемых и используемых культурными элитами в их стремлении к преимуществам и власти. Этничность возникает в динамике соперничества элит в рамках границ, которые определяются политическими и экономическими реальностями. Иногда функционализм обретает психологическую окраску, и тогда манифестации этничности объясняются как средство восстановления утраченной коллективной гордости или как терапия от нанесенных травм.

В рамках этих подходов выполнены многие труды в отечественной этнографии, в том числе и на основе социологического метода анализа (Ю.В. Арутюнян, М.Н. Губогло, Л.М. Дробижева). Имеются их авторитетные сторонники в зарубежной науке (У. Коннор, Д. Миллер, Р. Ставенхаген, Э. Смит).

Все подходы к пониманию этничности не являются обязательно взаимоисключающими. Интеграция наиболее значимых аспектов в цельную теорию этничности наиболее перспективна на основе конструктивистского синтеза, в котором есть чувствительность к контексту. Этничность возможно рассматривать в системе социальных диспозиций и ситуативной зависимости на разных уровнях и контекстуальных горизонтах: транснациональном уровне мировых культурных систем и диаспорных связей, в рамках наций-государств с точки зрения доктрины меньшинств, “внутреннего колониализма” или “структурного насилия”, межгрупповом уровне в контексте теории культурной границы и внутригрупповом в рамках психологических теорий реактивной, символической и демонстративной этничности и стигматизированных идентичностей.

Продуктивной представляется разработка подхода к этничности вне “традиционных культурных типов”, как культурной гибридности и как множественных лояльностей или этнического дрейфа. Этот предлагаемый мной подход позволяет рассматривать не человека в этничности (на отечественном научном жаргоне “этнофора”), а этничность в человеке, что приближает к более чувствительному и адекватному восприятию “реальности” и к более конструктивному воздействию на этничность в смысле общественного управления.

Исходя из критериев совокупных антропологических признаков, совместного проживания на одной или нескольких территориях, типа этнической общности, общих особенностей быта и культуры, общей исторической судьбы, языкового родства, можно разделить все народы по следующим основаниям: географическому, антропологическому, языковому и хозяйственно-культурному.

Географическая классификация. Географическая классификация опирается на факт географического соседства народов и отражает совместный характер их проживания в пределах какой-то определенной, чаще всего обширной территории. Посредством географической классификации выделяются условные географические регионы, в которых расселены различные народы мира. Так появились понятия «народы Кавказа», «народы Восточной Европы» и т.д. Подобное географическое объединение народов возможно лишь в той мере, в какой географический принцип классификации совпадает с этническим. Этот принцип классификации используется довольно широко, поскольку он применим к обширным зонам, в пределах которых наблюдается его относительное совпадение с этническим принципом.

Географическая классификация не отвечает на вопросы о происхождении народов, процессах их формирования, хозяйственном и культурном облике, об уровне социально-экономического развития, но позволяет пространственно упорядочить и распределить этносы по регионам. Она используется при внешнем описании, а не при детальном исследовании народов. На более низком уровне, в пределах пространственно незначительных территорий последовательное проведение географической классификации этносов приводит к непреодолимым противоречиям с представлениями о родстве этнических групп. Поэтому географическая классификация носит вспомогательный характер и используется лишь в той степени, в какой она обнаруживает свое совпадение с группированием народов по другим критериям, т.е. только в рамках крупных регионов. При классификации этносов внутри ограниченных областей от нее приходится отказываться.

Единой принятой во всех странах географической классификации не существует. Самое простое деление: народы Австралии и Океании, народы Азии, народы Америки, народы Африки, народы Европы.

Антропологическая классификация. Расовые признаки. Антропологическая классификация делает акцент не на культурном, а на биологическом, генетическом родстве между различными этническими группами. Однако только генетические взаимосвязи не позволяют выделить четкий набор объективных критериев для разделения людей по определенным типам. Поэтому в этнологии используется множество методов определения родственных взаимоотношений между народами; чаще всего этнологи исходят из расовых различий между этносами, которые составляют основу антропологической классификации.

Биологически человечество едино, все люди нашей планеты относятся к одному биологическому виду. Но современная этническая картина мира убедительно показывает, что существует бесспорная биологическая реальность фенотипического разнообразия людей, т.е. между людьми имеются физические (телесные) различия. Это фенотипическое разнообразие отражает прежде всего способность любых форм жизни к эволюции, через механизм которой и возникает разнообразие человеческих типов. Расовые различия всегда наследственны: они передаются от родителей к детям на протяжении многих поколений. Поэтому для изучения этих различий огромное значение имеют данные науки о наследственности – генетики. Сходство многих наследственных физических признаков у разных людей или целых их групп служит веским доказательством общности их происхождения или генетического родства.

Итак, особенности физического строения людей, передаваемые по наследству и характерные для больших групп людей, называют расовыми признаками. Важнейшими из них являются следующие:

1) форма волос. Здесь учитываются две особенности – жесткость и извилистость. Площадь сечения жесткого волоса в 2 раза больше, чем мягкого. По извилистости волосы разделяют на прямые, широковолнистые, узковолнистые, курчавые разных степеней. Извилистость волос определяется расположением их корней в коже и формой поперечного сечения волоса. Прямой волос выходит из кожи под углом, близким к прямому, и корень его не имеет изгиба. У волнистых волос корень изогнут и угол выхода более острый. У курчавых волос изгиб корня еще больше, а угол выхода еще меньше. Поперечное сечение прямых волос по форме близко к кругу, а сечение волнистых и курчавых волос овально;

2) третичный волосяной покров. Его развитие оценивается в баллах от 1 (очень слабое) до 5 (очень сильное). При этом учитываются густота волос и площадь поверхности кожи, которую они занимают;

3) цвет кожи. Она может изменяться в диапазоне от бледно-розовой до темно-коричневой и почти черной. Шкала цветов кожи насчитывает 36 оттенков. Наиболее светлая кожа – у жителей Северной Европы, наиболее темная–у жителей Центральной Африки;

4) цвет волос. Принято различать черные, темно-русые, светло-русые, белокурые, рыжие волосы;

5) цвет глаз (окраска радужной оболочки). Темные глаза – черные, карие, желтые; глаза смешанных или переходных цветов – желто-зеленые, зеленые, серые; светлые глаза – светло-серые, голубые, синие;

6) рост. Средняя длина тела человека составляет 165 см для мужчин и 154 см для женщин. Наименьший средний рост на планете зафиксирован у пигмеев бассейна реки Конго – 141 см для взрослого мужчины. Самый высокий средний рост – 182 см – отмечен для населения, живущего южнее озера Чад. Средний рост более 175 см – у черногорцев, шотландцев, шведов, норвежцев, полинезийцев;

7) пропорции тела. По пропорциям соотношения длины конечностей к длине тела, ширине плеч и таза выделяют следующие типы фигур: брахиморфный (брахис– короткий, морфо– форма) тип – относительно короткие руки и ноги, длинное туловище, широкие плечи и таз; долихоморфный (долихос– длинный) тип – сравнительно длинные конечности, короткое туловище, узкие плечи и таз; мезоморфный (мезос– средний) тип – занимает промежуточное положение между первыми двумя; .

8) параметры головы. Здесь основным показателем служит соотношение ширины головы (поперечный диаметр) к длине (продольный диаметр), выраженное в процентах. Соотношение меньше 75,9% – доликефалия (кефалос– голова); между 76 и 80,9% – мезокефалия; больше 81% – брахикефалия. Кроме перечисленных выше расовых признаков антропологи используют такие признаки, как ширина, высота, горизонтальная профилировка лица, выступание челюстей (прогнатизм), наличие эпикантуса (складка кожи верхнего века у внутреннего угла глаза, прикрывающая слезный бугорок), параметры носа, высота и толщина губ.

Совершенно очевидно, что все описанные выше расовые признаки являются второстепенными, несущественными для общего направления биологической эволюции и исторического развития человечества. Несомненно видовое единство всех современных людей, общность происхождения рас. Изучение расовых признаков очень важно именно для доказательства единства происхождения человечества, равноправия народов и рас, а также для разрешения многих биологических и исторических проблем, связанных с происхождением человека и его рас, их расселением на Земле, смешением и взаимодействием, хотя расовые признаки сами по себе не имеют ничего общего с уровнем общественного развития разных человеческих групп. Эти признаки во многих случаях служат показателями родства и взаимодействия народов, своего рода метками, по которым можно проследить исторические судьбы разных этнических общностей.

Языковая классификация. В этой группе культурных компонентов важным этнодифференцирующим признаком является язык, но и он не всегда показывает, к какому этносу принадлежит человек. Возможны случаи, когда на одном языке говорит несколько этносов – английский, испанский, португальский, русский и др., также возможно, что один этнос говорит на нескольких языках – мордва говорит на языках эрзя и мокша.

Возможны и другие ситуации. Например, большинство сегодняшних ирландцев говорит по-английски, и лишь немногие из них продолжают пользоваться тем языком, на котором все ирландцы говорили 300-400 лет назад, но ни у самих ирландцев, ни у ученых нет сомнений, что теперешние англоязычные потомки средневековых ирландцев принадлежат к тому же народу, что и их предки. Нельзя забывать и о случаях, когда части одного народа говорят на очень сильно расходящихся диалектах; так, северные, восточные и южные группы немцев и особенно китайцев просто не понимают друг друга. Нередко бывает и так, что основная часть этноса сохраняет традиционный язык, а отделившаяся часть, живущая в иноэтническом окружении, переходит на язык этого окружения, не теряя своего этнического самосознания.

И все же, по мнению большинства специалистов, язык занимает важнейшее место среди оснований этнической идентичности, и спорить с этим невозможно, несмотря на все исключения. В том случае, когда несколько этносов говорят на одном языке (английском, испанском, португальском и т.п.), как правило, каждый этнос вносит в этот язык свою специфику – иной алфавит или правописание, иную фонетику, лексику, специфические обороты и фразеологические сочетания. Так, явное, специально культивируемое своеобразие характерно для аргентинского-испанского и бразильского-португальского.

Религиозная классификация. На ранних этапах формирования этносов одним из решающих факторов был конфессиональный (религиозный), благодаря которому сложилось большое количество межэтнических общностей. Сегодня этот признак существует преимущественно в виде основных мировых религий: христианство, буддизм, ислам. Сформировавшиеся на их основе межэтнические конфессиональные общности охватывают немало народов мира. Однако мировые религии также не являются показателями этнической принадлежности человека. Реальность такова, что в мире гораздо меньше религий, чем этносов.

Хозяйственно-бытовая классификация. Хозяйственный признак . Более важную роль в этнической дифференциации играет культурно-хозяйственный признак, который предполагает разграничение этносов по типу хозяйства (охота, собирательство, рыболовство, земледелие), по образу жизни (оседлый, полукочевой, кочевой), формам орудий труда, одежды и других элементов материальной культуры.

В качестве примера можно рассмотреть обычную соху – древнейшее пахотное орудие, с помощью которого сотни лет пахали землю крестьяне Восточной Европы. В начале XX в. насчитывалось несколько десятков типов сох. Разными сохами пользовались жители Центра России, Литвы, Белоруссии. Украинский воз, в который большей частью запрягали волов, сильно отличался от русской телеги, которую обычно тащит лошадь. Японская наковальня совершенно не похожа на русскую. Польский и русский кузнецы придавали в старину разную форму обычному топору. Своеобразны жилища у разных народов мира. Это и свайные постройки (у части меланезийцев и микронезийцев), и плавучие жилища (у некоторых народов Юго-Восточной Азии), и переносные дома - юрты, чумы, типи (у народов Севера, индейцев прерий), и дома-башни (у народов Кавказа). Русские крестьяне, куда бы они ни попадали, стремились всегда построить срубный дом из дерева. Например, в полярной тундре его возводили из плавника (бревен, прибитых к берегу моря), а в безлесных районах Кубани, Казахстана русские предпочитали подолгу жить в землянках, чтобы накопить деньги и привезти лес для постройки.

И интерьер домов у разных народов – свой. Например, как бы ни различались дома восточных славян по материалу, вдоль стен ставили закрепленные лавки, над ними вешали полки, в красном углу – киот с иконами, у печки размещались полки и шкафчики для посуды. Спали на деревянном помосте (русские полати). Стол у славян обычно ставили в углу, а у карел, интерьер домов которых практически не отличался от славянского, он стоял посреди лицевой стены.

Бытовой признак. Очень сильно различается традиционная одежда. По одежде русской крестьянки начала XIX в. нередко удавалось с точностью до конкретного селения определить ее родину. По одной лишь тюбетейке у узбеков когда-то можно было безошибочно сказать, из какой местности происходит человек. До сих пор у некоторых народов Индокитая по женской одежде можно узнать, откуда именно приехала в большой город ее хозяйка. Сейчас и дома, и одежда разных народов становятся все более однотипными, теряют свой этнический характер, поэтому их значение как этнодифференцирующих признаков уменьшается.

Различия между народами проявляются и в составах потребляемой пищи, и в способах ее приготовления, и времени ее приема. Эти отличия продолжают жить и сегодня, так как пищевые пристрастия меняются с большим трудом. Так, для одних народов основу пищевого рациона составляют продукты земледелия (славянские народы), для других - мясо (большинство народов Севера), для третьих (их называют ихтиофагами) - рыба. Хорошо известно, что у многих народов действуют разнообразные запреты на определенные виды пищи. Так, народы Индии не едят говядины, а народы, исповедующие ислам и иудаизм, – свинины. Ряд народов не употребляет в пищу молока (кхмеры). У одних народов деликатесом считается мясо собаки (полинезийцы), у других - змеи (многие азиатские народы), у третьих – лягушки (французы) и т.д. Особенно стойко сложившиеся традиции сохраняются у сельского населения, но и пища горожан продолжает оставаться в целом традиционной, несмотря на многие изменения и знакомство с пищей других народов. Кстати, поэтому бесполезны и даже вредны диеты, предлагаемые представителями иных народов в качестве панацеи от каких-то болезней или для похудения. Многие продукты, перечисленные в них, могут просто не усваиваться неприспособленными к ним организмами. Так, в России часто на завтрак готовят молочные каши, а китайцы, почти не употребляющие молока, просто не усвоят этого продукта. И хотя знакомство с пищей других народов и может многое сказать о них, употреблять новые для себя продукты следует с большой осторожностью.

Даже в том, как люди спят, иногда можно обнаружить этнические различия. Малаец, например, подкладывает под голову не подушку, а деревянную изогнутую скамейку на коротких ножках. В Индии, ложась спать, часто подсовывают себе под колени мягкий валик. Одни народы привыкли спать на возвышении, другие – на полу.

Более важными этнодифференцирующими признаками являются обряды и обычаи, которых придерживается человек.

Семейный признак. Существенно различаются семейный быт, брачные обычаи и обряды. Наряду с моногамной (единобрачной) семьей, распространенной сегодня у подавляющей части человечества, до сих пор у некоторых народов сохраняется как полигамия (многоженство), так и полиандрия (многомужество). У одних народов (у племени пунанов на острове Калимантан) для заключения брака достаточно, чтобы жених и невеста в присутствии старейшины заявили о взаимном согласии вступить в брак, у других народов (коши в Афганистане) свадьба длится двое суток, а у третьих – целых восемь (некоторые народы Индии). Для большинства европейских народов характерны свадьбы, на которых присутствуют лишь ближайшие родственники и знакомые, а у народов Кавказа на свадьбу по традиции приглашаются сотни гостей и т.д.

«В современном мире... культурные идентичности (этнические, национальные, религиозные, цивилизационные) занимают центральное место, а союзы, антагонизмы и государственная политика складываются с учетом культурной близости и культурных различий», - отмечает С. Хантингтон. Именно культурная идентичность лежит в основе государств-наций . У людей имеется представление об общем для всей группы прошлом, о единстве исторической судьбы. Пока эти общности желают сохранять свою культурную «особость», пока они ставят свою национальную идентичность выше классовых, конфессиональных или региональных отличий, существует и нация . Э. Ренан еще в XIX в. придумал очень удачную метафору, сравнив существование нации с ежедневным плебисцитом : действительно, пока мы солидарны с нашими согражданами, пока держимся в основном схожих верований, ценностей и мифов, мы остаемся членами одной нации.

В современной научной литературе и в политической практике вопрос об идентичности современного российского общества постепенно становится центральным. Уже два десятилетия современное российское общество не может выработать общенациональной идеологии , сформировать значимых политических субъектов, преодолеть политический и социокультурный раскол . Таким образом, еще раз подтверждается важность политико-культурного подхода к рассмотрению не только источников кризиса российского общества, но и путей его преодоления.

Действительно, культура – «цемент общественных отношений» не только потому, что она передается от одного человека к другому в процессе социализации и контактов с представителями иных культур, но также и потому, что формирует у людей чувство принадлежности к определенной общности, т. е. чувство идентичности. Нельзя себе представить человека вне определенной культуры, и нет культуры, которая была бы «ничьей» (общечеловеческой), не была бы порождением тех или иных народов.

В мультиэтнической России в связи с этим на повестку дня поставлен вопрос детального исследования формирования региональной политической культуры и региональной идентичности. Становление областей, республик и автономий РФ в качестве ее субъектов, структурирование политической жизни регионов, их обособление от центра заставляют фиксировать вновь возникающие реальные тенденции этого процесса. Поскольку же этническая идентичность наиболее устойчива и значима для большинства людей , мы уделим наибольшее внимание именно этому феномену, тем более что значительная часть регионов федеративной России строит свою идентичность на этническом фундаменте.

Несомненно, что для отдельного человека именно этническая группа, к которой он принадлежит, представляется тем, что важнее и больше него самого, что во многом определяет пределы и направленность его жизненных стремлений и что будет существовать после него. Такое одновременно сакральное и естественное восприятие своего этноса обусловлено тем, что человек его не выбирает. Этническая принадлежность «задается» вместе с рождением, умением говорить на родном языке, культурным окружением, в которое попадает человек и которое, в свою очередь, задает общепринятые стандарты поведения и самореализации личности. Для миллионов людей этническая идентичность - это само собой разумеющаяся данность, не подлежащая рефлексии, через которую они себя осознают и благодаря которой могут ответить сами себе на вопрос: «Кто я и с кем я? ».

Таким образом, этническая идентичность, как и любая другая форма идентичности, формируется стихийно, в процессе социализации личности, в то же время осознание принадлежности к определенной этнической общности становится одним из первых проявлений социальной природы человека.

В эпоху модерна, как отмечает К. Колхаун, «идентичность понимается по преимуществу как национальная идентичность». Рассмотрим в связи с этим соотношение двух указанных понятий.

В политической лексике, а зачастую и в научной литературе понятия этнической и национальной идентичности употребляют как синонимические, и это нельзя считать большой ошибкой, так как понятия «этнос» и «этничность» являются базовыми для этнической классификации, а нация определяется чаще всего как государственная форма этнической общности людей (на Западе - как согражданственная общность).

В то же время, говоря о размежевании этих понятий, чаще всего соглашаются с В.М. Межуевым, который писал в начале 1990-х гг.: «Нация в отличие от этноса... это то, что дано мне не фактом моего рождения, а моими собственными усилиями и личным выбором. Этнос я не выбираю, а нацию - выбираю, могу выбрать... Нация - это государственная, социальная, культурная принадлежность индивида, а не его антропологическая и этническая определенность ». В то же время исследователям известны случаи, когда этническая принадлежность выбиралась, менялись этноним и границы этнических общностей, исчезали и возникали вновь этносы.

В то же время отметим, что национальная идентичность в отличие от этнической предполагает наличие определенной ментальной установки , ощущения индивидом в сильной или слабой степени своей принадлежности к крупному социополитическому образованию (обычно государству). Национализм, пишет Ю.Хабермас, «обозначает первый шаг к рефлексивному усвоению традиций, к которым мы относим себя; уже и национальная идентичность является посттрадиционной».

Однако распространенная еще недавно установка на то, что в условиях модернизации и глобализации произойдет замещение этнической идентичности - национальной , не подтверждается практикой. Этническая и национальная идентичности по-прежнему сосуществуют как две зачастую конкурирующие формы групповой идентичности:

• для одной решающим фактором является культурная общность,
• для другой - политическая (государственная).

Как отмечает В. Вердери, «нация», обозначает отношение между государством (реально существующим или тем, которое надеются обрести в будущем) и его якобы однородными подданными. Образ родства - если не биологического, то культурного - распространяется на уровень государства. Этничность же не подразумевает подобного общегосударственного измерения».

Однако парадокс развития современного государства состоит в том, что оно вынуждено признавать этническую дифференциацию и даже способствовать ее воспроизводству, не получая от этого, как правило, никакой социальной пользы.

В целом сосуществование данных идентичностей отражает наличие двух наиболее значимых форм социальной группировки людей - этнической и государственной, между ними существуют сложные взаимосвязи, взаимопересечения, а иногда и взаимоисключения, и каждая из этих идентичностей - многомерное явление.

Так, например, считается, что у населения современного (национального) государства должна быть единая идентичность. Из этого вовсе не следует, что все граждане государства должны принадлежать к одной и той же этнической группе. Национальная идентичность может быть - и во многих случаях является - политической (гражданской), а не этнолингвистической. Именно так дело обстоит в странах Западной Европы. Однако в Восточной Европе и на территории бывшего СССР бытует представление о том, что нацию формируют, прежде всего, этнические и культурные факторы (общий язык, традиции, обычаи, религия и т.д.).

Как своего рода компромисс между ощущаемой многими в условиях кризиса социальной неустроенностью и острой потребностью в защищенности этническая/национальная идентичность становится для многих универсальной формулой ответа на вопрос о смысле существования и социального действия. Ибо идентичность является одним из важнейших механизмов личностного освоения социальной действительности, лежащего в основе формирования системы личностных смыслов. В соответствии с субъективно определяемыми идентификациями человек организует и направляет свое поведение. Этническая идентичность выступает мощным фактором формирования этнических групп и их социальных связей. Следовательно, идентификация с большой социальной (этнической) общностью может служить достаточно сильным катализатором массового поведения и политического действия (особенно в кризисном обществе). Поэтому распространенность определенной групповой идентификации может стать одним из факторов прогноза возможного направления политического развития социума.

Национальная идентичность является важнейшим средством легитимации и делегитимации политической власти в переходном обществе, поскольку она легитимирует деятельность национальных элит и создает необходимые предпосылки существования национального государства.

Знаменательно, что родоначальник транзитологии Д. Растоу назвал единственным предварительным условием для перехода к демократии именно национальное единство. При этом, по Д. Растоу, «понятие „национальное единство" не содержит в себе ничего мистического типа Blut und Boden и ежедневных обетов верности им, или личной тождественности в психоаналитическом смысле, или же некой великой политической миссии всех граждан в целом. Оно означает лишь то, что значительное большинство граждан потенциальной демократии не должно иметь сомнений или делать мысленных оговорок относительно того, к какому политическому сообществу они принадлежат... т. е. когда национальное единство признается на бессознательном уровн е».

Историческое развитие нашего Отечества было неразрывно связано с формированием на его огромном пространстве не только этнических, но и территориальных общностей, заметно выделяющихся своей индивидуальностью, имеющих свою социокультурную специфику, которую можно определить понятием «региональная идентичность». Причем такая региональная идентификация определялась для этнических русских скорее не национальной, а территориальной принадлежностью, придающей в собственных глазах и глазах окружающих специфические социально, психологически и культурно значимые признаки. По мнению П.А. Сорокина, «из всех связей, которые соединяют людей между собой, связи по местности являются самыми сильными. Одно и то же местожительство порождает в людях общность стремлений и интересов. Сходство в образе жизни, семейные связи, товарищеские отношения, созданные еще с детства, придают им общий характер, создающий живую связь... В итоге образуется группа, отмеченная колоритом данного места. Таковы в России типы ярославца, помора, сибиряка и т.п.».

Современные исследователи также подчеркивают: «...русские... имеют довольно аморфную идентичность . Культурные дистанции между различными географическими группами русских (например, живущих в Поморье, на европейском Севере и на Кавказе) могут быть больше, чем культурные дистанции между ними и теми народами, с которыми они пребывают в длительных культурных контактах».

Российские пространства мешают формированию цельной русской идентичности.

Таким образом, до сих пор значительную роль в жизни россиян играет фактор «малой родины», в этих условиях региональная и локальная идентификация служат одним из определяющих и стабилизирующих (хотя и трудно вычленяемых) факторов формирования культурно-исторической и социально-территориальной общности. Региональную идентичность можно считать вариантом этнической - или, точнее, субэтнической - идентичности.

Изменения в организации пространства (страны или региона) имеют следствием изменение коллективных представлений о нем, что ведет к нарушению идентичности, созданию новых ее вариантов или даже к ее «потере». Отмеченное исследователями формирование в современной России региональных мифов отражает процесс актуализации региональной самоидентификации граждан в условиях кризиса российской идентичности.

Согласно определению французского социолога А. Турена, «идентичность осознанное самоопределение социального субъекта », ее значимость определяется тремя основными составляющими:

1. потребностью в принадлежности,
2. потребностью в позитивной самооценке и
3. потребностью в безопасности.

Иначе говоря, «идентичность - это такая конфигурация значимых представлений действующего о себе и других, которая опосредует инструментальный, групповой и индивидуальный уровни действия, удерживая определенность (тождественность) социальной личности в разнородном контексте противоречивых и альтернативных мотивов, интересов, интенций, желаний или социальных требований». Следовательно, идентификация - это процесс эмоционального и когнитивного самоотождествления индивида, социальной группы с другим человеком, группой или образцом, интериоризации занимаемых социальных статусов и освоения значимых социальных ролей. Идентификация может быть также охарактеризована как процесса становления, функционирования и развития идентичности.

Формирование идентичности предполагает такую степень субъективной интериоризации традиций, обычаев, норм и ценностей, когда действующий индивид уже не отделяет себя в определенном плане от группы, воспринимая нечто происходящее как имеющее отношение не к нему лично, а к определенному «мы». При этом «идентификация построена на распознавании некоторых общих характеристик, приобретенных или полученных при рождении, имеющихся также у другою человека, или у группы, или у некоего идеального образа, на естественной связке солидарности со своими и на обязанности поддерживать своих, установленной на этой основе».

Понятие «идентификация» впервые введено в научный оборот 3. Фрейдом в 1921 г. в эссе «Психология масс и анализ «Я». Само же слово «идентичность» восходит к латинскому термину idem, т. е. «тот же самый». Посредством этого термина обозначается тождественность, одинаковость, совпадение чего-либо с чем-нибудь. Не случайно исследователи отмечают, что 3. Фрейд вкладывал в него содержание, близкое по смыслу понятию «подражание». В одной из работ 3. Фрейда идентификация определяется как «ассимиляция одного «Я» другим, в результате которой первое «Я» ведет себя в определенном отношении так же, как и второе, имитирует его и в некотором смысле вбирает его в себя». Каждый индивид, по мнению 3. Фрейда, есть частица множества масс, связанных посредством сети идентификаций. И потому человек строит свой идеал «Я», руководствуясь множеством образцов и моделей поведения, которые он выбирает более или менее сознательно.

Роль процесса идентификации двойственна.

• Во-первых, он включен в процесс социализации человека,
• во-вторых - выполняет защитную (адаптивную) функцию.

Разрыв идентичностей, даже их ослабление преобразует повседневное окружение человека в чужой, непонятный и зачастую враждебный мир. У человека создается впечатление, что он один перед лицом опасности, что может привести к его превращению в антисоциальное существо, руководствующееся в поведении формулой «Каждый за себя!». Это состояние З.Фрейд назвал «психологической нищетой масс», а известный французский социолог Э.Дюркгейм - аномией.

Всестороннее развитие концепт идентичности получает в работах известного американского социального психолога Э. Эриксона. В противоположность представлениям классического психоанализа об антагонизме личности и общества Э. Эриксон особо подчеркивает адаптивный характер поведения индивида, центральным интегративным качеством которого и выступает идентичность. Ученый определяет это понятие как чувство органической принадлежности индивида к его исторической эпохе и типу межличностного взаимодействия, свойственному данной эпохе. Идентичность личности предполагает, следовательно, гармонию присущих ей идей, образов, ценностей и поступков с доминирующим в данный исторический период социально-психологическим образом человека, принятие ею социального бытия как своего.

Идентичность рассматривается Э. Эриксоном в двух аспектах:

• во-первых, это «Я-идентичность», которая в свою очередь состоит из двух компонентов:
  • органического, т.е. данности физического внешнего облика и природных задатков человека, и
  • индивидуального, т. е. осознания человеком собственной неповторимости, стремления к развитию и реализации собственных способностей и интересов;
• во-вторых, это социальная идентичность, которая подразделяется на групповую и психосоциальную.
  • Групповая идентичность рассматривается Э. Эриксоном как включенность личности в различные общности, подкрепленная субъективным ощущением внутреннего единства со своим социальным окружением.
  • Наконец, психосоциальная идентичность - это то, что дает человеку ощущение значимости своего бытия в рамках данного социума (и с точки зрения социума).

В современной теории человеческих потребностей потребность в идентичности по значимости ставится на одно из первых мест. Причем между индивидуальной и групповой идентичностями нет непреодолимой границы, так как индивидуальная идентичность является видом групповой идентичности, существующей «в голове» индивида, а групповая идентичность - это сумма общепринятых норм и образцов, берущих начало в поведении отдельных людей.

Сегодня понятие «идентичность» в различном контексте широко используется и в социальной психологии, и в социологии, и в философии, и в этнологии, и в политической науке.

Стабильность идентификации обеспечивает способность человека достигать гармонического соотношения между собственным представлением о себе и представлениями других, между социальным и индивидуальным «Я». Однако адаптация - это динамический процесс, поскольку в ходе развития людей их идентичность «испытывается» реальностями изменяющегося внешнего мира. Отсюда возможность нормативного, психосоциального кризиса, впервые отмеченная также Э. Эриксоном: такой кризис выражается в активном осмыслении/переосмыслении своего места в мире, своих целей, стремлений и отношений с другими.

Кризис вызывает и у индивида, и у группы сходные реакции - фрустрацию, депрессию, агрессивность, внутренний конфликт. Тем не менее, по Э. Эриксону, психосоциальный кризис - неизбежный этап на пути личности к обретению новой, более зрелой идентичности. Ученый подчеркивает также тесную связь кризиса идентичности с кризисами общественного развития - поскольку кризис идентичности наступает, как правило, тогда, когда распад идеалов и ценностей, лежавших в основе ранее доминировавшей политической культуры, вынуждает людей искать новые духовные ориентиры для осознания своего места в меняющемся социуме, связей с государством и окружающей социальной средой.

Для нас важно отметить и то, что в структуре идентичности Э. Эриксон выделяет позитивные и негативные элементы. Формирование идентичности всегда сопровождается противоборством этих двух составляющих. В зависимости от силы общественного кризиса возможно возникновение ситуации, когда у значительных групп людей негативные элементы выходят на передний план - за пределы позитивной идентичности. Негативная идентичность строится по схеме «я/мы не такие-то» и содержит неприятие или отрицание того или иного социального объекта и/или тотальное противопоставление «нас» «им». Так, негативную окраску идентичность приобретает у тех индивидов и социальных групп, которые усматривают во вновь возникающих формах социальной и политической жизни не дополнительные возможности для личного существования и саморазвития, а «обман» государством населения, происки «врагов» (внешних и внутренних), а то и «заговор» против «народа», «нации», «трудящихся» и т.п. Они крайне негативно и агрессивно относятся к любым социальным и политическим общностям, воспринимаемым в качестве «чужих».

В случае затяжных кризисов индивиды могут потерять надежду на преобразование элементов отрицательной идентичности в позитивную. И тогда подавленная отрицательная энергия находит выход в поддержке массами психопатических лидеров, социальным основанием существования которых является именно негативная идентичность.

Социальный кризис характеризуется, как правило, нарушением «идеологической цельности» общества, расшатыванием ее прежней системы ценностей. При этом отдельные наиболее одаренные индивиды попадают в состояние «психосоциального моратория», т.е. не приемлют общепринятых ценностей, а формируют собственную, отличную от принятой систему ценностей и идентичность.

Идентичность создает «социетальные границы, дающие возможность индивидуальным членам социума, равно как и группам, обрести чувство «мы»- «они», позволяющее ориентироваться в реальных и воображаемых сообществах. То есть это и обособление данного сообщества от других, проведение границы между ними, выяснение степени близости или удаленности их социальной позиции от той, которая признается «своей», а значит, и является наиболее предпочтительной. Следовательно, «мы» с необходимостью предполагает психологическую оппозицию с «они», поскольку общность «мы» не может быть определена вне «значимого другого». «Они» - это социальная общность, имеющая иной образ жизни, язык, культуру, иные экономические, политические и др. интересы и цели, иные ценности и имидж.

Однако для различения форм идентичности групп, стремящихся в межгрупповых отношениях найти компромисс и достигнуть консенсуса с другой группой, акцентировать черты сходства, а не отличия, и общностей, которые в политической сфере ориентируются на навязывание своего интереса другим и провоцируют конфликты, рассматривая свое окружение априори как враждебное, необходимо некое дополнительное определение.

Именно поэтому нужно еще раз подчеркнуть, что позитивная идентичность - это осознанная общность с позитивно значимыми другими (с «мы»), без жесткого противопоставления «мы» - «они».Негативная же идентичность - это консолидация общности «мы» на основе тотальной оппозиции негативно значимым другим («они»). В этом случае общность «мы» возникает и существует преимущественно благодаря жесткому противостоянию общности «они». Отсюда относительная неустойчивость негативной идентичности: «размывается» негативный образ «они» - исчезает и фундамент такой идентичности.

Человек является носителем целого набора идентичностей -

• культурной,
• профессиональной,
• политической,
• этнической,
• территориальной,
• конфессиональной и др.

В потенциале у него есть бесчисленное количество идентификационных возможностей. Но часть из них для человека наиболее значим а, т. е. существует своего рода иерархия идентичностей , причем она может меняться под воздействием различного рода внешних факторов, в зависимости от доступных индивиду коллективных принадлежностей. Идентичности могут переплетаться, «подпитывая» друг друга: так, для многих народов, особенно в прошлом, этническая идентичность практически совпадала с конфессиональной . Например, конфессиональный фактор выступал ранее ведущим среди идентификационных характеристик русского народа как целого, что нашло отражение в тождестве понятий «русский» - «православный», в противостоянии «православный» - «нехристь/басурман», в самоназвании «христиане = крестьяне» и т. д.

В процессе самоидентификации личность может быть сориентирована на настоящее , и в этом случае она связана, прежде всего, с осознанием себя гражданином конкретного государства, членом определенной профессиональной группы, класса и т.д.

Ориентация на будущее в идентификации индивида имеет зачастую религиозный или политический/идеологический смысл, обусловленный стремлением к достижению каких-либо универсально значимых идеальных целей.

Ориентация на прошлое актуализирует этническую идентичность, базирующуюся на представлениях об общности происхождения, верований, традиций, ценностей исторической и межпоколенной преемственности и т. д. Однако память о прошлом, о деяниях общих предков, историческая традиция составляет лишь одну сторону этнической/национальной идентичности, другой является общий (национальный) интерес. Если люди имеют волю к продолжению совместного существования в рамках национальной традиции, они должны принимать общие решения по поводу настоящего и будущего. Общее согласие продолжать совместное существование находит выражение и в проектах будущего.

Этничность: основные подходы к определению и исследованию феномена

Термин «этничность» (ethnicity) вошел в научный оборот в середине 60-х годов XX в., однако его научный статус был признан только в 1972 г., когда он появился в Оксфордском словаре английского языка. Намного раньше вошло в употребление слово «этническое», которое стало соотноситься с расовыми характеристиками уже с середины XIX в. Понятие «этнос» практически не употребляется в англоязычной литературе по проблемам этнических отношений, составляющей основную долю публикаций в этой области мировой науки. Для обозначения человеческой общности, обладающей общими этническими признаками, широко используется словосочетание «этническая группа».

В отечественной традиции наряду с регулярным привлечением понятия «этнос» вплоть до недавнего времени отдавали предпочтение понятиям «национальность», «национальное», вкладывая сходное с «этничностью» содержание.

На сегодня можно выденить три основных интерпретации содержания понятия «этничность».

Этничность как «осязаемая реальность»

Это наиболее традиционный взгляд, идущий еще из XIX в. Согласно нему, этничность - это общность, например, расы, крови, языка, территории, религии, экономической жизни, культуры и т. д., т. е. набор вполне осязаемых и объективных характеристик.

Этот подход еще в 1917 г. критиковал П.А. Сорокин, остроумно отмечавший, в частности, что «чистота крови сегодня сохраняется разве только на конских заводах, выводящих чистокровных жеребцов, да в хлевах йоркширских свиней».

Не менее сомнителен, по П.А. Сорокину, и признак единой религии, «ибо люди, относящие себя к единой национальности, сплошь и рядом исповедуют различную религию, и наоборот, люди, принадлежащие к одной религии, сплошь и рядом являются представителями различных наций». В результате П.А. Сорокин делает вывод: «национальность распалась на элементы и исчезла», следовательно, национальные вопросы сводятся к «правовому неравенству членов одного и того же государства ».

Несомненно, правовое неравенство может стать значимым фактором в процессе актуализации этничности, однако вряд ли этничность можно ограничивать одним лишь неравенством.

К тем же объективным признакам сводит этничность и школа Ю.В. Бромлея, который, исходя из марксистско-ленинской интерпретации исторического процесса как смены общественно-экономических формаций и сталинского определения нации, именует этносом в узком смысле (этникос) «исторически сложившуюся на определенной территории устойчивую совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства в отличие от других подобных образований (самосознание), фиксированным в самоназвании (этнониме)».

Подобный подход правомерен лишь относительно этнических групп традиционного общества , отличавшегося слабой мобильностью и культурной замкнутостью . Сегодня народы живут в урбанизированной и глобализированной «открытой» среде, в едином поле массовой коммуникации, что тем не менее не приводит к денационализации; более того, на рубеже тысячелетий исследователями отмечается так называемый этнический парадокс - рост значимости этнической принадлежности во всем мире . Таким образом, этничность явно выходит за пределы объективированных атрибутов и характеристик.

2. Этничность как общая символическая среда

Этой точки зрения придерживаются культурантропологи, последователи К. Леви-Стросса. Так, К. Гирц рассматривает этничность как некую общую «паутину значений», которая объединяет членов одной этнической группы, отличая их от других.

Несмотря на продуктивность символического подхода, особенно применительно к языку и восприятию повседневности, этничность единой системой смыслов или интерпретаций не ограничивается. Так, если следовать этой логике, коренная ломка символической среды (как, например, в России в 1920-х, а затем на рубеже 80-90-х годов XX в.) должна была повлечь этническую денационализацию. Однако в России это не привело к «растворению» народов, их дезэтнизации, хотя заметно изменило их этносоциальные характеристики. Что же касается десакрализании советских символов в ходе перестройки, то это, напротив, актуализировало этническую идентичность .

Даже в стабильных, органично изменяющихся обществах символическая среда с течением времени не может не меняться. Следовательно, нельзя ограничивать определение этничности символической средой.

3. Этничность как система, общеразделяемых поведенческих стереотипов

Подобное видение этничности характерно для социальных психологов (А. Кардинер, Р. Линтон, А. Инкелес). Несомненно, изучение социально обусловленных этнических стереотипов необходимо, особенно в контексте проблемы базовых (модальных) признаков национального характера, однако категория этничности в целом выходит за пределы стереотипных поведенческих реакций. В современном обществе с его сложной дифференциацией и стратификацией различным социальным группам, независимо от наличия общих этнических «корней», присуща различная система стереотипов , обусловленная

• возрастом,
• уровнем образования,
• родом занятий,
• местожительством,
• политическими пристрастиями.

Нельзя забывать и об исторической динамике системы стереотипов, опосредованной состоянием социальных отношений и институтов (так, вряд ли тождественна система стереотипов русского интеллигента начала и конца XX в., не говоря уже о стереотипизации поведения представителей всего русского народа).

Таким образом, каждый из этих подходов затрагивает важную характеристику феномена этничности, однако не раскрывает его полностью.

Стало также уже общепринятым делить все многообразие концепций этничности на примордиалистские и конструктивистские - или примордиалистские, конструктивистские и инструменталистские.

Примордиализм

Примордиализм - это представление об изначальности этнических категорий, об этничности как извечном (в радикальных версиях - врожденном) свойстве человеческой природы. В современной науке представлен в социобиологических концепциях этничности; наиболее известная концепция такого рода создана Пьером Ван ден Берге. Им, в частности, проводятся аналогии между процессами группового размежевания и солидарности в социуме и животном мире. «Мое утверждение очень просто,- писал П.Ван ден Берге.- Этнические и расовые чувства - это расширение родственных чувств. Этноцентризм и расизм, таким образом, - это расширенные формы непотизма... Существует общая биологическая предрасположенность для нашего вида, как и для многих других, - реагировать предпочтительно на другие организмы в той мере, в какой эти организмы соотносятся с действующим организмом». Таким образом, Пьер Ван ден Берге предлагает воспринимать этничность как следствие генетической предрасположенности человека к родственному отбору, как предпочтение родства индивидуализму, что и определяется в современной социобиологии термином «непотизм».

Определяя этничность как «расширенную форму родственного отбора и связи», П.Ван ден Берге утверждает, что «с прогрессивным ростом размера человеческих обществ границы этноса становились шире, связи родства, соответственно, размывались ... однако потребность в коллективности более широкой, чем непосредственный круг родственников на основе биологического происхождения, продолжает присутствовать даже в современных массовых индустриальных обществах».

Таким образом, этничность в социобиологическом понимании трактуется как всеохватывающая форма естественного отбора и родственных связей людей , которые сохраняют свое значение и в развитых обществах. «Родственный отбор», по мнению П.Ван ден Берге, сыграл решающую роль в формировании как этнических групп, так и самого феномена полиэтничности.

В российской науке социобиологическое понимание этничности наиболее ярко представлено оригинальной концепцией пассионарности Л.Н. Гумилева, считавшего этнос биофизической реальностью, облеченной в ту или иную социальную оболочку. Для Гумилева этнос - феномен, неразрывно связанный с «кормящим и вмещающим ландшафтом». Этнос, по словам Гумилева, не может быть социальной группой, так как не связан напрямую с производительными силами, хотя его культура выступает как социальное явление.

В свою очередь, этногенез - это четырехступенчатый (четырехфазовый) процесс рождения, подъема, упадка и умирания этноса. Исключительную роль в этом процессе играет биологический потенциал человека. Накапливаясь в человеческих коллективах старых этносов, этот потенциал приводит к появлению избыточной энергии, именуемой пассионарностью.

Пассионарностью обладают, с точки зрения Л.Н. Гумилева, отдельные группы людей, вовлекающие весь вновь формируемый этнос в активную внутриэтническую и международную жизнедеятельность в определенных географических и исторических пределах. Достигнув апогея, утверждает Гумилев, этнос постепенно сходит на нет и растворяется в других этносах, оказавшихся в сравнении с исчезающим в пассионарной фазе. Исторические рамки, охватывающие период от пассионарного толчка до умирания этноса, по его словам, - 1,5 тыс. лет. Источником же развития этноса является пассионарный толчок .

Согласно концепции пассионарности, группа этносов в одном регионе вполне способна создать суперэтнос на основе пассионарного заряда территориально близких народов. Так, получивший пассионарный толчок в I в. н. э. византийский суперэтнос состоял из греков, египтян, сирийцев, грузин, армян, славян и просуществовал до XV в.

Достигнув своего апогея, сопровождаемого внутренним соперничеством и взаимным уничтожением , этногенез суперэтноса тормозится. Пассионарный заряд в нем значительно сокращается. Наступает фаза надлома и огромного рассеивания энергии . Какое-то время этнос еще функционирует по инерции. Новое развитие начинается лишь в том случае, если возникает новая пассионарная популяция. Но это уже будет совершенно иной этнос.

Существенно значима для Л.Н. Гумилева сама система этничности. Он считал, что существуют различные типы систем этничности:

• открытые (постоянно обменивающиеся энергией с окружающей средой),
• замкнутые (однократно получающие заряд энергии и растрачивающие ее),
• жесткие (работающие, когда все элементы системы на месте) и
• дискретные (не демонстрирующие столь жесткой связи элементов системы).

Для Гумилева этнос - замкнутая система дискретного типа этничности. Это значит, что в момент становления этнос получает единый заряд энергии и, растратив его, либо переходит к равновесному состоянию со средой, либо распадается на части.

Концепция пассионарности Л.Н. Гумилева интересна, но далеко не бесспорна. Отметим еще раз те положения, которые составляют ее ядро:

1. акцент на объективно природный характер этнических образований;
2. подчеркивание тесной связи этноса с природной средой, и прежде всего ландшафтом (т.е. территорией проживания);
3. идея собственных ритмов развития этноса , которые невозможно изменить сознательной деятельностью людей.

Существуют и чисто социальные версии примордиализма - социокультурные или культурно-исторические (представленные работами К.Гирца, Р. Гамбино. У. Коннора), в которых этничность понимается как явление социальное и объективное, присущее всем стадиям эволюции человеческого общества, а ее извечность связывается с инерцией многовековых культурных традиций (К.Гирц). В качестве другого примера такого рода концепций можно назвать марксистско-ленинскую трактовку этнических проблем, прежде всего сторонниками школы Ю.В. Бромлея. Определение этноса, данное Ю.В. Бромлеем (см. выше), является классическим для отечественных сторонников этого направления и потому очень часто воспроизводится даже в постсоветских изданиях.

Наконец, можно выделить и психологические версии примордиализма, также имеющие множество вариаций. Сторонники этого подхода делали упор на объяснение этнических процессов через особенности человеческой психики. Именно в рамках такой парадигмы сформировалась концепция этноцентризма, создателем которой считается У. Самнер, сыгравшая значительную роль в определении приоритетов висследовании этнических процессов.

Главное, в чем солидарны все примордиалисты, - то, что этничность как эмоциональная привязанность является неизменным и фундаментальным аспектом «Я-образа» каждого человека.

Парадокс эволюции примордиализма состоит в том, что, с одной стороны, эти взгляды не оказывают сегодня почти никакого влияния на научный дискурс об этнических процессах, а с другой - представление о вечном существовании если не всех наций, то по крайней мере своей собственной присуще практически всем националистическим доктринам. Кроме того, как точно отмечает Ричард Дженкинс, «грубый примордиализм - это в основном обыденный взгляд, однако обладающий огромной силой в современном мире».

Постмодернистские теоретические концепции этничности

Конструктивизм и инструментализм относят к числу постмодернистских теоретических концепций. С точки зрения значительной части современных исследователей - сторонников конструктивистского подхода, этничность - это форма социальной организации (конструирования) культурных различий, а этническую идентичность от других форм социальной идентичности отличает прежде всего представление об обшеразделяемой культуре (или вера в нее), «хотя в ряде случаев это может быть и идея или миф об общности происхождения и общей истории». Конструктивисты видят в этничности всего лишь артефак т, который конституируется отдельными индивидами или группами с целью консолидации людей для достижения неких определенных результатов. С их точки зрения, этничность ситуативна и мотивирована,

Нации, как и другие формы социальной реальности, не возникают сами по себе : сторонники этого подхода (Б. Андеpcoн, Р. Брубейкер, Э. Геллнер, Э. Хобсбаум) подробно описывают деятельность интеллектуалов по созданию, конструированию национальной культуры, «изобретению традиций», распространению национального самосознания в народе.

Один из создателей этого подхода Фредерик Барт, следующим образом суммировал основные представления о природе этничности - этнической идентичности:

1. этническую идентичность следует рассматривать скорее как форму социальной организации , чем выражение определенного культурного комплекса, а процесс рекрутирования в состав группы , определения и сохранения ее границ свидетельствует, что этнические группы и их характеристики являются результатом исторических, экономических и политических обстоятельств и ситуативных воздействий;
2. будучи вопросом сознания (идентификации), членство в этнической группе зависит от предписания и самопредписания : только после того, как индивиды начнут разделять общие представления о том, что есть этническая группа (или же окажутся заключены в рамки этих представлений внешними обстоятельствами), они станут действовать на основе этих представлений, а этничность обретет организационные и институциональные различия;
3. сущностную значимость имеют только те культурные характеристики, которые используются для маркировки различий и групповых границ , а не представления специалистов о том, что более характерно или «традиционно» для той или иной культурной общности; конструируемые в этом контексте культурные стандарты используются для оценки и суждений об этнической принадлежности;
4. ключевую роль в конструировании этничности играет политика этнического предпринимательства , т. е. мобилизация членов этнической группы на коллективные действия со стороны лидеров, которые преследуют политические цели, а не выражают культурную идеологию группы или «волю народа».

Не столь уж многочисленные представители инструментализма (прежде всего это так называемые этнополитики - Л. Белл, Н. Глейзер, А.Коэн, Д. Мойнихэн, Дж. Ротшильд. М. Эсман, К.Янг) особо акцентируют этот последний момент. По метафорическому выражению М. Бэнкса, примордиалисты помещают этничность «в сердце человека», а инструменталисты - «в голову». И если конструктивисты до некоторой степени признают объективный характер тех или иных этнических признаков, то инструменталисты наиболее последовательно отрицают объективность этнических систем. Для них этническая и национальная идентичность - по преимуществу продукт манипулирования со стороны элит («этнических предпринимателей»), наживающих символический и политический капитал на этнизации социальных проблем, на акцентировании и эксплуатации межгрупповых отличий и противоречий, которые формулируются исключительно в этнических терминах. «Этничность,- пишет, в частности, X. Колборн, - все чаще используется как общая, имеющаяся в достатке и универсально приемлемая валюта, когда группы или отдельные люди борются за ограниченные конечные ресурсы».

Сторонник этого подхода, известный российский этнолог В.А. Тишков видит этничность всего лишь средством «в коллективном стремлении к материальному преимуществу на социополитической арене». Таким образом, этничность превращается в некую роль, сознательно избранную человеком или группой под воздействием тех или иных факторов и используемую для достижения неких политических или экономических целей.

Надо отметить, что все три подхода имеют свои «узкие места». Так, примордиалисты неспособны объяснить колебание значимости этничности во времени (ее различную интенсивность), в то время какконструктивисты и инструменталисты - устойчивость этничности и сохранение ее в течение столетий.

Если принять точку зрения примордиализма, то формирование советского человека средствами социализации и пропаганды было бы изначально обречено на провал. Ведь советская идентичность вторична gо отношению к «этнической привязанности», и потому это обстоятельство должно было создать непреодолимое препятствие для навязанной «групповой солидарности» - новой исторической общности «советский народ». Однако образ «я - советский человек» был не только идеологическим конструктом, но и реальной самоидентификацией миллионов граждан СССР, особенно русских.

Вместе с тем, если исходить из «рационального выбора идентичности», ее ситуативной изменчивости, как полагают прежде всего инструменталисты, становится совершенно непонятно, почему не одну сотню лет корсиканцев так и не удалось превратить во французов, басков в испанцев, фламандцев в бельгийцев, почему, несмотря на неоднократные попытки ассимиляции, в том числе насильственной, сохранили свою идентичность евреи и т.д. В то же время непонятно, почему оказались эфемерными и югославская, и чехословацкая, и, в конце концов, советская идентичности. Ведь если большая часть литовцев или эстонцев никогда не чувствовала себя советскими людьми, а лишь подчинялась социальным обстоятельствам, то русские как «государствообразующий этнос» в массе своей приняли советскую идентичность, но тем не менее сохранили и собственную русскую «тождественность», что проявилось после распада Советского Союза. Выяснилось, что даже успешная этническая интеграция и ассимиляция не всегда необратима .

Далее, то, что этничность - эффективный инструмент политической мобилизации, не подлежит сомнению, однако почему именно она является столь мощным орудием политической борьбы, если она не более чем изобретение интеллектуалов?

Таким образом, постмодернистские концепции обходят стороной многие «неудобные» вопросы:

• об устойчивости этнических идентификаций,
• о межпоколенном характере этничности,
• о том, что даже в стабильные эпохи люди идентифицируют себя с определенными этническими группами,
• что этническая идентификация человека формируется в процессе его социализации,
• что в действительности люди почти никогда не стоят перед необходимостью выбора своей этнической принадлежности, а отдельные случаи смены этнической идентичности, как правило, связаны с тем, что люди, исходя из соображений политической конъюнктуры, выгоды и даже личной безопасности, скрывают свою истинную этническую идентичность, а когда меняется конъюнктура, перестают ее скрывать.

Характеристика этничности и ее функции

Говоря об этнических группах, «мы говорим об одних из наиболее устойчивых общностей в истории человечества, многие из которых прошли через несколько исторических эпох, через смену религиозных представлений, революции и социальные потрясения. Этнические идентификации оказались столь устойчивыми прежде всего потому, что эти идентификации представляют отождествление человека с реально существующей и исключительно устойчивой общностью»; кроме того, следует отметить, «что этносы являются устойчивыми межпоколенными социальными системами, что изменение отдельных элементов этих систем не обязательно влечет за собой утрату системных свойств всего этноса », - отмечает В.А. Авксентьев.

Можно считать общепризнанным, что архетипическая оппозиция «мы» - «они» лежит и в основе этнического самосознания, этнических отношений, а этничность - это групповая характеристика, которая обнаруживается в сравнении «нас» с «не-нами». Причем данный архетип - один из самых древних. Правы, по-видимому, те исследователи, которые считают исходной точкой отношения к другим этнос как комплекс «иностранности» (т.е. иностранец - не только «иной» («чужой»), но и «странный»). О том, что этот комплекс закреплен не в одном русском языке, говорят сравнения с другими языками. «Например, во французском языке слово «иностранец» (etranger) - это прилагательное, которое переводится как „чужой" и „странный". То же можно сказать и о немецком корне fremd, и о соответствующих корнях в некоторых других языках».

Следует особо отметить, что дефиниции «этноса», «этничности» даются многими исследователями через понятие «групповой идентичности». Так, Л.Н. Гумилев, определяя этнос, писал: «...это коллектив особей, выделяющих себя из всех прочих коллективов ... Нет ни одного реального признака для определения этноса, применимого ко всем известным нам случаям: язык, происхождение, обычаи, материальная культура, идеология иногда являются определяющими моментами, а иногда нет. Вынести за скобки мы можем только одно - признание каждой особи: «Мы такие-то, а все прочие - другие». Почти то же самое пишет 3.В. Сикевич: «...под этничностью мы понимаем особое константное, хотя и различное по интенсивности, состояние групповой идентичности и солидарности, формирующееся на основе биогенетического и биосоциального единства и проявляющееся в форме сравнения «нас» с «не-нами» в ходе межгруппового взаимодействия в этническом пространстве».

В отличие от социальных ролей, статусов и престижа этничность гораздо меньше зависит от динамики социальных отношений и институтов, от состояния общества в целом. В этом смысле этничность -наиболее константная категория идентичности. При этом, как представляется, личностная этническая идентичность не более изменчива, чем групповая , поскольку социальные институты способны к самовоспроизводству и обладают большой инерцией.

1. Во-первых, для индивидуального участника этнической группы всегда легче принять действующие правила и «сохранить членство», чем пытаться изменить их или поменять идентичность. Кроме того, появление общности и формирование ее этоса обычно способствуют возникновению организаций и групп, которые извлекают выгоду из их существования.
2. Во-вторых, после того как развитие группы пошло в определенном направлении, организационные навыки, обычаи и привычки, интеллектуальные установки следуют этой же траектории.

Однако сама этничность как форма групповой идентичности подвержена временным трансформациям (может меняться под воздействием внешних социальных условий степень ее интенсивности и актуализированности). В этом смысле она - «изменяющееся, ситуативное явление, имеющее свою историю и используемое в разных контекстах».

Следовательно, можно предположить, что существуют ее различные исторические вариации. Она ослабевает, когда значимость этнического неравенства снижается в случае актуализации идеологической, классовой, профессиональной или иной солидарности, и возрастает при обострении межэтнической борьбы за власть и иные политические ресурсы

• влияние,
• привилегии,
• престиж

в ситуации социальных изменений, когда этническая идентичность, строящаяся на фундаменте общего происхождения, традиций и общеразделяемой культурной символики, становится единственной константой, противостоящей фрустрации и аномии (это, в частности, объясняет столь бурное протекание этнонациональных процессов во время и после распада СССР).

Этничность не существует вне сравнения и вне коммуникации , только в ходе взаимодействия одной этнической группы с другой она может проявить свою особость, «индивидуальность». Отсюда, в частности, предположение А.Г. Здравомыслова о том, что и понятие «нация» носит референтный характер, т. е. обязательно предполагает сравнение национального «мы» с инонациональными значимыми «они». «Русские потому русские, что есть немцы». Судить о степени сформированности этнической идентичности можно прежде всего по тому, как человек/группа воспринимает собственный и другие народы, каков характер авто- и гетеростереотипов.

Кроме того, в рамках каждого национального самосознания складывается своя иерархия «значимых других» национально-этнических групп. Иногда это может быть обобщенный образ группы цивилизационно близких национально-государственных образований. Пример - образ «Запада», чрезвычайно важный (в силу исторических и геополитических обстоятельств) для национальной идентичности России и русских. Место той или иной этнической/национальной общности в этой иерархии обусловливается как объективными факторами (частота и характер межэтнических контактов, включенность представителей этнической группы в систему управления, различия в уровне доходов, образования), так и феноменами группового сознания (самооценка этноса в целом, различных групп внутри него, мнение о нем представителей других этнических общностей и др.).

Причем характер соотношения «мы» и «они» не остается неизменным, а определяется реальными межнациональными связями и контактами. Стало быть, считают некоторые исследователи, понятие «нации» носит не только референтный (А.Г. Здравомыслов), но и относительный, релятивистский характер. Отсюда, в частности, радикальный вывод В.А. Тишкова: «Нация - продукт веры». Мы в целом разделяем процитированный вывод ученого, поскольку в нем нет ничего экстравагантного и он в основном совпадает с позицией, заявленной в науке так называемыми конструктивистами (Б. Андерсон, Э. Геллнер, К. Колхаун, Э. Хобсбаум), которые считают нацию современным «общественным проектом». Истоки этого определения восходят к ренановской формулировке нации как «ежедневного плебисцита». В то же время мы не согласны с радикальными заявлениями о том, что нация является лишь «политическим лозунгом» и что это понятие «не имеет права на существование и должно быть исключено из языка науки».

Важность, необходимость и устойчивость не только этнической, но и национальной идентификации определяются, по крайней мере, тремя базовыми психологическими потребностями личности:

• во-первых, потребностью в безопасности и защите;
• во-вторых, потребностью в принадлежности к общности, группе;
• в-третьих, потребностью в самобытности, уникальности своего «Я», уверенности в себе, независимости от других, ибо существование человека как личности означает абсолютную его непохожесть.

Указанные базовые потребности человека вступают в явное противоречие друг с другом, что объясняется единством процессов идентификации и индивидуализации. Это противоречие, как представляется, не может быть разрешено в рамках этнической идентичности, поскольку этнос по сути есть групповая общность, в которой индивид не отличает себя от группы, осознает себя лишь в категориях группового мышления, т. е. не является личностью. Между „своим" и „чужим" здесь нет никаких опосредствующих звеньев, никаких общих ценностей, побуждающих к взаимному согласию и сотрудничеству. Отсюда и противостояние одного этноса другому, которое разрешается либо силой, либо путем духовного „прорыва" к надэтническим ценностям (например религиозным или национальным), либо и тем и другим ». Поэтому обращение политиков к актуализации этнической идентичности, доминирование ее в социуме означает его архаизацию, возвращение к древним и более примитивным формам осознания общности.

Однако личности необходимо удовлетворить все эти потребности и, следовательно, как-то согласовать их между собой. Процесс согласования и выражается в том, что человек, удовлетворяя свои потребности в безопасности и принадлежности к общности, осознанно идентифицирует себя с национальной общностью и формирует чувство «мы», а с другой стороны, удовлетворяя потребность в самобытности, отделяет свою общность от других, определяет ее специфичность и превосходство в сравнении с иными общностями и формирует чувство «они». Таким образом, «смысл сообщества держится на индивидуальности каждого его члена, а смысл личности проистекает из смысла сообщества».

Как на индивидуально-личностном, так и на групповом уровне этничность выполняет ряд значимых функций .

А. Для члена, общности этничность , задавая определенные институциональные нормы, выступает регулятором социального поведения . Современный человек, будучи носителем многочисленных статусов , одновременно выполняет целый ряд социальных ролей , входит во множество не всегда связанных между собой групп, при этом каждая роль и каждая группа предъявляют к нему специфические нормативные требования, которые зачастую не согласуются, а, напротив, противоречат друг другу. Этничность же регулирует межличностное и межгрупповое общение на основе традиций, обычаев, общепризнанных ценностей, значимых для общности, что и определяет регулятивную функцию этничности.

Б. Формируя единую символическую среду , этничность играет роль своеобразного информационного фильтра . В современном обществе человек невольно втянут в мощный поток разнообразной и нередко внутренне противоречивой информации. Этничность не только способствует ее упорядочиванию и систематизации, но и «просеивает» ее с точки зрения общепринятых культурных ценностей и идеалов. В этом ее информационная функция.

В. Этничность способствует также удовлетворению потребности человека в психологической устойчивости и определенности . Актуализация этничности есть защитная реакция на унифицированность или нестабильность (радикальное изменение) окружающей социальной среды, которая может привести к разрушению ценностного мира человека. Неизменность же этнического, традиционного в противовес социальной инновации препятствует развитию социально-психологической фрустрации и аномии. В этом состоит защитная функция этничности.

Г. В определенных ситуациях этничность способна стать эффективным инструментом достижения экономических, политических и иных целей . В условиях социального кризиса или острого межгруппового конфликта именно этничность (умело используемая политической элитой в манипулятивных целях) начинает предопределять социальные ожидания и политические требования группы, т. е. становится инструментом политической мобилизации. В этом проявляется мобилизационная функция этничности.

Д. Этничность на стадии массовой мобилизации мотивирует направленность сознания и поведения членов группы. В этом случае социальная действительность, политические, экономические и иные ценности рассматриваются этнической группой в первую очередь сквозь призму соответствия или несоответствия этнонациональным интересам , сама же акцентуированная этничность выступает в качестве критерия оценки социальных и политических изменений. В этом заключается мотивационная функция этничности.

Этническая идентификация рассматривается рядом авторов как многоуровневое образование.

1. Первый уровень - это классификация и собственно идентификация, являющиеся основанием для формирования оппозиции «мы» - «они».
2. Второй уровень составляет «формирование этнических образов», т. е. приписывание этническим общностям определенных культурных, статусных и т. п. характеристик.
3. Третий - уровень этнической идеологии, под которой понимается «более или менее связный взгляд па прошлое, настоящее и будущее своей собственной группы в отношении к иным этническим группам».

Отметим также, что фенотипические (расовые) и визуальные отличия одной части населения страны от другой делают межгрупповую дистанцию даже более значимой, чем набор культурных и политических характеристик. Однако фенотипический стереотип, по мнению В.А. Тишкова, не может быть маркером и детерминантой этнической идентичности. Вспомним в связи с этим суждение П.Б. Струве о том, что русскими являются «все, кто участвует в русской культуре» . Таким образом, мы можем сформулировать некоторые выводы, касающиеся содержания понятий «этничность и «этническая идентичность».

Во-первых, существующие на основе культурных отличий этнические общности представляют собой не только социальные конструкты, актуализирующиеся в результате целенаправленных усилий со стороны культурных и политических элит и создаваемых ими институтов, прежде всего государства, но и продукт исторического развития. «Цемент», скрепляющий эти общности, - миф об общем происхождении, идентичность или представление о принадлежности к группе, разделяемые всеми ее членами, а также возникающая на этой базе солидарность.

Во-вторых, границы общностей определяются избранными культурными характеристиками , поэтому содержание личностной и групповой идентичности относительно изменчиво не только в историко-временном, но и - при определенных обстоятельствах - в ситуативном плане.

В-третьих, интенсивность проявления этнической/национальной идентичности этнических/национальных общностей во многом определяется политическими элитами, их целями и стратегиями . Среди них важнейшую роль играют следующие:

• организация ответов на внешние вызовы через манифестацию самотождественности,
• установление контроля над значимыми ресурсами и политическими институтами,
• обеспечение социального комфорта «своей» группы.

Существование этнической формы групповой идентичности или «территориального патриотизма» (К. Уолц) не имеет особого политического значения до той поры, пока не соединяется с идеей нации.

Литература

Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. СПб.: Питер, 2004. 313 с.

Ачкасов В.А. Этнополитология: Учебник. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. С.10-49.

Политология: Лексикон / Под ред. А.И.Соловьева. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. С.760-774.

Политология: Энциклопедический словарь. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. С.212-213.

Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М.: Наука, 2001. 240 с.