Нравственная жизнь человека сложна и разнообразна. Предвидеть заранее все случаи нравственного действования человека, заранее определить, как тот или иной человек должен будет поступить в том или ином случае, при тех или иных обстоятельствах - невозможно. Хотя некоторые богословы-моралисты (католики) и стараются регламентировать самым подробным образом каждый шаг человеческой жизни, составляя полный кодекс законов, наподобие гражданских кодексов, но это не соответствует достоинству христианина, освобожденному от ветхозаветной опеки закона, и, кроме того, совершенно бесцельно, так как нет возможности удержать в памяти все бесчисленное множество частных предписаний. Поэтому необходимо указать одно главное начало христианской нравственности, которое обнимало бы все частные законы и было бы надежным руководителем во всех частных случаях жизни.

Такое начало христианской нравственности заключается в любви , а именно - в любви к Богу и ближнему. На это указывает Сам Спаситель, отвечая на вопрос законника: “Какая наибольшая заповедь в законе?” словами: “Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим; сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки” (Мф. 22:36-40). Апостолы называют любовь “царским законом” (Иак. 2:8), “исполнением всего закона” (Рим. 13:8-10), “союзом совершенств.” Также рассуждают и отцы Церкви. Св. Иоанн Златоуст говорит: “в заповеди любви сокращенно вмещается весь состав заповедей, так как начало и конец добродетели есть любовь: она есть и корень, и необходимое условие, и совершенство добродетели” (св. Иоанн Златоуст. Творен. т. IX, кн. 2. Изд. СПб. дух. Акад. 1903. Беседа 23 на посл. к Римл., стр. 779 ). Блаженный Августин пишет: “сущность всего божественного Писания заключается в любви к Богу и ближнему. Если ты не имеешь столько времени и силы, чтобы надлежащим образом пересмотреть все листы Св. Писания, то предайся только любви, которая обнимает собою все прочее” (Слово о духе Св. Писания, см. Христ. Чтен. 1824 г., ч. 15, кн. 9, стр. 306 ).

Но почему же именно в любви мы должны видеть главное начало нравственной жизни, а, например, не в эгоизме, столь свойственном нашей природе? - Потому, что эгоизм есть начало чуждое богосозданной природе человека, начало, привнесенное в человеческую природу грехом человека, тогда как любовь есть его подлинное, исконное начало. Чтобы убедиться, насколько свойственна человеку любовь и настолько необходима и всеобъемлюща она в человеческой жизни, достаточно указать на следующие факты человеческой жизни. Появляясь на свет, дитя тотчас же объемлется столь сильною любовью матери к дитяти, что Сам Бог сравнивает Свою любовь к человеческому роду с любовью матери к дитяти. А будучи любимо, дитя и само научается любить. Но не только начальной стадии человеческой жизни свойственна любовь. Она сопровождает человека на протяжении всей его жизни и деятельности. Чем, спрашивается, обусловлен, главным образом, успех деятельности человека? - Ничем иным, как любовью к своему предмету или к своему делу. Занимаемся ли мы наукою или искусством или иным чем, для успеха занятий необходимо прежде всего иметь любовь к предмету своих занятий. Так и в нравственной области. Все виды нравственной деятельности, все добродетели - проистекают из любви.

Что же такое любовь по своему существу? - Один из отечественных богословов (архиепископ Амвросий Харьковский) дал такое общее определение внутренней сущности любви: “Она есть Способность Нашего Духа Усвоять Себе Другое Существо и Отдавать Себя Ему, Когда Оно (т.е. это другое существо) Гармонирует с Его Природой и Восполняет Его Жизнь ” (архиеп. Амвросий (Ключарев ). Проповеди. М. 1883: стр. 285 ). Так, дух наш соединяется с Богом и в Нем находит свое блаженство. Так, человек узами любви соединяется с человеком и в этом союзе находит свое счастье или восполнение своей жизни. Подобным образом определяется сущность любви другим отечественным богословом (проф. М. Олесницкий): “Любовь, говорит он, Есть Полное Предание Себя, Своей Личности, в Другую Личность и Одновременное Восприятие Другой Личности в Свою ” (проф. М.А. Олесницкий. Из системы христианского нравоучения. Киев. 1896, стр. 72. Сравн. его же Нравственное богословие, § 17, стр. 75 ). Из этих определений ясно, что любящий и любимый составляют как бы одно существо, не теряя при этом личной жизни и самосознания, личной индивидуальности. Жизнь одного как бы переливается в жизнь другого, переживается другим как его собственная жизнь. “Душа Ионафана прилепилась к душе Давида, и полюбил его Ионафан, как свою душу” (1 Пар. 18:1). Идеалом христианской любви является полное единение душ по образу существенного единства Отца с Сыном. Наиболее совершенное осуществление этого идеала на земле мы имеем в первоначальной христианской общине (церкви), в которой у всех было как бы “одно сердце и одна душа” (Деян. 4:3). В состоянии любви счастье и горе другого становится достоянием того, кто его любит. “Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал,” - вопрошает апостол Павел (2 Кор. 11:29). Очевидно, любовь, требующая предания моей собственной личности в другую, невозможна без самопожертвования и самоотвержения.

Любовь, как главное начало нашей нравственной жизни, естественна еще и потому, что каждая человеческая личность так тесно связана с другими личностями, что только при взаимном действии с ними и может достигнуть полного и всецелого совершенства и раскрытия (проф. прот. Н. Стеллецкий. Цит. соч., стр. 304-306 ).

Любовь есть таинственное, вложенное в самую глубину человеческой природы тяготение, стремление души, как образа Божия, к единению со своим Первообразом (с Богом) и с ближними, как отображением Единого Бога.

Начало любви лежит в основе жизни всего мира и проявляется в природе всюду. В природе неорганической мы встречаем такую же гармонию и порядок. Достаточно взглянуть на звездное небо, где наиболее ясно обнаруживается сила взаимного притяжения. Химическое сродство - новое обнаружение этой силы симпатии, которую вся вселенная проповедует бессознательно. Глубоко прозрел это св. Василий Великий, который в беседах на Шестоднев пишет: “Целый мир, состоящий из разнородных частей, Бог связал каким-то неразрывным союзом любви и единое общение в одну гармонию, так что части, по положению своему, весьма удаленные одна от другой, кажутся соединенными посредством симпатии” (св. Василий Вел. Творения, ч. 1, М., 1891. Беседы на Шестоднев, беседа 2-я, стр. 24 ). В мире органическом мы еще больше видим обнаружения этого начала любви: растения тянутся к солнцу, листья, цветы - к свету и чистому воздуху. В мире животных любовь и благодарность животных по отношению к тем, кто о них заботится - несомненны. В жизни животных можно наблюдать такие обнаружения инстинкта семьи и общественности, как трудолюбие, забота об общем благосостоянии, взаимопомощь (пчелы и муравьи), самопожертвование ради общей безопасности. То, что в мире животных обнаруживается инстинктивно, то в человеческом роде возвышается до сознательно-свободного стремления - любви.

В человеческом обществе любовь является основой личной деятельной жизни каждого, основой семьи, общества, государства.

Любовь поддерживает стремление к истине и знанию, любовь является главным побуждением и залогом успеха всякой практической деятельности человека, так как без любви он будет ко всему равнодушен.

Для христианина глубочайшим основанием закона любви является то, что Сам Бог есть любовь и источник любви, и что “Он прежде возлюбил нас” (1 Ин. 4:16-19). Мы уже потому нравственно обязаны поставить любовь началом нашей жизни и деятельности, что она же составляет внутреннее существо Самого Божества, и мы носим в своей душе отпечаток этой любви. Внутренняя жизнь Божества состоит во взаимообщении любви между тремя Лицами Божества. Тайна Божественной жизни Святой Троицы есть тайна Божественной Любви. Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам. Сын любит Отца и всегда делает то, что угодно Отцу. Дух Святой, исходя от Отца, почиет и Сыне и проницает глубины Божии. Но Триединый Бог обнаружил Свою любовь и во вне, реализовал ее в мире конечном. По христианскому учению, Бог создал мир и все, что его наполняет, не для восполнения Своей собственной жизни, так как Он Сам в Себе всесовершен и вседоволен, но единственно по Своей любви и благости. Но если начало и причина конечного бытия есть любовь Божия, то отсюда следует, что любовь же должна быть началом жизни каждого человека. Если, в частности, Бог любит людей, сотворив людей и сохраняя их жизнь, то и сами мы должны служить друг другу, любить ближних, как своих братьев, у которых один пекущийся о всех Отец Небесный. Но мы будем любить ближних, если любим своего Небесного Отца. Если любим Творца, то и будем любить и творения Его. Кроме этого, у всех людей - единство происхождения, одна человеческая природа. Если же у всех людей течет одна кровь, если все человечество составляет одну семью, то ясно, что тот перестал бы быть человеком, кто утратил бы в себе всякую любовь к своему ближнему. Оттого-то жестокие поступки по отношению к ближним называются у нас “бесчеловечными.”

Христианское учение о спасении дает новое глубочайшее основание любви как главному началу нравственной жизни. Спасение через Иисуса Христа есть дело бесконечной любви Бога к человеку. Господь за всех пролил Свою бесценную Кровь и сделал нас чадами Божиими и наследниками Его Царства. На эту любовь христианину естественно надо отвечать любовью. Если все мы, имеющие Единого Искупителя; “есмы едино во Христе Иисусе,” то мы “друг другу удове” (все мы - члены одного тела Христова, все рождены одним крещением, все мы приобщаемся от одной чаши (одного ) Тела и Крови Христовой, все имеем благодатные дары одного и того же Духа Божия, одинаковое упование и звание (Еф. 4:2-6 ). И как члены одного и того же телесного организма помогают и содействуют друг другу, так точно должны относиться друг к другу и мы все - члены единого организма духовного, единого человеческого естества, единого тела Церкви Христовой, и потому-то, кто не развивает в себе чувства любви к ближнему, тот остается вне общества христианского, и на деле не есть христианин (проф. прот. Н. Стеллецкий. Любовь как главное начало христианской нравственности. См. “Опыт нравственного христианского Богословия, т. I, ч. 1-я. Харьков, 1914, стр. 301-332; проф. М. Олесницкий. Нравственное Богословие, §17. Любовь как главное начало или сущность нравственности. Стр. 74-79 ).

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Конспект по нравственному богословию

Конспект по нравственному богословию введение.. введение.. христианство есть домостроительство созидание нашего спасения в господе иисусе христе так как человеку нельзя..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Твитнуть

Все темы данного раздела:

По Нравственному Богословию
Введение. Предмет Христианского Нравоучения. Цель Нравственного Богословия. Что Такое Христианская Нравственность? Значение Науки Нравственн

Предмет Христианского Нравоучения
Последнее составляет предмет христианского нравоучения. Человек, ищущий спасения, просвещаясь верой, должен иметь основательное знание о том, чего требует от него христианская вера, как следует ему

Значение Науки Нравственного Богословия
Чтобы уяснить себе Значение Науки Нравственного Богословия необходимо уяснить Ценность Нравственности. Сначала укажем ценность нравственности в жизни и де

Вера или Религия и Нравственность
Из понятия о христианской нравственности со всей очевидностью следует, что нравственность: в основе своей имеет веру в Бога или религию и находится в самом тесном союзе с ней. Поэтому Апостол говор

Отношение Нравственного Богословия к Догматике
Нравственное богословие находится в самом близком отношении к Богословию Догматическому. Между этими науками существует такое же соотношение, какое существует между верой и нравственностью. Поэтому

Отношение Нравственного Богословия к Философии
Нравственность есть факт общечеловеческий, т.е. составляет принадлежность всего человечества: поэтому учение о ней имеет место не только у христиан и богословов, но и у язычников и философов. Таким

Главные источники Нравственного богословия - одни и те же с источниками вероучения: в основе нравоучения и главным источником является Священное Писание, затем, - согласное учение св. отцов Церкви.

Библейское воззрение на природу человека
Согласно ясному библейскому учению человек есть двухсоставное существо; он есть единство, соединение души и тела, - двуединое, духовно-телесное, личное существо. По телу человек имеет общее с други

Самосознание
Будучи существенными качествами или свойствами души человека, самосознание, свобода и нравственное чувство являются и необходимыми условиями нравственной деятельности. Где нет этих условий,

О христианском самосознании
Человек-христианин своим христианским званием обязывается иметь особое нравственное самосознание - самосознание христианское. Что оно должно быть в нем особое, видно из того, что в возрожден

Формальная свобода
Формальная свобода есть свобода выбора, т.е. способность человека добровольно направлять себя к деятельности в том или ином направлении: в направлении добра или зла, дел

О реальной и истинно-нравственной свободе
Такое состояние (формальной) свободы присуще было первым людям до грехопадения. В невинном состоянии человек был формально свободен, т.е. одинаково способен как к добру, так и ко злу. Для того, что

Воспитание нравственной свободы и нравственного характера
Конечно, только идеально-добрую свободу можно назвать истинной или нравственной свободой. Эта свобода есть задача нашей жизни. Отличительная черта этой свободы состоит в неуклонном

Понятие о нравственном чувстве
В общем определении нравственности мы видели, что ее можно понимать как прочное, устойчивое внутреннее настроение человека, возбуждающее в нем приятные чувствования и выражающееся в известных дейст

Понятие о нравственном законе
Кроме свободы и самосознания, третьим условием нравственной деятельности является нравственный закон. Что же такое нравственный закон? Когда нравственное чувство осознано и многок

Нравственный закон и закон физический. Их сходство и отличие
Законы могут быть двоякого рода - физические и нравственные. Первые определяют деятельность сил и существ физического мира, не имеющих сознания и свободы, вторые же определяют деятельность нравстве

Происхождение нравственного закона
Откуда же произошел и как образовался у человека нравственный закон? Натуралисты и вообще моралисты эмпирического направления выводят нравственный закон из опыта, из опытного познания природы. Идея

Естественный нравственный закон. Совесть
Воля Божия становится известной человеку двояким способом: во-первых, посредством его собственного внутреннего существа и, во-вторых, посредством Откровения или положительных заповедей, сообщенных

Различные состояния совести
(см. еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, изд. 2. М., 1896, стр. 266-275. Проф. прот. Н. Стеллецкий. Опыт нравственного православного Богословия, т. I, ч. I. Харьков, 1914, стр. 151

Недостаточность естественного нравственного закона; Восполнение его откровенным. Виды откровенного закона
Естественный нравственный закон выражается в совести. Совесть есть у всех людей: ее деятельность состоит в том, чтобы направлять человека на путь добра. Но мы выше выяснили, что совесть ил

Ветхозаветный нравственный закон
Под именем ветхозаветного или Моисеева закона разумеются данные чрез Моисея богоизбранному еврейскому народу заповеди и повеления, повторявшиеся и объяснявшиеся потом через пророков и других богоду

Новозаветный или евангельский нравственный закон
Под именем евангельского нравственного закона разумеются те истины и правила, которые возвестил людям Сам Господь Иисус Христос и проповедали всему миру Его святые апостолы. Сущнос

Евангельские заповеди блаженства
В восполнение 10-ти заповедей Ветхого Завета Спаситель предложил учение с блаженствах. В 9-ти заповедях блаженства Господь начертал образец жизни, свойственный Его последователям. Не отменяя того,

Евангельские советы
В христианском нравоучении часто различают так называемые советы в отличие от положительных евангельских заповедей и говорят, будто исполнение этих советов, не будучи обязательно для всех, составля

Побуждения к исполнению нравственного закона
До сих пор у нас речь шла о требованиях христианского нравственного закона, согласно с которым христианин должен жить. Опыт показывает, что в христианской жизни недостаточно бывает одного

О исполнении заповедей. Деление обязанностей (по степени важности). Какие бывают при этом ошибки?
Нравственный закон как общее требование (правило) отнюдь не определяет способа исполнения, не определяет того, каким образом он должен быть исполнен. Каждый христианин в отдельности опреде

Коллизии обязанностей
Христианину надо приобретать навык к оценке истинной важности обязанностей и правильно располагать свои дела, чтобы, по возможности, избегать столкновения обязанностей, или так называемых коллизий

Понятие о добродетели
Если свободные наши действия согласны с нравственным законом Божиим и совершаются по истинно-нравственным побуждениям любви к Богу и ближним, то называется нравственно-добрыми, добродетельными или,

Свойства христианской добродетели и ее три вида проявления
Добродетель сама по себе одна и нераздельна. Как одна только воля Божия, один нравственный закон, дух и существо которого заключается в великой заповеди о любви и самоотвержении, так и одно

Возрасты добродетельной христианской жизни
Указанные три стороны добродетели, как видно из их свойств, находятся в непрерывной связи и взаимодействии. Неточным началом всего является ревность по христианской жизни, утверждаемая благодатью в

Грех как (грешное) дело
а) Что такое грех? Грех есть преступление (нарушение) заповеди Божией или по выражению апостола: “грех есть беззаконие” (1 Ин. 3:4), т.е. неисполнение воли Божией. Св. Иоан

О грехе как расположении (греховной) наклонности или страсти
Исполняющий греховное дело всего себя исполняет грехом, все силы и все существо наклоняет и направляет к греху. Поэтому уже в первом совершении дела греха полагается основание привычке, ибо

О греховном настроении
Греховное настроение или греховное состояние духа легко определить по противоположности с настроением духа доброделающего, как оно изображено прежде. В духе человека, в котором преобладает

Виды порочного состояния
(см. проф. прот. Н. Стеллецкий. Опыт нравственного православного богословия, т. I, ч. I) Все отдельные единичные грехи происходят на почве владеющих человеком страстей. Владеющие че

Нравственные средства воспитания и укрепления духовной жизни
Как начинается христианская жизнь (после крещения), в таинстве покаяния или о покаянии и обращении грешника к Богу Начало благодатной христианской жизни полагается в крещении. Но редко кто

Состояние грешника
Грешника, до его обращения и обновления в покаянии, слово Божие большей частью изображает погруженным в глубокий сон. Это общая черта греховного состояния человека. Обращающихся к

Благодать Божия и ее значение в возрождении человека
Хотя человеку для нравственной жизни дан евангельский нравственный закон, ясно указывающий ему путь ко спасению и представлен живой нравственный идеал в Лице Самого Господа Спасителя, побуждающий е

Моменты обращения грешника к Богу
Начертать подробную и точную картину обращения человека-грешника к Богу, представить отдельные моменты в процессе обращения так ясно и отчетливо, чтобы можно было вполне точно сказать, что именно в

Упражнения, образующие ум, с возгреванием к духовной жизни
Ум есть познавательная сила души. Высшая его способность познания - разум: это - способность ума, обращенная на познание Бога, мира невидимого и вещей духовных. Способность же ума, обращенная на по

Образование сердца
Уже во времена древних римлян и греков слово “сердце” означало не только сердце в прямом смысле, как физиологический орган, но также душу, настроение, взгляд, мысль, ум, убеждение. Даже в повседнев

Упражнения телесных сил. Держание тела по духу новой жизни
По Божественному творческому замыслу человек создан существом духовно-телесным. Тело находится в теснейшем (органичном) единстве с душой, составляя с ней двуединое личное человеческое существо.

Необходимость, важность и значение молитвы
Для преуспеяния в нравственном совершенствовании необходимо постоянно внимать своему нравственному состоянию, бодрствовать на страхе спасения и вместе с бодрствованием по заповеди Спасителя надо со

Учение Священного Писания и подвижников Церкви о молитве
В молитве сосредоточиваются и соединяются все подвиги христианина, посредством ее он теснейшим образом соединяется во един “дух с Господом” (1 Кор. 6:11). Поэтому в христианском подвижничестве нет

Об общественной молитве
Кроме частной или домашней молитвы, которая по учению Христа “совершается в клети с затворенною дверью” (Мф. 6:6) и может совершаться христианином также и на всяком месте, христианину необходимо уч

Что нужно для благоуспешности молитвы?
Итак, только та молитва приносит плод, в которой участвуют ум и сердце. Рассеянная молитва не приносит должного плода духовного. Для благоуспешности молитвы нужно, чтобы она была соединена

О необходимости и важности богословских добродетелей
В результате борьбы с грехом и деятельного упражнения телесных и душевных сил в добре, побуждаемый ревностью к богоугождению христианин приобретает навык к добру, добрые расположения души, или добр

О христианской вере
Мы не можем вступать в какие бы то ни было отношения к Богу, мы не можем надеяться на Него, любить Его, молиться Ему и т.д., если не будем прежде всего веровать в Него. Вера служит началом всего. П

О надежде и уповании на Бога
С христианской верой самым тесным образом связана христианская надежда. Если вера есть уверенность в “невидимом,” т.е. в том, что существует Творец и Промыслитель мира и что искупление человеческог

О любви к Богу
Апостол говорит: “теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше” (1 Кор. 13:13), т.е. в настоящей жизни для спасения необходимы три главные добродетели: вера, надежда и л

Любовь к ближним, ее связь с любовью к Богу и с остальными добродетелями
Любовь к Богу и ближним является главным руководственным началом христианской нравственности и надежным руководителем во всех частных случаях жизни. В заповеди о любви и самоотвержении сокращенно в

Свойства или проявления любви к ближним
Свойства или качества христианской любви как самого высшего благодатного дара христианской веры, - любви, к которой надо постепенно восходить каждому христианину, ап. Павел кратко и вместе полно из

Милосердие, благотворительность и самоотвержение в отношении к ближним
Милосердие или благость - одно из главных проявлений любви. Милосердие - это постоянное настроение души, владеющее сердцем чувство любви, выражающееся в сострадании и жалости, жалении ближних, добр

Сострадание и сорадование, долготерпение и прощение обид
Рассмотрим еще некоторые важные стороны проявления милосердия. “Любовь, - говорит апостол, - не радуется неправде, а сорадуется истине.” Такое качество христианской любви, по которому мы ч

Благожелательность
Истинная любовь к людям должна выражаться в доброжелательстве (благожелательности) в такой же мере, как и себе мы всегда желаем блага. “Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и

Справедливость и уважение
Основанием правильных нравственных отношений православных христиан к ближним служит истинная справедливая любовь. - “Возлюбиши искреннего твоего, яко сам себе,” - учит Господь Иисус Христос. Справе

Средства к приобретению и сохранению любви
Мы рассмотрим признаки любви, ее качества, свойства, плеяды любви. Любовь не имеет определенных границ и ограничений в своем росте, развитии в христианине. Мы должны достигать такой же люб

Любовь - основной закон и созидатель человеческой жизни
Божественная любовь - основная причина, по которой Господь Бог создал мир и спасает мир, ибо Сам Он есть Любовь (1 Ин. 4:16). Эту пламенеющую и ревнующую любовь Христос Спаситель, принеся на землю,

Семейство. Его нравственное значение
Семейство или семью обыкновенно составляют родители и дети, иногда с другими родственниками и живущими о ними людьми. Семейство есть самое первое человеческое общество. Оно является осново

Христианский брак как основа христианской семьи
Семейство основывается на браке. Христианский брак есть добровольный и основанный на взаимной любви пожизненный союз двух лиц различных полов с целью совершенного взаимного восполнения (составления

Взаимные обязанности супругов
Назначение вступивших в брак состоит в том, чтобы свято соблюдать пред очами Божиими заключенный союз, взаимно содействовать нравственному и духовному преуспеянию и делить тягости жизни и, затем, в

Понятие о государстве. Нравственность в общественной жизни
Множество семейств, соединенных одним общим происхождением, составляет народ. А когда народ организуется и введет у себя юридический порядок, то происходит государство. Следовательно, государство е

Конспект по нравственному богословию. 1. Нравственный закон

Из книги митрополита Филарета (Вознесенского) , изданной в серии , выпущенной Сретенским монастырем в 2007 г.

По книге «Христианская жизнь» протоиерея Николая Вознесенского

Действия нравственные и безнравственные. - Совесть, три ее функции. - Условия нравственного вменения. - Прирожденность нравственного закона

На всем земном шаре из всех существ, населяющих его, один только человек имеет понятие о нравственности. Всякий знает, что действия человека бывают или хороши, или дурны, или добры, или злы, нравственно-положительны или нравственно-отрицательны (безнравственны). И этими понятиями о нравственности человек неизмеримо отличается от всех животных. Животные поступают так, как свойственно поступать им по природе, или же так, как они приучены, например, дрессировкой. Но они не имеют понятия о нравственном и безнравственном, а потому их поступки нельзя рассматривать с точки зрения понятий о нравственности.

Как же различить нравственно-доброе от нравственно-дурного? Различие это совершается по данному нам, людям, от Бога особому нравственному закону. И этот нравственный закон, этот голос Божий в душе человека мы чувствуем в глубине нашего сознания, и называется он совестью. Эта совесть и есть основа общечеловеческой нравственности. Человека, который никогда не слушал своей совести и усыпил ее, заглушил ее голос ложью и мраком упорного греха, часто называют бессовестным. Слово Божие таких упорных грешников называет людьми с сожженною совестью (см.: 1 Тим 4, 2); их душевное состояние крайне опасно и может оказаться гибельным для души.

Когда человек прислушивается к голосу своей совести, он видит, что эта совесть в нем говорит прежде всего как судия, строгий и неподкупный, оценивающий все поступки и переживания человека. И часто бывает так, что какой-либо данный поступок выгоден человеку или же вызвал одобрение у других людей, а в глубине души этот человек слышит голос совести: «Это - нехорошо, это - грех...»

В тесной связи с этим совесть в душе человека действует еще как законодатель. Все те нравственные требования, которые стоят пред душой человека при всех его сознательных действиях (например: делай добро, будь правдив, не кради и т.д.), являются именно нормами, требованиями, предписаниями этой самой совести. И голос ее учит нас, как нужно и как не нужно поступать. Наконец, совесть еще действует в человеке как мздовоздаятель. Это бывает тогда, когда мы, поступив хорошо, испытываем мир и спокойствие в душе, и наоборот, после совершения греха испытываем упреки совести. Эти упреки совести иногда переходят в страшные душевные терзания и муки и могут довести человека до отчаяния или до потери душевного равновесия, если он не восстановит мир и спокойствие в совести чрез глубокое и искреннее покаяние (ср. у Пушкина монолог Скупого рыцаря и Бориса Годунова, а также «Преступление и наказание» Достоевского).

Само собой понятно, что человек несет нравственную ответственность только за те поступки, которые он совершает, во-первых, в сознательном состоянии и, во-вторых, будучи свободен при совершении этих поступков. Только тогда к этим поступкам применяется нравственное вменение, и только тогда они, как говорят, человеку вменяются в вину, в похвалу или в осуждение. В противоположность этому люди, не сознающие характера своих поступков (младенцы, лишенные рассудка, и т.д.) или же насильно вынужденные совершать их против своей воли, считаются невменяемыми и ответственности за эти поступки не несут. В эпоху гонений на христианство язычники-мучители клали мученикам на руку ладан и держали ее над огнем своего пылающего жертвенника. Мучители рассчитывали на то, что мученик не выдержит огня, пошевелит пальцами (или отдернет руку) и ладан упадет на огонь. Правда, обычно исповедники веры были настолько тверды духом, что предпочитали сжечь пальцы, но ладан не роняли; но если бы и уронили, кто мог бы утверждать то, что они принесли жертву идолу? Само собой понятно, что пьяных нельзя признать невменяемыми, так как они начинали свое пьянство в нормальном и трезвом состоянии, прекрасно зная о последствиях опьянения. Поэтому в некоторых государствах Северной Европы человек за совершение преступления в пьяном состоянии наказывается вдвойне: 1) за то, что напился, и 2) за самое преступление. Несомненно то, что нравственный закон должен быть признан для людей врожденным, то есть вложенным в самую природу человека. За это говорит несомненная всеобщность в человечестве понятий о нравственности. Конечно, прирожденною может быть признана только сама нравственная потребность, своего рода нравственный инстинкт, но не раскрытые и ясные нравственные понятия и идеи. Такие ясные нравственные понятия и идеи развиваются в человеке отчасти через воспитание и влияние предшествовавших поколений, наиболее же всего на основе религиозного чувства. Поэтому у грубых язычников нравственные нормы ниже, грубее, уродливее, чем у нас, христиан, знающих и верующих в Истинного Бога, Того, Который вложил в душу человека нравственный закон и через этот закон руководит всею его жизнью и деятельностью.

О сущности православного русского самодержавия Частные обязанности подданных государства Приложение О православно-христианском нравственном воспитании детей дошкольного возраста Плачьте!... Посвящается памяти Ф. М. Достоевского. Отлучение Льва Толстого от Православной Церкви

Вся жизнь Христа прошла в благодеяниях, и тем установила закон общения людей друг с другом. Каждый каждому может и должен благотворить. «Бедность или неимение средств не служит отговоркой для нежелающего благотворить» – говорил св. прав. о. , – «вместо великого дара, принесем усердие. Ничего не имеешь? Утешь слезою. Великое врачевство злополучному, когда кто от души пожалеет о нем; несчастье много облегчается искренним соболезнованием». Как просто, мудро и радостно разрешилась бы самая мучительная и неразрешимая на земле социальная проблема, если бы это начало благотворения восторжествовало в людях (ниже мы укажем, почему оно не торжествует). Может ли быть более прекрасный, более совершенный и более благодатный и умилительный идеал для нравственной личности человека, чем распятый Спаситель мира?

Характер Христа – всеобъемлющий и всеобщий, общечеловеческий, – представляет собою нравственный идеал всех времен и всех народов.

Христа невозможно восхвалять, а можно лишь благоговейно прославлять, почитать, преклоняться перед Ним всей душой и любить Его беззаветно всем сердцем, ибо в Нем сосредоточено в полнейшей мере все то, что достойно любви!

* * *

Обратимся теперь, после этого краткого «Введения», к обзору основ христианской нравственности, как системы христианского нравоучения.

Благочестивое размышление о Боге в Его отношении к миру и человеку – составляет предмет так называемого Догматического Богословия; благочестивое же размышление о человеке в его отношении к Богу и миру – составляет предмет Богословия Нравственного. Целью Догматического Богословия служит изображение Бога для того, чтобы человек, познавши Его, полюбил Его и стремился к Нему, как своему святому Первообразу, Творцу, Промыслителю, Искупителю и Спасителю. А целью Нравственного Богословия служит изображение истин нравственной жизни, ведущей человека, чрез исполнение воли Божией, к вечному блаженству и обожению (по благодати). Догматическое Богословие изображает Откровенный призыв Божественной Любви к человеку; Нравственное же Богословие говорит об ответной благодарной человеческой любви, ответном благодатном «откровении» человеческой души Богу. Отсюда ясно, что при изложении системы христианского нравоучения необходимо сначала обратиться к основам христианского вероучения, т.е. рассмотреть догматические основы христианской нравственности.

Согласно христианскому учению (основанному на Божественном Откровении), мир и человек были созданы потенциально способными к безграничному совершенству. Зла не было в самой сущности природы мира. Оно появилось позднее, случайно, но конечно, эта «случайность» была предусмотрена Богом в Предвечном Совете Пресвятой Троицы. Как же появилось зло? Об этом нам отвечает Откровение Божией в библейском рассказе о грехопадении первых людей, родоначальников всего человеческого рода. Зло явилось следствием греха! Грех же заключался в нарушении благой воли Бога – свободной волей человека.

Первые люди жили в раю. Это была блаженная жизнь. Они не знали ни болезней, ни страданий, ни печали, и были безсмертны. Весь мир был создан для человека. Ему был дан светлый ум для постижения Истины, чистое сердце для любви и постижения Красоты прекрасного в своем совершенстве Божьего мира, свободная воля человека для творчества добра. Только Бог-Творец мог иметь свободную волю. Но Он создал величайшее чудо: дал твари образ и подобие Творца. Человек сам стал творцом со свободной волей. Но этот величайший дар Богоподобия открывал возможность злоупотребления, вплоть до отвержения Самого Бога и желания встать на Его место. Ничем не ограниченная (лучше сказать не огражденная) свобода могла привести к «свободе от Бога» – Начальника Жизни – и тем самым – к потере самой жизни, которая возможна только в Боге, т.е. в Любви, Истине, Добре, Красоте и огражденной от злоупотребления свободе творчества. Без Бога, вне Бога – прекращается сущий источник жизни, и жизнь превращается в процесс умирания: любовь преобразуется в ненависть, истина – в ложь, добро – в зло, красота – в уродство, блаженство – в страдание, разумная благая свобода творчества – в безумную и злую свободу разрушения, жизнь – в смерть.

По всемогуществу Своей безмерной любви, для ограждения данной человеку свободы от злоупотребления ею, т.е. для ограждения человека от возможности зла, страдания и смерти, – Господь установил только одну заповедь (которая представляла собою заботу и предостережение): «от древа познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (т.е. начнешь умирать сам и вся вселенная с тобою).

Понятие «свобода» включает в себя непременное ограничение или, лучше сказать, ограждение. Неограниченная (неогражденная) свобода немыслима, ибо приводит к самоуничтожению (безграничное и неогражденное «хочу» включает и «хочу, чтобы не было свободы»).

Нравственная деятельность, т.е. деятельность, обусловленная отношением к идее Высшего Добра и ставящая своей целью достижение Высшего Блага, – у верующего во Христа получает абсолютно истинную и непоколебимую во век опору в Богооткровенном Учении Спасителя. Ибо каждое Божественное Слово Христа – есть Богооткровенные Заповеди Самого Бога, данные человеку для его спасения от греха, зла, страдания и смерти, и введения в Царство Небесное для вечного блаженства в свободном творческом служении тройственному образу совершенства: Истине, Добру и Красоте, т.е. Триединому Богу, Который есть («Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» ().

Вторая основа (после веры во Христа-Спасителя) христианской жизни и нравственности есть Православная Церковь, которую создал Сам Спаситель мира для нашего спасения. Сошествием Святого Духа на апостолов была создана эта Церковь и про нее было сказано: «Созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют ея» (). Создав Церковь, Спаситель вместил в Нее все необходимое и достаточное для нашего спасения и для нравственной жизни, ведущей к этому спасению. После создания Христовой Церкви – все верующие в Спасителя и в Им основанную Церковь, уже через Церковь спасаются, получая и дар Искупления с разрешением грехов (после покаяния) и все благопотребное для дальнейшей нравственной деятельности. Через Таинства Церкви христианин получает Божественную помощь и силы к жизни и благочестию, чтобы безбоязненно идти по пути спасения в вечное Царство Небесное, преддверие которого открывается христианскому сердцу уже здесь на земле («Путь ко спасению» – приснопамятного Еп. Феофана Затворника).

По учению Православной Церкви, все совершающееся в истинной и верной Христу Церкви совершается по благоволению Бога Отца, по благословению Сына Божия, действием Св. Духа Божьего. Получив, после сошествия Св. Духа, эти дары, апостолы получили вместе с тем право и духовную обязанность передавать их, через рукоположение, своим преемникам. Поэтому, каждый истинный христианин нравственно обязан найти истинную Христову Церковь (ибо были и будут во множестве и лже-церкви), войти в Нее и «жить в Ней», по замечательному выражению Хомякова. Все «живущие» в лоне истинной Православной Христовой Церкви возрождаются к новой жизни, воспитываются и возрастают в Духе Истины, получая духовные благодатные дары для жизни на земле, с обетованием и даров вечных. Чуждый Церкви – чужд Христа Спасителя, а следовательно чужд и спасения, которое возможно лишь в лоне Церкви. «Кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец» (Св. Киприан Карфагенский).

Без веры во Христа и вне истинной Православной Церкви Христовой – невозможна истинная нравственная жизнь!

Церковь Христова есть единственный верный путь в Царство Небесное. Не возвращение в потерянный рай (Райское Царство на земле), а восхождение в обетованное новое Царство (Царство на Небе).

Иногда через малое познается великое. Можно через алмазы росы понять величие солнца. Попробуем и мы, через один пример из человеческой жизни осветить путь к пониманию сердцем Божественной Любви.

Еще задолго до революции, в одной крайне бедной и простой православной русской семье, состоявшей из вдовы и пятерых малых детей, произошло следующее событие.

Семилетний мальчик совершил какой-то гадкий поступок по отношению своей младшей сестры. Этот поступок стал известен матери, женщине глубоко-религиозной, рассудительной, горячо любившей своих детей и старавшейся воспитывать их в строго христианском духе. Ужаснувшись происшедшего и боясь, что искра порочного пламени может в будущем развратить душу сына, мать решается его строго наказать. Разъясняя доступными детскому сознанию словами мерзость совершенного, она начала бить мальчика ремнем. Ударяя его очень больно не только по разным частям тела, но даже и по лицу, она при этом била его и морально, приговаривая во время экзекуции, что он ей больше не сын, а чужой. Остальные дети были свидетелями справедливого, но необычно сильного гнева матери. Виновный, понявший серьезность своего преступления, громко плакал не только от физической боли, но и от ужаса, что мать его отлучила от себя, отреклась от него, как от сына. С горькими слезами он умолял простить его и снова признать своим сыном, обещая никогда более не повторять своего проступка. Мать продолжала его наказывать и казалась неумолимой. Наконец, наказание кончилось. Вся семья села за скудный ужин из похлебки и куска черного хлеба. Все молчали, понимая значительность семейного события. После ужина мать сообщила, что одна богатая женщина подарила сегодня детям коробочку дорогих шоколадных конфет. Четверо детей получили по одной конфетке. Виновный остался без сладкого. И он сам, и другие дети хорошо понимали, что он не получит, не может, не должен получить ничего. Но вот, после минутной паузы, мать подзывает его к себе и долго, пристально, молча смотрит ему в лицо... «Мамочка... мамочка.,. мамочка»... едва слышным прерывающимся шепотом, с конвульсиями беззвучных рыданий, повторяет ребенок, впиваясь широко раскрытыми, полными слез, глазами в глаза матери. Ее лицо кажется окаменелым. Но это длится недолго. Она привлекает сына к себе, прижимает его головку к своему сердцу и сама начинает плакать, подобно сыну, трясясь от заглушаемых рыданий. «Милый, родной мой сыночек», шепчет она тихо и прерывисто, «любимый мой, самый любимый... Не сердись на меня, что я тебя так больно побила... Я не могла тебя не побить... я должна была побить, потому что... люблю тебя... Я не хочу, чтобы мой хороший мальчик стал дурным и гадким! Я хочу, чтобы он был чистым и добрым... Когда ты вырастишь большим, ты может быть, поймешь, что бить тебя мне было больнее, чем тебе переносить твою боль... Не сердись же, родной... Прости меня, твою маму, за то, что я тебе сделала так больно... И вот, чтобы ты не сердился и простил меня, на, возьми все остальные шоколадные конфеты». Тут она снова затряслась в беззвучном плаче, затем стала тихо шептать какие-то новые, особые, любящим материнским сердцем продиктованные, ласковые, нежные, теплые, светлые, тихие, благоуханные приветливые слова. Четверо детей заулыбались со слезами на глазах, и каждому захотелось отдать прощенному брату свою конфетку. А прощенный маленький грешник стал таким счастливым и радостным существом, каким могут быть только ангелы...

Если этот жизненный пример умилит чье-нибудь сердце до радостных слез, то это будет означать, что он почувствовал частицу тайны Божественной Любви, отраженной в сердцах человеческих, как солнце отражается в каплях росы.

Так, ведь, и Господь, чтобы мы «не сердились» и «простили» Ему наши заслуженные страдания, вознаграждает нас, после покаяния, не возвращением в потерянный рай, а открывает нам «Объятия Отчи» в Своем Небесном Царствии. Не искупаются ли все человеческие страдания такой нездешней радостью?

«Слава Богу за все, особенно же за скорби и страдания» – повторим мы за святым Златоустом.

Последняя цель – в Боге, в полном общении с Ним, совершенно свободном, полном и радостном. Неизреченная радость о Духе Святом, которую христианин может начать испытывать и на земле, по словам преп. Серафима, бывает оттого, что Св. Дух «радостотворит все, к чему прикасается». Цель жизни христианина на земле, по словам того же преп. Серафима Саровского , есть «стяжание Св. Духа».

Очень важно знать, что полное общение с Богом в христианском понимании ничего общего не имеет с буддийским пониманием исчезновения души в Боге, растворения в Нем. Еп. Феофан Затворник говорит по этому поводу: «Нет, душа человека не перестает быть душою, существом разумно-свободным, подобно тому, как раскаленное железо, проникаясь огнем, не перестает быть железом»...

Люди, стремящиеся жить по христиански, христианской нравственностью, т.е. с Богом, в Его Церкви, опытно убеждаются в глубокой истине слов Аввы Дорофея : «чем люди ближе к Богу, тем они ближе и между собою».

Итак, еще раз повторяем, что окончательная цель человека – в Боге, т.е. жизнь в Боге, с Богом, для Бога, что в то же время есть и истинное и наивысшее для человека благо. «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо и бремя Мое легко» (). Перед человеческой свободной волей стоит свободный выбор: воля Божия или воля своя (своеволие). Воля Божия ставит человеку цель: обладание всем в Боге, вечное блаженство в общении с Богом (т.е. общение и обладание Истиной, Добром, Красотой, Свободой и Любовью). В случае, если человек свободно изберет эту цель (жизнь во Христе, обожение по благодати) – Господь дает, через , средства и помощь для ее достижения, ограждая человеческую свободу от соблазнов, приводящих к потере этой свободы. В случае же отвержения человеком предложенной цели, Господь, как говорят святые Отцы Церкви, не мешает ему Своей помощью, предоставляя человеку желанную ему, ни в чем не ограниченную (а тем самым ничем и не огражденную) свободу от Бога, без Бога, которая приводит его в рабство греху своего собственного своеволия. Надо ясно понять, что подчиняясь благой, всемощной и премудрой воле Божьей, свобода человека становится все более и более неограниченной и уже не нуждающейся в ограждении, приближаясь к абсолютной свободе Самого Бога, через обожение по благодати.

«Все мне позволительно» – говорит ап. Павел, – «но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Коринф. 6, 12). Обладать человеком может и должен только Бог (т.е. только Истина, а не ложь, Добро, а не зло, Красота, а не безобразие, а не рабство, Любовь, а не ненависть, Жизнь, а не смерть).

Ибо только в этом состоит истинное Высшее Благо. Один может нам указать наш путь к истинному Высшему Благу, потому что Он Один только знает – что есть для нас, сотворенных для блага, истинное наивысшее Благо и какой путь ведет к Нему. Бог не только знает о человеке, Им сотворенном, несоизмеримо больше, чем человек знает о себе, но и любит человека несоизмеримо больше, чем может любить себя сам человек. Поняв это, христианин уже не может не любить Бога больше, чем себя самого. Это и есть коренная и основная истина христианской нравственности: следует любить Бога больше, чем себя (первая, наибольшая Заповедь Христа), и тогда, только тогда, сможет человек любить ближнего, как себя (вторая заповедь Христа). Все остальные заповеди и призывы Христовы – только разъяснение и уточнение основных.

«Рабство Богу» – есть истинная свобода, ибо Бог и есть идеальная . А «Свобода от Бога» (т.е. свобода от свободы) – есть величайте рабство греху, а через него – диаволу.

Полная отдача своей свободы Богу есть жертва, самая большая, какую только может принести человек, но и самая угодная Богу. Памятуя, что «так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную», христианин, в безконечно-благодарной любви к Богу, в ответ на Его жертву, приносит свою жертву, «лепту вдовицы», все, что имеет: свою свободу. И тогда, в награду, получает истинную и полную «свободу в Боге», а с нею и обетование вечного блаженства в Царстве Небесном, которое выше рая. Но понять до конца эту простую, казалось бы, истину о Боге, Его Любви, и о необходимости самоотвержения и самоотречения, отдачи своей человеческой свободы для получения свободы Божественной, а с нею вместе и вечного Высшего Блага, – самому человеку, без помощи Свыше, тоже невозможно. Весь невыразимый ужас грехопадения заключался в полном растлении ума, сердца и воли человека. Потеряв, после грехопадения, постоянное общение с Богом, человек безнадежно погрузился в греховную тьму. И пока эту тьму не осветит свет Божественной благодати, – человек не может даже и осознать своего крайне бедственного положения. «Никто не может придти ко Мне» говорит Христос, – «если не привлечет его Отец, пославший Меня» ().

Этот, привлекающий внимание грешника, голос Божий, просвещающий потемневший ум, согревающий охладевшее сердце, пробуждающий спящую на благое волю, освещающий сиянием света Божественной Правды тьму греховную, – приходит рано или поздно, и неоднократно, к каждому грешнику. Голос этот – голос совести.

Голос совести, это – чудесный дар Божественной милости после изгнания из рая, загадочный таинственный голос самой Божественной Правды. Совесть, это – духовная пуповинка, связующая человеческую душу с природой Самого Бога, последний след печати Духа Святого, вдунутого в раю в сотворенного человека. Голос совести говорит нам, в нас, как голос подлинного нашего «Я», как голос подлинного образа и подобия Божьего. Но чудно и странно звучит в нас этот наш голос нашей совести: он говорит всегда, как обличающий голос со стороны: «Ты поступил дурно». Не «Я поступил дурно», а «ты поступил дурно»... Словно наше «Я» беседует само с собою и наедине с самим собою самому себе говорит – «Ты»... Поэтому голос совести нельзя уничтожить. Его можно заглушить, замуровать, но нельзя убить! Но ничего нет страшнее, как не слушать голоса совести, этого последнего залога нашего спасения! Чем сильнее и тщательнее заглушается голос совести в жизни на земле, тем сильнее и страшнее он будет звучать после смерти. На Страшном Суде неумолимым обвинителем нашим будет наша собственная совесть.

Питание и очищение совести происходит через покаяние, особенно же в великом Таинстве Покаяния, которое именуется «вторым крещением» или «крещением слезами». После очищения и напитания совести покаянными слезами – можно приступать к величайшему христианскому Таинству Евхаристии. Великое и чудное значение этого Таинства ясно высказано Самим Спасителем: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» () и «Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь пребывает во Мне, и Я в нем» ().

Православно-христианское Нравственное Богословие. ВВЕДЕНИЕ

Православно-христианское Нравственное Богословие есть богословская наука, представляющая собой систематическое православное учение о христианской нравственности.

Наука о христианской нравственности имеет еще и другие названия. Ее называют христианской этикой, христианской моралью, богословской этикой или моралью, практическим или деятельным богословием, христианским нравоучением и т. д. Все эти названия имеют право на существование, но наиболее правильным следует признать название «Нравственное Богословие» или полнее и точнее «Православно-христианское Нравственное Богословие». Словом «богословие» показывается основной характер нашего учения, отличающий его от философского учения о нравственности, так называемой нравственной философии. Словом «православное» – подчеркивается, что наше нравоучение основывается на православных началах и потому отличается не только от языческих и иных не христианских религий, но и от католического, протестантского и вообще всякого инославного вероучения.

Что такое нравственность? Нравственность есть деятельность или поведение человека, обусловленное его отношением к идее высшего Добра. Всякая деятельность имеет определенную цель. Цель нравственной деятельности – достижение высшего Блага. Вопросами о том, что есть истинное высшее и истинное высшее Благо для отдельного человека и всего человечества – занимаются и богословие и философия. Этика есть философская наука о нравственности (или т. н. нравственная философия). «Нравственное Богословие» есть богословская (христианская) наука о нравственности. Нравственное Богословие и нравственная философия исходят из различных начал и глубоко отличаются друг от друга методами своего исследования. Нравственная философия ищет неизвестные нормы нравственного поведения. Для нравственной философии нравственные нормы – искомое, неизвестное. Она ставит вопросы: могут ли быть и должны ли быть установлены эти нормы? Как их узнать, установить, доказать, обосновать? Что такое добро? Что такое благо? В чем состоит высшее или абсолютное Добро или Благо? В чем цель и смысл жизни? Нравственное же Богословие считает все эти вопросы до конца неразрешимыми человеческим умом без помощи Свыше, а потому в основу своих учений о нравственности кладет Откровение Божие, данное в св. Писании и в св. Предании, где все неизвестные и искомые для нравственной философии понятия – ясно и определенно раскрыты. Основываясь на Откровении, Нравственное Богословие старается лишь уяснить, с помощью естественного человеческого разума, данные в Откровении Истины.

Источниками Нравственного Богословия являются: св. Писание, св. Предание, учение Церкви (творения свв. Отцов) и нравственные образцы свв. подвижников. Высшим нравственным образцом является личность Божественного Основателя христианства, Господа нашего Иисуса Христа.

Отношение Нравственного Богословия к нравственной философии сводится к общему отношению богословия к философии. Некоторые исследователи склонны сливать воедино богословие и философию, другие же, наоборот, склонны совершенно их разъединять. В действительности же богословие и философия, подобно и науке, будучи различными по методам, могут быть в полном согласии, если только они своей задачей имеют честное искание истины.

Богословие основывается на вере в непогрешимый Божественный авторитет Откровения, и потому богословские истины несомненны; философия же опирается на ограниченные знания, приобретаемые силами человеческого ума, на основании наблюдений, опытов, рассуждений и умозаключений отдельных различных философов и ученых, а потому – эти истины носят лишь гипотетический и проблематический характер. Отсюда ясно, что христианское богословское учение о нравственности имеет преимущество перед учением философским. Это преимущество становится безспорным, когда мы вспомним, что ни один философ не представил и не мог представить в своей жизни истинно-нравственного идеала. В богословском же учении дается вечно-живой идеал Богочеловека-Христа, а в многоразличном сонме святых, живших по закону христианской нравственности, даются разнообразные примеры осуществления святости. Всякое древо познается по плодам. Плоды «древа жизни» – Богооткровенного Христова закона о нравственности – созревшие в лоне св. Церкви, – прагматически оправдывают истинность метода веры в Божественное Откровение.

Значение Нравственного Богословия усиливается оттого, что нравственность имеет теснейшую связь со всеми явлениями общественной, социальной и политической жизни. Семья и школа только тогда нормальны, когда основываются на христианских нравственных устоях. Качество государственных законов также всецело определяется ими.

Христианское учение о нравственности, развернутое в Нравственном Богословии в целостную систему религиозно-нравственного мировоззрения, особенно полезно и даже насущно необходимо для тех людей, которым принадлежит руководящая роль в жизни: начальникам, судьям, учителям, ученым, преимущественно же пастырям, которые должны будут дать ответ не за себя только, но и за руководимых и пасомых ими.

Вера и нравственность находятся в неразрывной связи между собой. Ни религия без нравственности, ни нравственность без религии – немыслимы. «Без веры невозможно угодити Богу» (); «Вера без дел мертва есть» (). Не имея правильного понятия о Боге, Творце, Спасителе и Искупителе – нельзя правильно понять христианскую нравственность. Не чувствуя побуждений к совершению добрых дел, сообразных с верою, и не делая их, нельзя иметь живой плодотворной веры. Вот почему – «И без дел неблагоприятны Богу, и добрые дела без благочестивых догматов – не приемлются Богом» (Кирилл Иерус., Огласительное учение гл. IV, 2).

Если религия охватывает собою все, что относится к Богу, как в Самом Себе, так и в отношениях Его к тварям, то нравственность характеризует по преимуществу человека в его отношении к Богу и к миру. Благочестивое размышление о Боге в Его отношении к миру и человеку составляет предмет Догматического Богословия; благочестивое же размышление о человеке в его отношении к Богу и миру – составляет предмет Богословия Нравственного. Целью Догматического Богословия служит изображение Бога для того, чтобы человек, познавши Его, полюбил Его и стремился к Нему, как своему Святому первообразу, Творцу, Промыслителю, Искупителю и Спасителю. А целью Нравственного Богословия служит изображение истин нравственной жизни, ведущей человека, чрез исполнение воли Божией, к вечному блаженству и обожению. Догматическое Богословие изображает Богооткровенный призыв Божественной Любви к человеку; Нравственное же Богословие говорит об ответном благодарном откровении человеческой души – Богу.

Краткий очерк истории нравственного богословия

Принципы нравственности стали раскрываться еще в св. Писании Ветхого Завета, особенно в законе Моисеевом.

Господь наш , принеся Себя в жертву за грехи людей, показал в Своей жизни и учении идеал нравственности и всю полноту христианского нравоучения, со всеми благодатными силами и средствами к совершению Нравственного спасения каждого верующего в Него.

В Евангелии основы христианского нравоучения даны в совершеннейшем виде в Нагорной Проповеди и во многих притчах. В Посланиях апостольских идеал христианской жизни раскрывался с разных сторон. Например, ап. Иаков по преимуществу раскрывал учение о целостности Закона Божия, так что нарушивший одну заповедь нарушает весь закон (гл. 2, 10). У ап. Петра главной добродетелью является надежда на получение благ, дарованная искупительной Иисуса Христа (2, 12). Ап. Павел преимущественно раскрывает учение об оправдании верою. Проблема нравственной свободы и превосходство любви над всеми добродетелями, – также находит у апостола Павла яркое и ясное выражение. Ап. Иоанн, преимущественно называемый апостолом Любви, – лучше всех изъясняет учение о христианской Любви, явленной в снисхождении Божьем и данной в качестве новой заповеди.

В св. Писании нет названия Нравственного Богословия как науки, там эта наука называется: Путем Божьим, непорочной совестью, хождением перед Богом, законом царским, словесами Божиими, премудростию свыше и т. п. Все эти названия имеют глубочайшее значение. Нравственное Богословие есть действительно «Путь Божий», т.е. путь нравственной деятельности, указанный Богом. Нравственное Богословие есть действительно учение о непорочной совести и хождении перед Богом. Нравственное Богословие есть действительно учение о законах царских, т.е. законах, установленных Самим Царем Небесным. Нравственное Богословие есть действительно Бого-словие, т.е. словеса Божии, открывающие нам истинную Премудрость Свыше.

Изложением христианской нравственности занимались многие Отцы и Учители Церкви, начиная с первых веков христианства. К одним из самых древнейших памятников христианской Церкви принадлежит «Учение Двенадцати Апостолов», составленное неизвестным автором в конце 1 века. Это сочинение предназначалось для наставления новообращенных в истинах Христианской веры и для приготовления их к принятию Крещения. Будучи, таким образом, первым христианским катехизисом, «Учение Двенадцати Апостолов» являлось в то же время и первым христианским Нравственным Богословием, в основе которого были положены заповеди Любви Христовой и указывались грехи, несовместимые с жизнью христианина.

Из мужей апостольских, писавших на нравоучительные темы, следует особо отметить ап. Варнаву, который указывал на то, что вера должна быть непременно соединена с добродетелями, причем христианину недостаточно ограничиваться нравственностью ветхозаветной. В посланиях Игнатия Богоносца находятся нравоучительные наставления аскетического характера. Иустин Философ также предлагал правила христианской аскетики, в которых требовал, чтобы христианин был преисполнен особыми добродетелями, гораздо высшими, чем добродетели естественные.

Из богословов-нравоучителей древней Церкви были наиболее замечательные: Климент Александрийский (ум. 217 г.), стремившийся христианское нравоучение связать с Платонической философией; св. Василий Великий, обосновывавший, напротив, христианскую мораль исключитель- но на св. Писании; св. Иоанн Златоуст, давший в своих многочисленных сочинениях большое количество рассуждений на нравоучительные темы; св. Григорий Богослов, оставивший глубокие размышления о грехе, о добродетели, о нравственной природе человека вообще; св. Григорий Нисский – писавший о блаженстве, о христианском совершенстве и о многих частных предметах христианского благочестия; св. Кирилл Иерусалимский – составлявший в простой и доступной форме глубокие нравственные поучения для оглашенных.

Великие подвижники и учители аскетической нравственности: Антоний Великий, Макарий Великий, Макарий Александрийский , Иоанн Кассиан Римлянин, Арсений Великий, Нил Синайский, Иоанн Лествичник, Варсанофий Великий, Анастасий Синайский, Исаак Сирин, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, написавший «Священные параллели» – обширное собрание нравоучений библейских и святоотеческих совместно с моральными изречениями философов древности; Филофей Синайский, Феодор Студит и многие другие – дали в своих творениях и примерах своей жизни ценнейшие материалы для нравственного богословия. Из Западных Отцов Церкви особенно известны своими писаниями нравоучительного характера: св. Амвросий Медиоланский, написавший по образцу Цицероновских «Об обязанностях», сочинение на ту же тему, в котором имеются уже элементы систематического Нравственного Богословия, и Блаженный Августин, развивший еще более широко систему христианского нравоучения. В полемике против ересиарха Пелагия, утверждавшего, что нравственная жизнь вполне зависит от воли человека, а благодать только указывает закон деятельности, Блаж. Августин, наоборот, развивал мысль о том, что воля человеческая не имеет абсолютной свободы, что она извращена грехом совершенно, так что спасение принадлежит единственно одной благодати. (Истинное православно-христианское учение о благодати не совпадает с крайними выводами Блаж. Августина.)

Бл. Августин имел огромное влияние в течение нескольких веков на богословскую мысль Запада.

В истории Нравственного Богословия нельзя не упомянуть Тертулиана, проповедовавшего излишне ригористическую мораль (так, напр., второй брак он уже считал прелюбодеянием), его почитателя, Киприана Карфагенского , и Оригена, который в своих нравоучительных сочинениях о нравственной свободе, о высшем благе, о сущности добродетели и других – дал много глубокомысленных поучений но, познакомившись с неоплатонической философией, во многом подпал под ее влияние.

С VI века стали появляться «Сборники», в которых сопоставлялись различные христианские и языческие нравоучительные сентенции. Наиболее известны «Сборники» под редакцией Боэция.

В средние века появляются сочинения знаменитых схоластов, из которых наиболее замечательными были Петр Ломбардский и, особенно, Фома Аквинат, построивший на началах Бл. Августина целостную систему нравоучения, имевшую огромное влияние в течение многих веков на католическое богословие.

Противником Фомы Аквината выступил Дунс Скотт. Вместо теономической точки зрения на нравственность, он встал на точку зрения автономическую (самозакония). Вместо веры и благодати, его теория полна скепсиса и софизмов. Оно послужило впоследствии образцом для иезуитов, оправдывавших произвол человеческой свободы. Кроме схоластического направления, в средних веках появилось и мистическое направление, в котором обращалось главное внимание на непосредственное отношение к Богу и возможность богообщения, посредством которого душа человека может возвыситься до полного единения с Богом. Наиболее типичным представителем средневековой мистики был Фома Кемпийский, сочинение которого «О подражании Христу» – считается до сих пор одним из основоположных нравоучительных сочинений католического богословия. С точки зрения здравой и строгой мистики православия – это произведение Фомы Кемпийского имеет элементы тонкой и соблазнительной прелести. В том же роде были и проповеди Таулера.

Рядом со схоластическим и мистическим направлениями образовалась в средние века еще и третья форма нравоучения – казуистическая. Казуисты излагали «казусы совести» в алфавитном порядке, чтобы можно было скорее найти ответы на всякий случай (казус) нравственной жизни. Начало казуистики было положено еще в VIII веке, но расцвет ее относится к ХIII-ХIV векам.

Механическое отношение казуистов к нравственности вызвало ре-акцию со стороны лютеранства. Лютер считал в нравоучении главной мыслью учение об оправдании верой; его сподвижник Меланхтон – сводил христианское нравоучение к нравственной философии; Кальвин же придавал ей практически-юридический характер.

Католики-иезуиты в своих системах нравоучения старались сообщить научную форму некоторым принципам пелагианским (зависимость нравственной жизни преимущественно от воли человека) и, в особенности, принципу подчинения авторитету Церкви – папы.

Некоторое время христианское нравоучение рассматривалось лишь как элемент Богословия Догматического (изучалось нравственное значение каждого догмата как «нравственный вывод»).

Значение самостоятельной науки Нравственное Богословие приобрело в эпоху реформации. Французский реформист Дано выделил христианское нравоучение из состава догматического и изложил его в стройной системе «Христианской Этики» (1557 г.). В своем труде Дано привел мнения древних философов, так как думал, что не всегда между христианством и язычеством в области морали наблюдается разногласие.

Большое значение для развития Нравственного Богословия имели течения пиэтизма и янсенизма. Пиэтизм (что значило – благочестивость) Шпенера, Арндта и других богословов, писания которых отличались теплотой чувства и строгостью нравственных требований, – явился реакцией на излишнюю отвлеченность и сухость протестантских систем нравоучения. Янсенизм же (от имени богослова Янсения), возродившего учение Блаж. Августина против пелагианства) – явился реакцией на мораль иезуитов.

Протестантские моралисты XVIII века (особенно Буддей и Мозгейм) старались поставить Нравственное Богословие на строго философскую почву. Они нашли опору в нравственной философии Канта с его учением об автономной морали и «категорическом императиве».

Реакцией против них явилось учение Шлейермахера, который в нравственной жизни каждой личности видел индивидуальный свободный, творческий процесс, а не плод общего закона внутренней жизни. Одним из ярких представителей этого направления был Роте.

Последнее время состояние науки Нравственного Богословия характеризуется стремлением к свободе от влияния какой бы то ни было философии, ввиду глубокого принципиального различия методов Нравственного Богословия и нравственной философии.

В России христианское нравоучение долгое время было предметом не специальной богословской науки Нравственного Богословия, а излагалось в духовно-назидательных творениях великих подвижников и аскетов, обладавших богатым даром высочайшей духовной мудрости. В ХV веке преп. Нил Сорский, один из замечательнейших русских святых, столп северного пустынничества, по духу своему равняющийся Макарию Великому (по определению архим. Гавриила), – составил Монастырский Устав, который представлял собою первую русскую православную Аскетику, т.е. высшую часть Нравственного Богословия, трактующую о совершеннейших добродетелях и способах их достижения. Большая часть других русских сочинений о нравственности до ХVIII века была посвящена описанию внутреннего духовного совершенства. Эти сочинения носили таинственные наименования: духовных мостов, лествиц, лугов, цветников и отличались большей частью аллегорическим изложением. Лучшее из этих сочинений – «Сокровище духовное от мира собираемое» св. Тихона Задонского, епископа Воронежского (ум. 1783 г.); Четьи-Минеи св. Димитрия Ростовского (ум. 1709 г.), как и другие его сочинения, также дают богатейший материал для изучения христианской нравственности.

Что касается систематического изложения христианского нравоучения, то кратко и в порядке катехизическом оно было предложено в «Православном исповедании» митрополита Петра Могилы (ум. 1646 г.), в «Катехизисах» митр. Платона (ум. 1812 г.), митр. Филарета (ум. 1867 г.), митр. Антония (ум. 1938 г.), а частично в русских православных духовных журналах.

Школьные систематические курсы Нравственного Богословия появились в России с ХVIII в. Из них наиболее известны: Феофана Прокоповича, архиеп. Феофилакта Горского, архим. Илариона, архим. Мефодия, иеромонаха Макария. Большинство из них и им подобных составлялись сначала по католическим и протестантским образцам. Так, напри-мер, труд еп. Иннокентия Пензенского (ум. 1819 г.) «Об обязанностях христианина» – был составлен по Буддею и Мозгейму. В сочинениях «О Богопознании и Богопочитании» Никольского, «Об обязанностях домашнего общества» Мансветова, в книге прот. Кочетова (1824 г.) – «Черты деятельного учения веры», богатых текстами Св. Писания, – сказалось влияние Библейского Общества, учрежденного в 20-х годах XIX века.

Указанные труды послужили архим. Платону материалом для его «Нравственного Богословия», принятого в качестве учебника в духовных семинариях до курса «Нравственного Богословия» прот. Солярского, представлявшего собою энциклопедию морали (в 3-х томах, изд. 1860 года; в одном томе 2-е изд.: «Нравств. Правосл. Богословие», 1875 г.). На труде Солярского заметно влияние католического богослова Риглера. Кроме этих учебников были известны еще: «Об обязанностях христианина» протопр. В. Б. Бажанова (1845 г.), «Православное Нравственное Богословие» прот. Халколиванова (1875 г.), «Нравственное Богословие» архим. Гавриила (1884 г. Тверь), Е. Г. Пятницкого «Опыт православного Нравственного Богословия» (1890 г.), «Православно-Христианское Нравственное Богословие» прот. Н. Т. Каменского, (впоследствии еп. Никанора), (Казань, 1888 г.). Это один из лучших учебников. Последнее время в духовных семинариях был принят учебник проф. М. Олесницкого – «Нравственное Богословие или православное учение о нравственности» (5-е изд. Петроград 1915 г.). Одним из лучших учебников для духовных академий было «Православно-христианское учение о нравственности» протопр. П. Л. Янышева (Москва, 1887 г.). Из старых работ заслуживают внимания еще «Очерки нравственных правил христианского учения» прот. Фаворова (1880 г.).

Огромнейший ценнейший материал для Нравственного богословия дают сочинения еп. Игнатия Брянчанинова , (ум. 1867 г.) – «Аскетические опыты» 5 томов, и сочинения еп. Феофана, Затворника Вышенского, (ум. 1894 г.). Свои «Письма о христианской жизни» еп. Феофан переработал в специальное пособие по нравственному богословию, дав ему заглавие «Начертание христианского нравоучения» (изд. 2-е, 1895 г.). Этот вдохновенный труд представляет собой глубоко-продуманную строго-православную высшую аскетическую систему Христианской нравственности.

Подобную же ценность представляет собой труд св. прав. Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе» и многие письма Оптинских старцев, особенно же старца иеросхимонаха Амвросия.

Высшее учение о христианской нравственности, так называемая духовная мудрость о христианской жизни и способы ее достижения – выходят за пределы школьного Нравственного Богословия, как науки, и является предметом другой богословской дисциплины Аскетики, доступной немногим. Основы этой духовной мудрости о подлинной и полной жизни во Христе можно найти в 5-ти томах Добротолюбия и в «Лествице"" преп. Иоанна Лествичника.

Разделение науки о христианской нравственности

Из понятия о Нравственном Богословии и определения его предмета, становится ясным, на какие главные части оно должно подразделяться. Первая часть имеет задачей уяснить сущность нравственности в природе человека и сущность Богооткровенного закона Божьего о нравственности христианина. Вторая же часть должна указать деятельность человека, соответствующую требованиям Богооткровенного Закона.

Таким образом, первая часть Нравственного Богословия должна раскрыть внутреннюю сущность христианской нравственности, а вторая – внешнюю, практическую деятельность человека, или его обязанности к Богу, к себе и ближним.

Шестая заповедь блаженства. Трезвение 82

Восьмая заповедь блаженства. Гонение за правду. 85

Тема 1. Нравственное богословие: значение, определения, предметы изучения, источники знания.

Земной шар населяют сотни и тысячи видов живых существ: рыбы, птицы, млекопитающие, насекомые. И из всех тварей, населяющих землю, один только человек имеет понятие о нравственности. Возможно ли, чтобы собака, например, зимой пригласила кошку погреться в свою будку? А кошка бы предупредила молодого голубка, что надо не только с жадностью клевать крошки, а внимательно смотреть по сторонам? Нет, дорогие, это невозможно. Животные поступают так, как им свойственно поступать по природе, или же так, как они приучены, например, дрессировкой. Но даже самые сообразительные из них, как собаки, крысы, вороны, дельфины, обезьяны, не имеют понятия о нравственном и безнравственном, а потому их действиям нельзя давать этическую оценку. Только человек способен на нравственную оценку своих действий и нравственные поступки: его действия бывают хороши или дурны, добры или злы, нравственны или аморальны. Это всякий человек знает и этим руководствуется. С глубокой древности люди заинтересовались данным явлением и стали размышлять о природе нравственности. В результате об этом появилась целая наука.

Армия, флот, наука, спорт, любая наука, даже церковная жизнь имеют свои специфические понятия и терминологию. И пока новичок не узнает их значение, он часто попадает в смешные ситуации. Нравственное Богословие не является исключением, поэтому и мы начнем с терминов. Итак, термин «этика».

Впервые слово этика встречается в трудах Аристотеля, жившего в 4в. до Р.Х., посвященных проблемам нравственности («Никомахова этика », «Эвдемова этика», «Большая этика»). Он образован Аристотелем от греческого слова «этос », обозначавшего привычки, нрав, характер.

Эквивалентом термина «этика» является латинское слово «мораль » (moralitas), которое было употреблено Цицероном при переводе Аристотеля на латинский язык.

В русском языке аналогом древнегреческого слова «этика» и латинского слова «мораль» служит слово «нравственность ». Слова «этика», «мораль», «нравственность» – синонимы, поэтому в светских книгах Нравственное Богословие называют также Христианской этикой или Христианской моралью . Но есть словосочетания, когда чувство русского языка требует отдавать предпочтение какому-то одному из них, например: «нравственные принципы», «этика учителя», «мораль сей басни такова».

В современной культурно-языковой традиции под нравственностью понимаются высокие и незыблемые принципы, а под моралью изменчивые бытовые нормы поведения. В этом смысле Заповеди Божии именуются нравственностью, а наставления пенсионера расшалившимся детям – моралью.

Свои понятия о нравственности есть у каждого человека, как верующего, так и неверующего, и они в чем-то различаются. А есть ли общее понимание нравственности, с которым согласны все люди? Оно существует.

Нравственность вообще есть согласование своей воли и поведения с понятием о добре и голосом совести.

У христиан есть ещё свое особое понимание нравственности.

Христианская Нравственность – это жизнь по закону Божию, или осуществление человеком в своей жизни заповедей Христа Спасителя.

О правильной христианской жизни и должном поведении христианина в повседневности можно встретить самые разнообразные, иногда даже экзотические, суждения. Причем зачастую упускается из виду главное в религиозно-нравственной жизни, а второстепенным вещам придаётся чрезмерно важное значение. На это обратил внимание ещё свт. Василий Великий в IV веке: «Всякий самовластно свои мысли и положения выдает за истинное правило жизни, а укрепившиеся человеческие обычаи и предания сделали то, что одни грехи извиняют, а за другие взыскивают без всякого разбора» . Поэтому с первых веков христианства и появилась потребность упорядочить учение о правильной христианской жизни. Итак, наука Нравственное Богословие – систематическое изложение учения о нравственной христианской жизни. А предметом науки Нравственное Богословие является христианская нравственность .

Откуда же Нравственное Богословие берёт необходимые для своего предмета знания?Источники знания:

Эти знания могут быть приобретены из Священного Писания, богослужебных текстов, святоотеческих творений, житий святых, бесед и проповедей, во взаимном общении с христианами и из личного опыта. (Назвать творения Отцов, писавших на эту тему)

Надо обратить внимание, что знание нравственного учения само собою не порождает нравственной жизни. Можно прекрасно знать учение о нравственности, а согласно ему не поступать (у Ленина пятерка по Закону Божию, Сталин – бывший семинарист). Потому Христос Спаситель называет блаженными не тех, которые слушают учение Его, а тех, которые исполняют: «блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк. 11:28); «если) это знаете, блаженны вы, когда исполняете» (Ин. 13:17). Чтобы нравственно жить, необходимо, чтобы к знанию присоединилась воля, решимость, желание. А это уже зависит от самого человека. Вот что Святитель Тихон Задонский говорит о тех ученых богословах, которые ограничиваются исключительно только теоретическим изучением веры и нравственности: «Многие проповедуют веру, поучают, наставляют других и показывают путь ко спасению, но сами не идут по этому пути, подобно столпам, поставленным на пути, которые от города до города указывают путь идущим, но сами стоят неподвижно. Поэтому знание это, исповедание и учение им самим не приносит пользы» (М.2003, свт.Тихон Задонский, т. 4,стр 47).

Почему изучение Н.Б. так важно?

Важность изучения Н.Б.

Оно раскрывает высший смысл и цель жизни человека-христианина, указывает путь, которым должен идти христианин для достижения этой цели.

Проще говоря, Н.Б. отвечает на вопрос, что надо практически делать, чтобы спастись. Рядовая ситуация из Патерика, к старцу приходит инок и спрашивает: «Авва! Как мне спастись?» Старцы обычно давали короткий ответ, важный именно для вопрошающего. Но священник в своей пастырской деятельности является духовным руководителем многих. От него ждут духовного руководства, советов и указаний его прихожане. Священник должен понимать их, врачевать, направлять, поддерживать, возводить ко Христу. Поэтому для священника изучение Нравственного Богословия имеет особую важность.

Говоря о человеке, обычно высоко ценят ум, профессию, положение в обществе, житейское благоразумие и мудрость, немало ценится внешняя красота, физическая ловкость и сила. Однако, все эти ценности нравственно нейтральны. Их можно обратить на служение как добру, так и злу. Только в сочетании с доброй нравственностью все человеческие таланты (красота, ум, ученость и прочие) приобретают истинную ценность и достоинство. Все эти способности без доброго внутреннего устроения легко могут быть обращены на зло и самому человеку, и окружающим. (Например, физическая сила у вспыльчивого человека; литературный талант у развращенного; ум и сильная воля у преступника и т.п.).

Нравственное богословие важно в контексте решения новых этических проблем, связанных с быстрым научно-техническим прогрессом. Последний вызвал к жизни много новых вопросов, с которыми раньше Православной Церкви сталкиваться не приходилось. Это, в первую очередь, успехи в области биологических наук. Церковь должна дать ясный, богословски обоснованный ответ на генную инженерию, клонирование, реанимацию, трансплантацию, эвтаназию, контрацепцию, смену пола и проч.

Изучение Нравственного богословия важно также для поддержания нравственных устоев общества. В нравственной сфере берут начало такие общественные проблемы, как распад семьи, нежелание иметь детей, беспризорность, наркомания, пьянство, самоубийства, коррупция. Несмотря на все усилия, решить их законодательными средствами не удаётся, потому что причины этих явлений духовные. И первая из них – падение нравственности. Это начали понимать даже государственные мужи. В обязательное школьное образование с 2010г. решено внести уроки духовной культуры.

С какими же другими науками и разделами знания Нравственное богословие тесно связано?

Нравственное богословие находится в близком отношении к Догматическому богословию. В то же время эти науки самостоятельны, так как каждая из них имеет свой особый предмет, свою область знания. Догматическое богословие учит тому, что Бог сделал для спасения человека, а Нравственное – тому, что должен делать сам человек, чтобы спастись. Они рассматривают одни и те же вопросы, но с разных сторон. Например:

1) учение о Иисусе Христе имеется в той и другой науке. Но в Догматике Иисус Христос изображается как Спаситель человеческого рода, а в Нравственном богословии - как образец для подражания в нравственной жизни.

2) В Догматическом Богословии Дух Святой рассматривается как Ипостась Св. Троицы, а в нравственном Богословии изучается стяжание Св. Духа как цель христианской жизни.

3) Крест в одном случае рассматривается как Жертвенник, на котором Сын Божий принёс жертву за грехи мира, и как Искупительные страдания Спасителя, а в другом – как скорби, которые должен нести христианин для своего спасения.

Догматы и Догматическое богословие представляют собой как бы фундамент или основание, а Нравственное богословие и христианская нравственность – здание, возведенное на этом основании. Так понимают соотношение этих наук отцы и учители Церкви. Например, свт. Кирилл Иерусалимский пишет: «Образ благочестия состоит из двух частей - из благочестивых догматов и добрых дел. И догматы без добрых дел не благоприятны Богу, и добрые дела без благочестивых догматов не приемлются Богом, ибо что пользы знать о Боге и срамно любодействовать».

С Нравственным богословием тесно связаны: Патрология, Аскетика, Практическое руководство для пастырей, гомилетика. Также Нравственное богословие близко к светской этике.

Особенности христианской морали Христианская мораль находит свое выражение в своеобразных представлениях и понятиях о нравственном и безнравственном, в совокупности определенных моральных норм (например, заповедях), в специфических религиозно-нравственных чувствах (христианская любовь, совесть и т. п.) и некоторых волевых качествах верующего человека (терпение, покорность и пр.), а также в системах нравственного богословия или теологической этики. Все вместе перечисленные элементы составляют христианское нравственное сознание.

Нравственное сознание христиан является социально и исторически обусловленным отражением их практического поведения в коллективе и обществе. Оно первоначально возникло как отражение бессилия рабов и порабощенных Римом народов в борьбе за свою свободу и счастье. Христианская мораль в последующем развитии приобрела некоторую самостоятельность, проявившуюся в том, что христианское нравственное сознание в своем архаичном идейно-образном содержании продолжает существовать вплоть до наших дней, выступая силой, тормозящей дальнейший нравственный прогресс человечества В своем многовековом историческом существовании христианская мораль приспосабливалась к социально-политическим интересам различных классов, воплощаясь в свои классовые разновидности: христианско-феодальную католическую и православную мораль, а также христианско-бур-жуазную протестантскую мораль, с одной стороны, с другой - в христианско-демократическую мораль средневековых народных ересей и даже христиан-ско-пролетарскую мораль на ранних этапах рабочего движения ("христианский социализм"). При всем том в христианской морали сохранялось устойчивое религиозно-нравственное ядро, что позволяет выделить христианское нравственное сознание как самостоятельное идеологическое явление, обладающее специфическими особенностями, позволяющими отличить его от других систем морали, например от буржуазно-просветительских или, тем более, от атеистической пролетарской морали.

Главной особенностью христианской (как и вообще всякой религиозной) морали является то, что ее основные положения ставятся в обязательную связь с догматами вероучения. Так как "богооткровенные" догматы христианского вероучения считаются неизменными, основные нормы христианской морали, в их отвлеченном содержании, также отличаются относительной устойчивостью, сохраняют свою силу в каждом новом поколении верующих людей. В этом заключается консервативность религиозной морали, которая и в изменившихся социально-исторических условиях несет груз обветшавших нравственных предрассудков, унаследованных от прошедших времен.

Другой особенностью христианской морали, вытекающей из ее связи с догматами вероучения, является то, что в ней есть такие нравственные наставления, которые невозможно найти в в системах нерелигиозной морали. Таково, например, христианское учение о страдании-благе, о всепрощении, любви к врагам, непротивлении злу и другие положения, находящиеся в противоречии с насущными интересами реальной жизни людей. Что касается положений христианства, общих с другими системами морали, то они получили в нем значительное изменение под влиянием религиозно-фантастических представлений.

В самом сжатом виде христианскую мораль можно определить как систему нравственных представлений, понятий, норм и чувств и соответствующего им поведения, тесно связанную с догматами христианского вероучения. Поскольку религия есть фантастическое отражение в головах людей внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, постольку и в христианском сознании отражаются реальные межчеловеческие отношения в искаженном религиозной фантазией виде.

Нормы морали и христианские заповеди

Христианская мораль включает в себя некоторую совокупность норм (правил) , призванных регулировать взаимоотношения между людьми в семье, в общине верующих, в обществе. Таковы известные ветхозаветные заповеди, евангельские "заповеди блаженства" и другие новозаветные нравственные наставления. В своей совокупности они составляют то, что можно назвать официальным, одобренным церковью кодексом христианской морали.

Христианские богословы считают библейские заповеди богооткровенны-ми по происхождению и общечеловеческими по их нравственному значению, так как бог один. Однако хри-стианско-богословское толкование происхождения и сущности нравственных норм совершенно несостоятельно с научной точки зрения.

Марксизм-ленинизм доказывает социальную обусловленность нравственного сознания людей. Поскольку жизнь обществ а протекала в условиях классового разделения людей, постольку были классовыми все существовавшие в эксплуататорском обществе системы морали и, следовательно, не могло быть единого, общечеловеческого морального кодекса.

Это не значит, что в существовавших в прошлом моральных кодексах не было никаких общечеловеческих элементов. Несмотря на имеющиеся существенные расхождения в кодексах морали различных классов, в них можно найти некоторые общие требования к поведению личности в любом общежитии, простейшие нормы нравственности, без соблюдения которых невозможно существование никакого сообщества людей. Бессмысленная жестокость по отношению к ближнему, вероломство, предательство, разврат, неуважительное отношение к старшим, пренебрежение родительским долгом и некоторые другие подобные действия осуждались всеми кодексами морали.

Христианство - идеология, по-своему отражающая явления социальной жизни. Ествественно, что, создавая свой моральный кодекс, христианство включило в него и некоторые простые общечеловеческие нормы нравственности. Простейшие общие требования к поведению личности в коллективе, которые получили отражение в ветхозаветном десятисловии, были выработаны опытом коллективной жизни задолго до внесения их в тексты древнееврейской Торы. Такие обычаи, как запрещение убийства сородича или соплеменника, запрещение браков внутри племени, возникли еще в недрах родо-племенного строя. Моисеево десятисло-вие, как и весь ветхозаветный морально-правовой кодекс, формировалось в обстановке зарождавшегося рабовладельческого государства, создавалось жрецами Иерусалимского храма. Естественно, что, будучи служителями культа, жрецы объявляли свои морально-правовые установления от имени бога. Так некоторые простые нормы нравственности, приспособленные в тот период к условиям патриархального рабовладения, вошли в виде "божественных заповедей" (примерно в IX-VII вв. до н. э.) в,.священные" книги древних евреев Исход и Второзаконие. Таким образом, не общество почерпнуло нормы морали из Библии, а, наоборот, Библия заимствовала некоторые из них из опыта реальной общественной жизни людей.

При ближайшем рассмотрении заповедей ветхозаветного декалога бросается в глаза, что они далеко не исчерпывают всех возможных моральных предписаний, имеющих общечеловеческое значение. Можно добавить, например, такие элементарные требования к поведению личности: не ленись, уважай знание, мудрость, не оскорбляй, уважай человеческое достоинство других, люби родину - и другие истины, самоочевидность которых признается большинством людей.

Обращает на себя внимание и тот факт, что первые четыре заповеди де-сятисловия сами по себе не имеют к морали непосредственного отношения. В них зафиксированы вероучи-тельно-обрядовые предписания древнееврейской религии, а не нравственные нормы. Требование строгого единобожия, запрещение поклонения другим богам, упоминания всуе имени бога и культовое требование соблюдения субботы призваны регулировать взаимоотношения человека с богом, а не с другими людьми и обществом. При всем том, однако, перечисленные заповеди оказывали вредное влияние на нравственность, так как в течение тысячелетий служили устойчивыми мотивами к фанатической нетерпимости, причинами преследований инаковерующих и "войн за веру". Картинными описаниями всего этого переполнены книги ветхозаветной Библии.

Истинная нравственность - это человечность. Первые же четыре заповеди требуют жертвовать любовью к людям ради любви к богу. Нравственное богословие христианства ссылается на слова евангелия, в которых любовь к богу провозглашается как "первая и наибольшая заповедь", а любовь к ближнему выдвигается лишь как заповедь вторая и подчиненная первой. Если любовь к людям мешает любви к богу, то христианин должен отказаться от первой в пользу второй. А такой конфликт вполне возможен, потому что "...дружба с миром есть вражда против бога... кто хочет быть другом миру, тот становится врагом богу" (Иак., 4:4).

Интересы коллективной человеческой жизни требуют дружбы, товарищества, взаимопомощи людей, а христианская мораль осуждает "человеко-надеяние" и "человекоугодис", уводящие верующего от любви к богу. Воспитываемое такой проповедью неверие в человека, упование только на божью помощь искажают нравственное сознание и поведение верующих. Оно отдаляет людей друг от друга, обрекает их на одиночество и способно сделать фанатически верующего человека равнодушным к другим людям.

Так заповедь первенствующей любви к богу становится препятствием на пути нравственно го совершенствования людей, если под ним понимать не возрастание благочестия, а воспитание в человеке действительно гуманных мыслей, чувств и привычек. Именно это имел в виду К. Маркс, говоря: "Чем больше вкладывает человек в бога, тем меньше остается в нем самом".

Непосредственное отношение к нравственности имеют остальные шесть заповедей ветхозавегного декалога. В них нашли отражение некоторые элементарные правила человеческого общежития: требование почтительного отношения к родителям, запрещение убийства, разврата, воровства, клеветы, зависти. Но, во-первых, эти общие моральные требования имеют не богооткровенное, а земное происхождение, и, во-вторых, в религиозном сознании они претерпели значительные изменения. И в иудаизме и в христианстве перечисленные простые нормы морали толковались в интересах определенных групп людей, в силу чего эти моральные нормы утрачивали общечеловеческое значение.

Так, например, православный катехизис растолковывает верующим, что в пяюй заповеди о почитании старших под "родителями" следует подразумевать не только отца и мать, но и всех тех, кто "заступает место родителей", т. е. "начальников гражданских" и "начальников духовных", в первую очередь царя, затем церковных пастырей и, наконец, вообще всех "начальствующих в разных отношениях", следовательно, представителей господствующих классов и их государства. К такому истолкованию заповеди почитания родителей дают поводы многие места "священного писания", в которых мы находим наставления быть покорными властям, потому что всякая власть от бога, повиноваться господам не только из страха, но и по совести, не только мягким, но и жестоким. Таким образом, хотя пятая заповедь десятисловия в своей отвлеченной формулировке несомненно отражала простую норму нравственности, тем не менее в хри-стианско-церковном истолковании и применении она выражала классовые интересы эксплуататоров и гем самым не могла претендовать на общечеловеческое значение.

Шестая заповедь - "не убивай" -не может кем-либо оспариваться, если ее брать в такой отвлеченной формулировке. Но и на эту заповедь христианство накладывало различные ограничения. По смыслу ветхозавегного законодательства заповедь "не убивай" охраняла жизнь только членов одного из "колен Израилевых", заключивших "завет" с Яхве. Ее охранительная функция не распространялась на иноплеменников и поклонявшихся другим богам Не удивительно, что так называемые "Исторические книги" ветхозаветной Библии рисуют картины бесчисленных избиений людей.

Что касается новозаветной интерпретации этой заповеди, то она противоречива. С одной стороны, евангельский Христос подтверждает и даже усиливает заповедь, осуждая не только убийство, но даже мысль о немили простое чувство гнева на "брата своего" (см. Мф., 5:21-22). А с другой стороны, тот же самый Христос призывает к физической расправе над теми, кто не верует в него, или грозит им скорой гибелью на страшном суде (см.Мф., 18:6; Лк., 19:27). Яркие картины массовой гибели язычников рисует Откровение Иоанна. Несмотря на то, что христианство объявило раба человеком перед богом, охранительная функция шестой заповеди фактически не распространялась на рабов. Избиение строптивых рабов господином рассматривается в евангелиях как его бесспорное, законное право (Лк., 12:47).

Христианская церковь воспользовалась половинчатостью христианского гуманизма в этом вопросе для того, чтобы авторитетом веры оправдывать жестокие расправы над людьми, не желавшими подчиниться церкви или светской власти. Ссылаясь на "священное писание", церковники организовывали и благословляли истребительные походы против "еретиков", "схизматов". Как известно, ни первая, ни вторая мировые войны, спровоцированные империалистами, не были осуждены ни одной из христианских церквей.

Осуждение прелюбодеяния, т. е. нарушения супружеской верности, стало общим моральным правилом с тех пор, как сложилась парная семья в обществе. Но в своем библейском воплощении заповедь "не прелюбодействуй" фактически ограждала лишь мужа от возможного нарушения супружеской верности его женой. Кроме того, христианство обставило эту норму всевозможными аскетическими и домостроевскими предписаниями, которые в конечном счете вели к прелюбодеянию, тек результату, прямо прогиво-положному. Неравными требованиями к целомудрию мужчины и женщины христианство сильно ограничивало всеобщее в нравственной норме "не прелюбодействуй"

Заповедь "не кради", восьмая по порядку в десятисловии, настолько явственно выдвигалась на защиту собственности богатых, что выдавать ее в условиях частнособственнического общества за общечеловеческую норму - значило бы бесстыдно лицемерить. Например, охранительная функция этой заповеди не имела никакого смысла в отношении к рабу, который не только не имел собственности, но сам был собственностью рабовладельца. Действие заповеди не распространялось и на собственность инаковерующих: картины грабежа в Библии не менее многочисленны, чем картины убийства и разврата. Что касается церковников, то их корыстолюбие стало притчей во языцех. Само собою разумеется также, чго заповедь "не кради" не распространялась и на огромную область "законного" ограбления трудящихся, плоды труда которых присваивались эксплуататорами.

Требование "не лжесвидетельствуй", выраженное девятой заповедью, является элементарным общечеловеческим правилом. Ложь, клевета, обман, вероломство всегда считались качествами, нравственно недостойными человека. Но и эта простая норма морали была искажена христианством. Во-первых, как видно из главы 5 евангелия от Матфея, грех лжесвидетельства понимался узко - как ложная клятва именем бога. Истинность или ложность показания важна не сама по себе: с религиозной точки зрения главное здесь - боязнь оскорбить бога. Во-вторых, что касается взаимоотношений между людьми (т. е. действительной области морали), то и Библия и история церквей переполнены примерами лукавого обмана и коварства "Благочестивый обман" на пользу церкви был возведен в принцип действий церковников, которые мало считались с "богооткровенной"заповедью.

Наконец, десятая заповедь - "не желай ничего, что у ближнего твоего" - запрещает не только действие, но и мысль, намерение отнять собственность у богача, стало быть, в ней наиболее отчетливо выступает классовый характер ветхозаветного декалога. Десятая заповедь ближе других Моисеевых заповедей стоит к новозаветной христианской морали.

Заповеди ветхозаветного десяти-словия имеют запретительный характер. Они перечисляют то, чего человек не должен делать, но ничего не говорят о том, что он должен делать, т. е. о положительном нравственном идеале. Новозаветная христианская мораль, сохранив ветхозаветный запретительный кодекс, дополнила его рядом норм, которые составили то, что можно назвать положительным нравственным идеалом христианства. В наиболее концентрированном виде этот идеал обрисован в Нагорной проповеди Христа (см Мф., 5). Блаженны, говорится здесь, нищие духом, плачущие, кроткие, алчущие и жаждущие правды, милостивые, чистые сердцем, миротворцы, изгнанные за правду, все те, кого поносят и гонят и всячески злословят, блажен, кто любит даже врагов своих и не противится злому. Они - "соль земли", "свет мира" - унаследуют царство небесное.

Содержится ли какой-либо общечеловеческий элемент в "заповедях блаженства"? Эти заповеди явились порождением конкретной исторической эпохи, идеологическим отражением бессилия угнетенных слоев населения Римской империи изменить свое положение к лучшему. Вследствие этого евангельские заповеди не могут быть признаны ни общеисторическими, ни общечеловеческими. Если простые нормы нравственности и справедливости, как правило, выступали лозунгами восстаний трудящихся, то христианские заповеди терпения, покорности, непротивления злу, конечно, такими лозунгами быть не могли, они не возбуждали, а сковывали освободительную энергию трудящихся и порабощенных Римом народов. Так в христианстве сложился своеобразный идеал праведности, лишний раз подтверждающий демократический состав первых христианских общин, потому что в "заповедях блаженства" перечисляются добродетели бедняка, и притом бедняка, разуверившегося в возможности осуществления мечтаний о лучшей жизни на земле. Такая проповедь безусловно была выгодна господствующим классам, потому что она оправдывала и даже возвышала страдания, причинявшиеся социальным гнетом и эксплуатацией. Христианская мораль, выросшая из чувства бессилия, превратила сознание этого бессилия в долг, а покорность - в главную добродетель трудящихся христиан. "Социальные принципы христианства, - писал Маркс, - проповедуют необходимость существования классов - господствующего и угнетенного, и для последнего у них находится лишь благочестивое пожелание, дабы первый ему благодетельствовал".

Итак, христианская мораль не могла не включить в себя некоторые простые нормы нравственности в виде отвлеченных высказываний - заповедей Но в христианском религиозном сознании эти нормы предстали в искаженном виде, во-первых, потому, что религия в целом является извращенным миросозерцанием, и, во-вторых, в связи с тем, что христианство превратилось в идеологию, оправдывающую и защищающую классовые интересы эксплуататоров.

Христианство и гуманизм

Христиане считают свою религию воплощением истинного человеколюбия и гуманности. Христианские проповедники особенно подчеркивают гуманный смысл евангельского призыва: "возлюби ближнего твоего, как самого себя". В нашей стране они иногда отождествляют это изречение с принципом морального кодекса строителя коммунизма: "человек человеку - друг, товарищ и брат".

Действительно, в некоторых новозаветных книгах содержатся изречения, призывающие к человечности, любви, взаимному прощению обид. Подобные проповеди любви и всепрощения определялись особыми условиями существования раннехристианских общин. С одной стороны, они выражали необходимость крепить солидарность членов общин в условиях гонений и преследований со стороны властей. С другой стороны, призыв прощать врагов и не противиться насилию явился результатом осознания христианскими общинниками своего бессилия в сопротивлении притеснителям. Миссию отмщения за свои страдания ранние христиане возлагали на бога, они верили, что суд божий будет скоро, "не пройдет род сей, как все сие совершится", обещал им евангельский Христос. Поэтому готовность прощать врагов сочеталась в их сознании с чувством злорадного превосходства над притеснителями. "Итак, если врат твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья" (Римл., 12:20). Таким образом, жертва морально торжествовала над палачом, хотя торжество это было иллюзорным. В причудливой форме любви и прощения врагам угнетенный достигал некоего самоутверждения, несмотря на внешние унижения и страдания.

Отвлеченный христианский альтруизм универсален, он распространяется на всех без исключения, независимо от достоинства человека. На этом настаивают богословы всех направлений христианства. Секрет христианской проповеди повального альтруизма заключается в необычном понимании ценности любви человека к человеку. Все дело в том, что христианство интересует не человек как предмет любви и заботы, а субъективное чувствование любви у верующих ради всевышнего. Любовь к человеку выступает лишь как средство демонстрации любви к богу, ведущей к спасению. Эта любовь, по сути дела, эгоистична, так как предполагает обязательную награду после смерти.

Обычно, желая представить христианство религией любви и человечности, церковные проповедники выбирают из Библии и комментируют отдельные фразы, вроде приведенных выше о любви к ближнему, о прощении. С этими изречениями, если их брать в таком отвлеченном виде, невозможно не согласиться. Разумеется, хорошо, когда между людьми установлены мир, любовь и согласие. Но эти общие требования и пожелания выступают порой в ином свете, когда они находят применение к той или иной конкретной жизненной ситуации. В тех же самых библейских книгах, откуда проповедники черпают гуманные цитаты, можно найти сколько угодно высказываний, проникнутых духом ненависти и нетерпимости. Например, в евангелии от Луки, в котором находятся приписываемые Христу изречения о любви к ближнему и всепрощении, можно найти высказывания, пропитанные чувством неприязни, угрозами жестокой мести всем тем, .кто не принял учения Христа. "Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведете сюда и избейте предо мною" (Лк., 19:27) -такое указание Христос дает своим ученикам.

В последующие времена получилось так, что абстрактная проповедь всеобщей любви осталась тем, чем она была с самого начала, - благим пожеланием, не оказавшим никакого положительного влияния на развитие экономических, социально-политических, нравственных отношений между людьми в классово-эксплуататорском обществе. Зато нетерпимость к инакомыслящим и инаковерующим, к "еретикам" и атеистам выступала в самой неприкрытой форме.

Провозглашение всеобщей любви и всепрощения в христианстве сопровождается проповедью непротивления злу. Теория непротивления злу насилием считается одним из самых привлекательных изобретений христианского духа. Некоторые верующие пытаются даже осуществлять принцип непротивления в практической жизни, как, например, толстовцы. Однако из таких попыток никогда ничего не получалось.

Реальная история человеческого общества - последний судья всякой социально-нравственной теории. Христианство, несмотря на то что оно на протяжении почти 20 столетий проповедовало всеобщую любовь и прощение, так и не смогло победить зло. Этот факт неопровержимо доказывает непригодность принципа непротивления злу насилием в практической жизни.

Христианская проповедь всеобщей любви и непротивления злу встречает скептическое отношение со стороны подавляющего большинства людей в наше время, когда огромные массы осознали свою ответственность за мир и благополучие во всем мире, активно выступают против социального гнета, расовой дискриминации, поджигателей новой войны. Учитывая это обстоятельство, церковники теперь накладывают некоторые ограничения на заповедь любви и непротивления. Как разъясняют христианские проповедники, эта заповедь касается только личных отношений и не может распространяться на государственные учреждения и служащих этих учреждений, пока они выступают в своей служебной функции, а не как частные лица. Так, например, в обращении ВСЕХБ к общинам евангельских христиан-баптистов было дано такое разъяснение: "Не противься злому", " любите врагов ваших" - все эти повеления Христа относятся к нашим личным врагам. Вот здесь, в сфере наших личных отношений, мы имеем великий простор для проявления таких качеств, как терпение, смирение, любовь и милосердие. Здесь мы можем подставить другую щеку".

Однако эта оговорка мало что меняет по существу в христианском гуманизме. Противодействие "личным" врагам необходимо хотя бы потому, что трудно провести отчетливую линию разграничения между личными и не личными врагами. Например, хулиган или преступник, будучи прощен по христианскому человеколюбию своей жертвой и оставшись безнаказанным, может затем нанести такой же вред, а иногда и больший, другому и третьему, - следовательно, он враг не только данного лица, а враг общий.

Через устную и печатную проповедь, через эмоционально насыщенную обрядность, приуроченную к важнейшим событиям жизни верующего, кодекс христианской морали оказывает воздействие на нравственное сознание человека, а через последнее - на его практическую мораль. Этот кодекс дает верующему идеал праведной с точки зрения христианства жизни, который накладывает отпечаток на все поведение человека, его привычки, быт. Этот идеал очень далек от того, которым руководствуется общество, строящее коммунизм.

Христианский идеал человека

Каждая система морали создает свой идеал человека и правильной жизни в качестве образца, достойного подражания. В марксистской этике имеется коммунистический идеал человека. Для его воплощения в жизнь строительство коммунизма создает необходимые материальные и духовные предпосылки. Этот идеал обобщает все лучшее, что характеризует облик пролетарских революционеров, сознательных строителей коммунизма.

Христианские идеологи в нашей стране иногда заявляют, чго коммунистический идеал человека близок христианскому идеалу личности и потому христианское воспитание способствует формированию нового человека. Но может ли религия в каком-то смысле способствовать этому? Какой образ выдвигает христианство в качестве идеальной человеческой личности? "Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное" (Мф., 5:3) - эта евангельская заповедь в концентрированном виде заключает в себе христианскую оценку человеческого разума, знания. В ветхозаветной книге Екклесиаста мы находим патетические высказывания о том, что земная мудрость - это "томление духа". "Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь" (Еккл., 1:18). Христианство призывает к умалению, духовному самоуничижению человека перед лицом всемогущего бога. Строительстве же коммунизма требует от людей полной отдачи своих сил и знаний. Не в умалении и самоуничижении, а во всестороннем развитии всех способностей людей заключается сущность марксистского понимания человека и его назначения в жизни.

Одним из главных условий личного спасения христианство выдвигает требование умерщвления плоти. Христианство придает большое значение телесному аскетизму потому, что видит в нем внешнее проявление сущности религии как мировоззрения, утверждающего первенство духа перед материей. Это догматическое положение имеет самые серьезные последствия для христианской нравственности. Дело в том, что с плотью христианство связывает представление о греховных страстях, а с духом - представление о добродетели, вследствие чего аскетизм, т. е. искусственное подавление всего того, что отвлекает человека от бога, выдвигается в качестве необходимого условия нравственного совершенствования личности. По мнению богословов, из аскетического подвижничества вытекают все добродетели христианина: крепкая вера, терпение, мужество, трудолюбие и т. д. Нельзя недооценивать влияние проповеди нравственного совершенствования на сознание верующих в нашей стране. Ведь и коммунистическая мораль придает большое значение подавлению низменных страстей, дурных наклонностей, контролю над животными инстинктами. Существенное различие тут состоит в том, что именно христианство понимает под плотью и страстями. А оно подразумевает под этими словами все человеческие потребности, интересы, стремления, важные для жизни, но якобы отвлекающие верующего от "союза" с богом. Поэтому христианский идеал человека и добродетельной жизни коренным образом расходится с насущными интересами земной жизни людей.

Идеал аскета, истязающего свое тело во славу господа, в наше время не находит сочувствия даже у верующих. Учитывая психологию современного верующего, который слишком "обмирщен", чтобы в его сознании нашли отклик требования примитивного средневекового аскетизма, церковники вынуждены приспосабливать христианскую аскетику к современным условиям. Вопреки церковной традиции, современные христианские проповедники не отрицают здоровья и других атрибутов счастливой жизни. Они напоминают верующим о том, что сам Христос не злоупотреблял постами и анахо-ретством, он только сорок дней уделил пустыне, а все остальные дни своей жизни провел в обществе с людьми. Телесные силы нужны для энергичного служения богу. Однако если в последнее время и наблюдаются попытки приспособить христианский аскетизм к новым условиям жизни, то, во-первых, это происходит по необходимости, во-вторых, меняется форма аскетизма, а не его религиозная сущность.

Как видно из вышеизложенного, христианству присуще общее пренебрежительное отношение к реальным ценностям человеческой жизни и созданной человечеством культуре.

Проблема ценностей в христианстве

Понятием ценностей охватывается широкий круг явлений объективного мира. В марксистской философии ценности обычно подразделяются на три вида: экономические (орудия и продукты труда), социально-политические и духовные. Между этими видами ценностей существует тесная взаимосвязь. Причем определяющую роль играют экономические и социально-политические ценности.

В буржуазной философии существовало и существует множество аксиологических направлений (аксиология -учение о ценностях), которые можно свести к двум основным: объективно-" идеалистическому и субъективно-идеалистическому. Первое трактует ценности как существующие объективно, независимо от человеческого сознания и представляющие собой абсолютные, неизменяемые сущности. Второе определяет ценность как интерес, наслаждение, получаемые индивидом от объекта, сводя на нет объективность оценки.

Современные теологи, заимствовав различные идеи буржуазной идеалистической философии, создали специфически христианскую концепцию ценностей. Христианские богословы признают, что явления, представляющие ценность для человека, существуют независимо от него. Но в то же время, по их утверждению, нельзя представить, чтобы, например, истина, добро, красота существовали вне какого-либо сознания, самостоятельно. Ценности человеческой жизни в их понимании всего лишь "сопринадлежат" бытию, имея истинное существование в боге и проявляясь в результате "божественного самооткровения". Ценностное отношение, по мнению теологов, не формируется в процессе практической деятельности человека и человечества, напротив, вечные и неизменные ценно-» сти определяют саму жизнедеятельность людей. Свое высшее и абсолютное выражение такие, например, ценности, как истина, добро, красота, имеют в боге, который рассматривается как совершенная красота, истина, добро. Стремление к этим ценностям и восприятие явлений в качестве ценностей якобы изначально присущи человеческой душе, как божественному творению.

На самом же деле предметы или явления становятся ценностями лишь в процессе жизнедеятельности людей. Человек при помощи орудий труда овладевает предметами и явлениями внешнего мира и таким образом удовлетворяет свои потребности. В процессе своей жизнедеятельности человек те объекты окружающей действительности, которые удовлетворяют его потребности или служат средством приобретения предметов, удовлетворяющих потребности, оценивает как добро или благо, а те, которые вредны, - как зло.

Социальный характер ценностей виден также из того, что то или иное явление или предмет, представляющие ценность для определенной группы людей в один период, переходят на другом историческом этапе в свою противоположность и начинают расцениваться как зло; бывает и так, что одно и то же явление оценивается в данное время представителями одной социальной группы как добро, а другой - как зло.

Для христианской концепции ценностей характерно не только провозглашение их результатом божественного творения, но и специфически богословская иерархия различных видов ценностей. Богословы подразделяют все ценности на два вида: материальные и духовные. Наименее существенными, с точки зрения теологов, считаются материальные ценности, или ценности царства природы. Более высокими считаются ценности, относящиеся к области духовной жизни, - наука, искусство и т. п. Венчают эту пирамиду моральные ценности. При этом богословы имеют в виду не обычную, земную, человеческую мораль, а именно мораль религиозную и, более узко, христианскую мораль. Поскольку единственным источником нравственности признается религия, то оказывается, что высшей ценностью является само христианство.

Утверждая, что "бог в его троичной жизни есть всеобъемлющая и притом первичная самоценность, абсолютная полнота бытия", христианские богословы, по существу, обесценивают реальную земную жизнь и самого человека. Правда, они утверждают, что любовь к ближнему является одной из важнейших заповедей христианской религии, что человек и его жизнь представляют большую ценность. Но, как свидетельствуют сочинения теологов, человек представляет ценность только потому, что он есть творение бога, а также потому, что он может и должен быть верующим. Ценность человеческой жизни -это предоставленная ему богом возможность стать рабом божьим. Иначе говоря, человеческая жизнь становится ценностью только тогда, когда она посвящена служению богу.

Богословская концепция ценностей, провозглашая абсолютной ценностью бога, по существу, лишает ценности борьбу людей за создание лучших условий жизни, игнорирует реальные потребности человека.

Божественный план и свобода личности

Религия рассматривает человека как индивид и как личность Это, по мысли богословов, две независимые друг от друга субстанции в рамках одного и того же существа. Основа индивидуума - тело. Основа личности - душа. Человек как индивидуум всецело зависит от природы; он часть природы и как таковой не может рассматриваться в качестве цели. Индивид не имеет самостоятельности, он растворен в обществе, с него требуют только безоговорочного повиновения. Он лишен свободы. Иное дело - человек как личность. Бессмертная душа создает в человеке особый, человеческий мир. В известном смысле можно сказать, что душа и личность - это одно и те же Личность наделена душой, независима от общества. Она сама себе цель и зависит только от бога. Человек как личность является "подобным богу" существом, "образом божьим". Чтобы стать личностью, человеку нужно преодолеть свою индивидуальность. Это возможно только путем общения с богом. Чем чаще человек общается с богом, тем чище становится его природа, тем в большей степени он становится личностью. Он должен ограничить до минимума все другие потребности. Только таким путем можно стать личностью, т. е. "подобным богу" существом.

Реальное бытие человека не раздваивается на две субстанции. Как душа неотделима от тела, так и личность неотделима от индивида. Человек есть целостное существо. Марксизм понимает развитие личности как такой процесс, в котором гармонически расцветают нравственные, интеллектуальные, физические и другие качества человека. Основа всего этого не в отказе от удовлетворения материальных потребностей, как проповедует религия, а в борьбе за создание благоприятных условий человеческого существования

Как решает религия вопрос о свободе личности? Она упрощает и огрубляет эту весьма важную, сложную и многогранную проблему, сводит ее в основном к проблеме свободы воли Богословы заявляют, что под свободой личности в конечном итоге следует понимать свободу воли, так как, по существу, "свобода воли - одна из основных и существенных черт образа божьего..."

Основа и причина всего, согласно утверждениям религии, - это воля бога, проявленная в "промысле божьем". Под этим подразумевается "провидение", своего рода божественный план, который распространяется буквально на все явления природы и человеческой жизни. Но если это так, то в чем заключается свобода личности, как понимать ее? Богословы заявляют, что "промысел божий" не противоречит свободе личности. Воля бога, рассуждают они, не всегда влияет на действия человека, т. е. человек волен не подчиняться богу. В качестве доказательства богословы приводят христианский миф о "первородном грехе". Однако попытки церковников сочетать божественный промысел со свободой воли человека малосостоятельны Стремясь же примирить "божественный промысел" и свободу воли, проповедники религии идут против всякой логики. Но там, где речь идет о богословских доводах, логика, как правило, всегда отступает

Свобода личности, учит религия, -это свобода духа, его независимость от окружающей человека естественной и общественной среды. Человек как личность обнаруживает и утверждает себя в отказе от своей собственной воли, основанном на необходимости. Подобные рассуждения ясно показывают, что богословы превращают свободу личности в фикцию. У человека отнимается не только свобода действий, но и свобода выбора, так как господу заранее известны все намерения и результаты поступков человека.

Марксистский материализм исходит из признания неразрывного единства объективной необходимости и человеческой свободы. Только с таких позиций можно правильно понимать свободу воли, возможности и границы человеческого поведения. Свобода воли человека возможна на основе необходимости, а не в отрыве от нее. В. И. Ленин - в работе "Материализм и эмпириокритицизм" выделяет четыре основных момента марксистского учения о свободе. По мысли В. И. Ленина, человеческая свобода, во-первых, предполагает признание необходимости законов природы. В законах природы проявляются существенные связи между явлениями. Без таких связей свободы нет. Что это за свобода, спрашивает В. И. Ленин, если вы не можете хотя бы в общих чертах предвидеть то, что произойдет через минуту, час, сутки и т. д.?

Во-вторых, воля и сознание человека должны приспособляться к необходимости природы. Человек должен согласовать свои мысли и поступки с ней. Условием свободы является знание естественного порядка. Только на основе познания объективной закономерности возможна самостоятельность и самодеятельность человека

В-третьих, прогресс свободы находится в прямой зависимости от прогресса знаний, от соотношения познанных и непознанных закономерностей природы, общества и мышления. Знание закономерностей объективного мира должно быть воплощено в практической, трудовой деятельности людей. Только так возможна свобода.

В-четвертых, формула "свобода есть познанная необходимость", взятая сама по себе, безотносительно к практике, является лишь общим определением.

Свобода характеризует жизнедеятельность общественного человека. Определяющим элементом этой жизнедеятельности является труд, производство материальных и духовных благ. Проблема свободы личности встает как проблема труда, творчества. Самые общие характеристики свободы совпадают с общими характеристиками труда. В труде как целенаправленной творческой деятельности развертывается сущность человека. Развертывание, проявление человеческой сущности и есть, согласно марксистскому пониманию, свобода человека. Стало быть, вопрос о свободе личности ставится в марксизме как вопрос развития всех творческих сил и способностей человека.

Христианский критерий нравственности

В основании всякого кодекса морали лежит определенный исходный принцип, общий критерий нравственной оценки поступков людей. Христианство имеет свой критерии различения добра и зла, нравственного и безнравственного в поведении. Он значительно отличается от критерия, предлагавшегося системой нерелигиозной, например, просветительской этики, и, конечно, коренным образом противоречит коммунистическому подходу к оценке нравственного и безнравственного.

Марксистско-ленинская философия признает критерием истины практику. Этот критерий должен применяться также при оценке нравственных представлений, понятий и норм и соответствующих им форм поведения. В применении к нравственной жизни людей и к этическим истинам критерий практики находит выражение в степени той пользы (или, напротив, вреда), которую человек приносит своими действиями окружающим людям, обществу. Однако мерило пользы, как и вообще критерий практики,относительно. То, что считается полезным в одних условиях, оценивается как вредное в других. Учитывая эту относительность критерия пользы, его зависимость от условий места и времени, марксизм-ленинизм подходит конкретно-исторически к определению полезного и вредного для межчеловеческих отношений в обществе, т. е. нравственного и безнравственного. Поскольку в современную эпоху генеральная линия общего прогресса человечества лежит на путях строительства коммунизма, постольку, подчеркивал В. И. Ленин, полезным и, соответственно, нравственным следует считать все то, что способствует победе и упрочению коммунизма.

В свете марксистской, научной этики представляется ошибочным христианское понимание критерия нравственности. Взамен материалистического критерия нравственности христианство выдвигает свой критерий - интерес спасения личной бессмертной души для вечной блаженной жизни с богом. Такая замена реального, человеческого критерия нравственности критерием внечеловеческим, или надчеловеческим, т. е. иллюзорным и фиктивным, заключает в себе опасность для нравственности, т. е. для земных межчеловеческих отношений. Эта опасность заключается в том, что христианский подход к оценке нравственного и безнравственного -индивидуалистический и произвольно-субъективный Ведь каждый вступает в союз с богом и спасается для вечной жизни индивидуально. Какое же мерило нравственности должен он избрать для себя? Отвечая на этот вопрос, христианские богословы говорят, что бог вложил в души людей некий всеобщий, неизменный, абсолютный "нравственный закон". Христианин "чувствует присутствие божественного нравственного закона", ему достаточно прислушиваться к голосу божества в своей душе, чтобы быть нравственным. Однако, поскольку "присутствие божье" каждым верующим ощущается по-своему, постольку и христианский критерий различения добра и зла, хорошего и дурного в поведении оказывается произвольным и неопределенным. Сами богословы открыто признают глубоко субъективный характер этого критерия. Но если верующий всерьез станет считать мерилом оценки поступков только свое личное религиозное чувствование, то его поведение станет, с точки зрения окружающих и их интересов, необъяснимо-произвольным. Подобный произвол может доходить порой до конфликта с уголовным кодексом.

Приоритет веры перед делами, особенно настойчиво провозглашаемый протестантизмом, заключает в себе и другую опасность для нравственности. Деятельность, направленная на совершенствование условий земного существования людей, по христианским представлениям, не имеет большого значения для спасения. Но если вся нравственность сводится к вере, тогда все то, что к вере не относится, оказывается вне сферы нравственной оценки. Действительно, в протестантизме и отчасти в католицизме существует особое учение о так называемых "нравственно-безразличных действиях". Кроме того, если нравственность совпадает с верой, то легко снимается нравственная ответственность за реальные дурные поступки при помощи демонстрации крепкой веры в бога, например в обряде покаяния или крещения.

Научная этика, которая исходит из интересов реальной земной жизни людей, не может примириться с подобным пониманием нравственной ответственности. Эта ответственность не может быть снята никакими посторонними к нравственности причинами - верой, исполнением обрядов и т п. Научная этика не может также принять идею о нравственно-безразличных действиях. Всякий поступок человека должен оцениваться как полезный или вредный. Если же ценность поступка определять только отношением к богу, тогда, действительно, множество различных действий, произведенных людьми, окажется вне нравственной оценки.

Христианское понятие о долге и совести

Согласно нравственному богословию христианства, совесть есть не что иное, как присущее всякому человеку субъективное чувствование "божественного нравственного закона". Способность к такому чувствованию якобы заложена в души всех людей богом от рождения. Кроме того, бог преподает свой "закон" людям и внешним образом - открывает его им в словесной форме через пророков, в виде заповедей и других моральных предписаний, зафиксированных в "священном писании". Этот богооткровенный, или "внешний", закон и есть то, что богословы называют долгом. Таким образом, долг и совесть - две стороны, или проявления, одного и того же "божественного нравственного закона", вечного, неизменного, абсолютного

В противоположность религиозному истолкованию долга и совести, научная этика исходит из земного происхождения элементов человеческого сознания. Долг можно определить как совокупность обязанностей человека перед обществом, коллективом, семьей, к которым он принадлежит. Эти обязанности не являются результатом произвольного выбора, они вырабатываются той конкретной социальной средой, в которой живет и действует данная личность. Сознание и чувство долга воспитываются семьей, коллективом, обществом в течение всей жизни индивида. Новорожденный младенец - "чистая доска", и то, что на ней будет впоследствии написано, зависит от опыта жизни человека в определенной социальной среде. Следовательно, долг обусловлен социально и исторически.

По отношению к отдельной личности долг выступает как внешняя необходимость, которой человек должен подчинять свое поведение. Однако многие люди воспринимают долг как нечто добровольно принятое, обязательное для себя. Эту субъективную сторону долга, т. е. долг, ставший органическим элементом личного нравственного сознания, мы называем совестью. Такой человек не только знает, как он должен поступать, но и чувствует, что иначе он не может поступать. Таким образом, в сознании нравственно полноценной личности долг и совесть едины.

Способность не только знать, но и переживать свои обязанности как нечто свое, личное, присуща всякому нормальному сознанию. 1 акое переживание можег быть положительным (чувство покоя, удовлетворенности у человека с чистой совестью) или отрицательным (угрызения нечистой совести) "Угрызения совести" - это как раз то неприятное эмоциональное состояние, которое возникает всякий раз, когда совершается поступок, несовместимый с нашим представлением о долге. Бессовестный человек - это прежде всего человек. утративший способность оценивать свои поступки с точки зрения долга.

В совести нет ничего мистического, сверхъестественного. Как и все в человеческом сознании, она и мест естественное происхождение. В И Ленин писал, что некоторые, миллиарды раз повторенные простейшие действия людей запечатлевались в их сознании фигурами логики С" известной степенью приближении то же самое можно сказать и о совести Она стала неотъемлемым элементом всякого нормального сознания потому, что является результатом всей исторической эволюции *" сознания человека как общественного существа

Некоторые христианские идеологи критикуют коммунистическую мораль за классовое понимание долга и совести Действительно, марксистская этика утверждает, что у разных людей разная совесть, что зависит от различий в понимании долга Поскольку долг, как объективно-общественное явление, обусловлен социальными интересами, постольку и совесть представителей разных классов своеобразна. Будучи общим свойством человеческой психики, совесть относительна в своем конкретном содержании. Например, если иметь в виду совесть представителей эксплуататорских классов, то она сильно извращена корыстными интересами Христианские критики марксистской этики не согласны с этим. Для них совесть, источник которой - бог, едина для всех, неизменна и абсолютна. Если, говорят они, допустить иное, то неизбежно окажется "один класс носителем чистого зла, а другой - носителем добра и спасения".

В ответ на это нужно еще раз повторить: совесть вообще, как сознание и чувство долга, конечно, присуща сознанию представителей всех классов, но совесть у них различна, потому что представители разных общественных групп по-разному представляют свой долг. Например, рабам, крепостным, пролетариям вменялось в обязанность трудиться "в поте лица", в то время как их господа "ели хлеб", не ведая пота, и притом без зазрения совести. Существование классовых систем морали - это не выдумка марксистов, якобы вытекающая из их желания возвысить один класс и унизить другие, а реальный факт, хотят этого буржуазно-клерикальные идеолога или не хотяг. Преимущество морали трудящихся в сравнении с моралью эксплуататоров тоже реальный факт, не зависящий от чьих-либо желаний или пристрастий. Речь, стало быть, должна идти не о том, что все представители одного класса -это носители абсолютного зла, а представители другого - абсолютного добра Таких крайностей человеческая мораль не знает Но всем известно, что бывают люди более нравственные и менее нравственные. И если учитывать не частности, а закономерные тенденции, то наиболее неприглядные черты характера (корысть, жестокость, высокомерие, коварство и 1. п.) концентрируются преимущественно в среде эксплуататоров, так как именно здесь они имеют наиболее благоприятную почву для произрастания

Выбор человеком для себя того или иного кодекса морали, как уже было сказано, объективно определяется социально-историческими условиями его жизни. Субъективно он определяется также тем, что человек ставит главной задачей своей жизни, в чем он видит смысл своего личного существования. Вопрос о смысле жизни, назначении человека и его религиозное решение оказывают существенное воздействие на формирование всего нравственного сознания христиан.

Христианское и марксистское решение вопроса о смысле жизни человека

Христианские богословы считают, что материалистическая философия не способна дать ответ на вопрос о смысле жизни, так как она не признает потустороннего мира и бессмертия души. Если, говорят они, все кончается смертью, полным исчезновением личности, то какой может быть смысл в ее кратковременном существовании? По мнению богословов, ответ на вопрос о смысле жизни может дать только религия, которая верит в бессмертие личного духа. Только религия способна освободить человека от безысходного пессимизма, потому что оставляет ему надежду на будущее существование. Согласно христианскому вероучению, смысл земной человеческой жизни следует искать не в самой жизни, а вне ее. Потому целью и назначением христианской жизни является спасение для вечной блаженной жизни за гробом. Это спасение - "главная религиозная истина".

Из религиозного решения вопроса о смысле жизни вытекает ряд следствий для человеческой нравственности, фактически обессмысливающих земное существование людей Это решение определяет специфическую классификацию ценностей жизни и культуры, согласно которой все важное для жизни людей утрачивает значение, а взамен этого многие бесполезные и надуманные требования объявляются самыми существенными и необходимыми, в полном соответствии со словами апостольского послания: "Не любите мира, ни того, что в мире... Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю божию пребывает вовек" (I Ин., 2:15-17).

Христианское понимание смысла жизни приводит к пренебрежению ее благами и отказу от полезной деятельности для общества, от служения человечеству: нельзя служить двум господам - богу и мамоне. В служении людям будто бы нет никакого смысла, так как человечество рано или поздно погибнет. Смысл жизни - не в счастье, так как счастье на земле недостижимо, и не в борьбе со злом, так как не слабыми человеческими силами может быть преодолено зло, а только всемогущим и всеблагим богом; человеку же заповедано: "не противься злому". Короче говоря, нет в человеческой жизни ничего такого, обращенного к земле, к жизненным интересам людей, что не зачеркивалось бы христианством. Христианское решение вопроса о смысле жизни и назначении человека сводится к достаточно примитивному представлению: господь создал людей единственно из тщеславного побуждения иметь перед собой существа, которые бы им восхищались, любили его и за то получали от него награду вечной блаженной жизни. Несмотря на свою наивность, этот миф до сих пор производит впечатление на умы верующих людей, вследствие чего необходимо не только доказывать несостоятельность христианского понимания смысла жизни, но также противопоставить ему научно-материалистическое понимание.

Христианство не видит никакого смысла в собственном существовании человечества, вне божественной цели, вследствие чего история приобретает нелепый вид. Но главная опасность христианского понимания смысла жизни заключается в том, что оно искажает взаимоотношение личности и общества, личности и человечества, т. е. то, что составляет сущность морали. Поскольку религию интересует только душа и ее спасение, постольку религия разрывает связь между существованием общества и целями жизни индивидуума, между объективным и субъективным критериями оценки личности. Таким образом, христианское решение вопроса о смысле жизни становится мировоззренческим основанием для индивидуализма. Но, подчеркивал В. И. Ленин, нельзя правильно решить вопрос о смысле и цели жизни, если исходить только из интересов личности. Это было бы тем более неправильно, что сами интересы личности обусловлены общественным целым. "Цели человека порождены объективным миром и предполагают его, - находят его как данное, наличное. Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от мира независимы ("свобода")".

Научное мировоззрение не оставляет никаких иллюзий насчет личного бессмертия. Ни в телесном, ни в каком бы то ни было виде данный человек нигде и никогда не повторится. После смерти его ждет то же, что было до рождения, - небытие. Конечно, материя, из которой состояло человеческое тело, не исчезнет, она будет существовать и I дальше в иных формах и соединениях, (а часть ее, заложенная в половых клет- : ках, даст начало новым жизням. Но когда говорят о бессмертии личности, то имеют в виду ее тело, сознание, память, т. е. все то, что сам человек ощущает как свою индивидуальность, свое "я". Такого бессмертия нет. С разрушением тела, нервной системы, мозга распадается и наличное бытие сознания, прекращается существование данной личности.

Хотя материалисты и не признают личное бессмертие в его религиозном понимании, они не отрицают в некотором смысле бессмертия личности, если рассматривать ее существование в неразрывной связи с существованием человеческого рода. Высшей ценностью в иерархии известных нам ценностей является человечество. Поскольку нет никаких ценностей, которые бы возвышались над ним, смысл существования человечества следует искать не вне его, а в нем самом - во всем том, что способствует сохранению и процветанию человеческого рода. Но человечество состоит из личностей, следовательно, и смысл существования каждой отдельной личности должен состоять в посильном участии в осуществлении этой цели. Личность может участвовать в сохранении и прогрессивном развитии человечества биологически, оставляя после себя потомство. В детях продолжает существовать частица нашего "я", в них человек находит многое из того, что он интимно чувствует как свое, глубоко личное. Он продолжает свое существо-1 вание в памяти людей, в книгах, творениях искусства, машинах, домах и других плодах своей жизни, которые остаются среди живых и которые еще долго действуют так, как если бы умерший жил и действовал среди людей. Смысл жизни человека измеряется тем вкладом, который он внес в прогрессивное развитие общества. В этом личное бессмертие человека: одни люди забываются сразу же после похорон, другие живут в памяти и делах многих поколений.

Христианство и труд

Как уже отмечалось, в современную эпоху прогресс человечества лежит на пути строительства коммунизма. По> тому, писал В. И. Ленин, смысл жизни сознательного члена социалистического общества должен состоять в активном участии в этом строительстве, в деятельности "для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества" (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 6, с. 232). Важнейшим элементом такой деятельности является труд. Поэтому количество и качество труда, воплотившегося в полезный для общества продукт, является главной мерой оценки личности и выполнения ею жизненного назначения. Обязанность трудиться на благо общества провозглашена важнейшим принципом морального кодекса строителя коммунизма, который нашел отражение в Программе КПСС. Противники коммунизма обвиняют марксистов в создании своего рода культа труда, производства. Но в этом упреке нет ничего унизительного для коммунистической морали. Советские люди справедливо рассматривают труд как естественную потребность здорового организма и, главное, необходимое условие существования человечества, как деятельность, создающую условия для всего остального в жизни людей: образования, отдыха, развлечений.

Приспосабливаясь к психологии современного верующего, христианские проповедники в наши дни всячески подчеркивают, что христианство тоже возвышает труд как главную обязанность человека в его земной жизни.

Такого рода мнение заключает в себе несколько однобокое изображение христианского отношения к труду. Действительная позиция христианства значительно сложнее и противоречивее. В своем истолковании труда современные проповедники христианства ссылаются на Библию. Но в Библии, составленной из текстов, записанных в разные времена у разных народов, можно найти самые противоречивые суждения о труде.

Это не случайно. В рабовладельческую эпоху, когда создавались книги Библии, труд считался уделом рабов и беднейших слоев населения. Ясно, что в обществе, где труд считается вынужденным занятием париев, пренебрежительное отношение к нему должно было получить отражение и в господствующей идеологии, каковой была религия. В христианстве негативное отношение к труду как к деятельности необходимой, но малоценной в глазах бога получило достаточно отчетливое выражение и даже догматическое обоснование.

Искаженное представление о труде связано с библейским мифом о грехопадении Адама и Евы. Бог возложил на Адама тяжкий труд как проклятие за нарушение своей воли: "В поте лица твоего будешь есть хлеб" (Быт, 3:19). В полном согласии с этим божественным заклятием христианство ценит в труде главным образом не плоды его, полезные для людей, а тяжесть, страдания, сопряженные с тяжелым и непривлекательным трудом Христианин должен нести это бремя, и, чем тяжелее труд, тем он угоднее богу. С точки зрения идеи спасения деятельность человека, направленная на улучшение условий его существования, оценивается как нечто второстепенное. Если приходится делать выбор между производительным трудом и служением богу, то истинный христианин должен оставить все земные заботы и пойти за Христом.

Принижение значения производительного труда имеет своим следствием то, что многие верующие трудятся на предприятиях, в колхозах без энтузиазма, не проявляют стремления к повышению производительности труда, своей производственной квалификации. Нередки невыходы на работу в дни престольных и других праздников. Все это свидетельствует об отсутствии у таких верующих сознания и чувства трудового долга, т. е. того качества, которое отличает убежденного строителя коммунизма.

Взаимоотношение личности и общества с точки зрения христианства

Коммунистическое понимание взаимоотношения личности и общества находит нормативное выражение в моральном кодексе строителя коммунизма - в принципе коллективизма, товарищества, солидарности и взаимопомощи.

В классово-эксплуататорском обществе, где общественное положение личности зависит от богатства и власти, а эти последние достигаются подавлением других людей, процветают индивидуализм и эгоистическая психология. Хотя проповедь "любви к ближнему" столетиями звучала в молитвенных зданиях, она была бессильна что-либо изменить в жизни людей, так как не только не подкреплялась необходимыми социальными преобразованиями, а, напротив, сами же христианские церкви противоборствовали таким преобразованиям. "Против индивидуализма, - писал Е. В. Плеханов, - не растет никакого зелья на небе. Печальный плод земной жизни людей, он исчезнет лишь тогда, когда взаимные (земные) отношения людей не будут более выражаться принципом "человек человеку - волк" (Е. В. Плеханов о религии и церкви. М., 1957, с. 373).

Религиозное сознание, противопоставляющее личность обществу, не вмещает в себя такое широкое понимание личного интереса. Поскольку христианство возникло и развивалось в классово-эксплуататорском обществе, где господствовала идеология индивидуализма, постольку и оно воспитывало у верующих чувство личной обособленности. Христианство подводит под индивидуализм догматические основания. Согласно христианскому вероучению, бессмертной душой и, следовательно, ответственностью перед богом обладает лишь каждый отдельный человек. Никакие коллективы людей душой не обладают. Исходя из этого догматического принципа, христианство без всяких оговорок придает первенствующее значение личности перед человеческими коллективами, перед обществом.

В нашей стране общество борется за внедрение в сознание всех своих членов коллективистских воззрений и привычек. Учитывая это обстоятельство, желая лучше приспособиться к психологии верующих, церковные и сектантские проповедники затушевывают ортодоксальный индивидуализм христианской этики. Они подчеркивают единство взглядов и товарищескую солидарность первых учеников Христа -апостолов и их последователей. Однако все это не отменяет принципиальной установки христианства о первенствующем значении личного спасения перед всеми остальными заботами.

Не случайно принцип коллективизма подвергается нападкам со стороны клерикальных критиков коммунистической морали, которые утверждают, что марксизм будто бы игнорирует личность, жертвует личностью ради коллектива. Подобные домыслы не имеют под собой основания. Коллективизм не только не подавляет личность, но, напротив, является условием ее духовно-нравственного развития. Марксизм-ленинизм видит свободу не в мнимой независимости личности от требований социальной коллективной жизни, а в солидарной деятельности, освобождающей людей от гнетущих природных сил и социального угнетения. Как подчеркивали К. Маркс и Ф. Энгельс, "только в коллективе индивид получает средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 75).

Христианское же понимание свободы личности жертвует коллективной солидарностью ради индивидуалистической идеи спасения. Эта идея, когда она воплощается в практическое поведение, отдаляет верующего от участия в общей борьбе за действительное освобождение людей. Поскольку христианских богословов занимает отношение личности к богу, а не к обществу, постольку они равнодушны к вопросам реальной социальной свободы и даже оправдывают ущемление прав трудящихся и произвол господствующих классов и государства. Коммунистическая мораль, которая осуждает все виды социального гнета, эксплуатации и произвола личности, является тем самым наиболее человечной и справедливой.

Семейно-брачный кодекс христианства

Христианские проповедники утверждают, что только вера может служить основой прочной семьи, что без божьей помощи невозможно достигнуть семейного счастья. Верующим рекомендуется брать в жены или мужья верующих, по возможности из той же общины. Если же такой союз невозможен, то христианин или христианка должны приложить усилия к тому, чтобы приобщить к в ере супруга.

Семья рассматривается христианством прежде всего как орудие религиозного воспитания новых поколений людей. "Христианский брак, - разъясняют современные православные проповедники, - является "домашней церковью", где люди объединены во Христе". Однако история христианской морали доказывает, что присущие ей взгляды на брак и семью менялись исторически.

В Ветхом завете получили отражение брачно-семейные отношения, которые складывались в древнееврейском рабовладельческом государстве. Здесь еще сохранялись пережитки патриархально-родового строя. С другой стороны, ветхозаветное семейно-брачное законодательство было проникнуто заботой о сохранении этнического существования маленького народа в условиях непрерывных войн с соседними племенами и более сильными государствами. Это определяло некоторые особенности ветхозаветных установлений насчет семьи и брака. Ветхозаветной Библии чужда идея безбрачия как угодного богу состояния.

Новозаветные установления о семье и браке явились отражением пестрого социального состава раннехристианских общин, а также сложного развития идеологии христианства в первый период его существования. Традиционное в последующем христианстве женоненавистничество, а также требование безбрачия почти отсутствуют в ранних христианских текстах, Как известно, первые христианские общины состояли из рабов и представителей беднейших слоев свободного населения. Эти люди, мужчины и женщины, равно зависели от господ и не имели возможности основать прочные, устойчивые семьи. Поэтому, как это видно, например, из апостольских посланий, в первых христианских демократических общинах существовали сравнительно вольные нравы. В раннехристианских общинах женщины играли видную роль, выступая в качестве диаконис и пророчиц. Однако в скором времени в христианстве начинают выступать, с одной стороны, требование строгой семейной дисциплины, подчинения жены мужу, осуждение прелюбодеяний, а с другой стороны, проповедь безбрачия для того, кто по своему положению не имел возможности иметь семью.

Эта двойственность, естественная в раннехристианских общинах, приобрела религиозно-догматическое значение в последующем развитии христианства. С заменой рабовладения колонатом, а затем крепостничеством миряне-трудящиеся получили возможность иметь семью, вследствие чего удел безбрачия для них перестал быть необходимостью. В то же время выделился клир, причем церковнослужители высших рангов вербовались из числа монахов, принявших на себя обет безбрачия. Предпочтение безбрачия семейной жизни как состояния, более угодного богу и обязательного для христианина, посвятившего себя служению всевышнему, обосновывается "священным писанием" и христианским вероучением.

Церковные установления в отношении семьи и брака оказывали вредное воздействие на быт мирян. Правило, запрещающее браки между лицами разных вероисповеданий, пусть даже христианских, выступало причиной бесчисленных трагедий любящих сердец. Браки, которые не были освящены церковью, признавались недействительными. Поскольку церковь не была отделена от государства, это влекло за собой тяжкие испытания для людей. Жена лишалась права наследования имущества умершего супруга, "незаконнорожденные" дети также лишались многих гражданских прав, в том числе права наследования имени и имущества отца, не говоря уже о моральных страданиях, вызванных тем, что внецерковный брак, каким бы он ни был прочным и счастливым, все равно считался блудом.

Брак, освященный церковью, практически был нерасторжимым. От этого особенно страдали женщины. Как правило, женщина, выданная замуж против воли, должна была всю жизнь терпеть издевательства постылого человека без всякой надежды освободиться от унизительной связи с ним. Отсутствие свободы развода В. И. Ленин справедливо назвал "сверхпритеснением угнетенного пола, женщины".

Со времени написания "Домостроя" и других средневековых кодексов христианской семейной морали прошли столетия Но христианские церкви и сейчас настаивают на нерасторжимости церковного брака, сколь бы неудачным он ни был.

Пролетарская революция и строительство социализма в нашей стране положили конец домостроевским отношениям в семье и тем самым подняли к активной общественной деятельности женщин, что в свою очередь вызвало громадные сдвиги в их сознании. Приниженное положение женщины в семье и обществе было главной причиной ее приверженности к религии. Включившись при социализме в жизнь больших общественно-производственных коллективов, женщины освободились от духовного одиночества и отсталости. Изменения, происшедшие в положении и сознании советских женщин, учитываются церковниками. "Духовное состояние церквей зависит в значительной степени от состояния сестер", -подчеркивается в послании ВСЕХБ к членам баптистских общин. Христианские проповедники стараются умалчивать о тех местах в "священном писании", где унижается достоинство женщины. Напротив, в массовой проповеди всячески подчеркиваются те библейские тексты, которые хоть в какой-то мере не унижают женщину.

Моральный кодекс христианства создавался столетиями, в разных социально-исторических условиях. Вследствие этого в нем можно обнаружить самые различные идеологические напластования, отражавшие нравственные представления разных общественных классов и групп верующих. Этим определяется крайняя противоречивость христианского нравственного сознания и практической морали христиан.

Так нужен ли подобный кодекс -внутренне противоречивый, несущий в себе груз архаичных представлений, унаследованных еще от времен рабовладения, скомпрометированный вековыми "злоупотреблениями" - для нравственного совершенствования людей в современную эпоху, может ли он служить руководством к поведению советских людей, строящих коммунизм? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Передовое человечество в борьбе за преобразование общественного строя на справедливых началах выработало новый, несравненно более совершенный, соответствующий жизненным интересам людей кодекс коммунистической морали.