Контрперенос В подстрочном примечании к "Заметкам о любви в переносе" (160-161 п.) Джеймс Стрейчи объясняет, что данное эссе одно из очень немногих, в которых Фрейд открыто обращается к контрпереносу. Причины этого очевидны. В 1915 году Фрейд работал с теорией, созданной почти

КОНТРПЕРЕНОС В трех предыдущих главах мы обсуждали термины лечебный альянс и перенос, часто используемые при описании отношений между пациентом и психоаналитиком. Оба эти понятия возникли в практике лечения психоанализом, и уже рассматривалась возможность их

Глава 3. Контрперенос: Как розу мы ни назовем… Перенос и контрперенос до открытия ФрейдаОбсуждая проблему сновидений, Фрейд отмечал, что люди, конечно же, видели сны и до появления психоанализа. И феномен переноса на фигуру целителя психологически проницательные люди

Контрсопротивление и контрперенос Рассматривая начальную стадию анализа и различные виды защиты, которые могут наблюдаться на данной стадии, мы пришли к признанию, что аналитическое нахальство достойно лишь аналитических простаков. Для удобства изучения мы принимали

5.3. Контрперенос Определения Под контрпереносом мы понимаем реакцию психоаналитика на перенос пациента. Например, психоаналитик ощущает, что одна пациентка пытается его соблазнить, другой пациент соперничает с ним, критикует или подвергает его нападкам.Какое-то

7. Перенос и контрперенос Причина, по которой люди после экстремальной травматизации ищут помощи, часто состоит в желании скорейшего «обезболивания». Со страданием должно быть покончено, его следует забыть. Это касается и родственников пропавших без вести, которые хотят

Реальность эротического переноса: настоящее или фантом из прошлого?

Летняя школа НФП. 2003 год

Доклады

Белокоскова Е.В. Место реальности в эротическом сближении пациента и психоаналитка. Реальность эротического переноса: настоящее или фантом из прошлого? В защиту эротического контрпереноса……………………………………………………………..2

Бондарева Н.Б., Санадзе И.А. Опыт обучения психоанализу в регионах. Проблемы и возможные пути их преодоления.………………………………………….……………….…….8

Гришанов А.Н… ОТКАЗ АНАЛИЗУ (Сопротивление анализу или новые формы отношений?)…………………………………. …………………………………………………..17

Куликов А.И. Этнический пациент и проблемы идентичности.……………………..21

Рождественский Д.С. Иллюзия и рождение реальности ……………………………..31

Сахновская О.С. «Контрпереносное отыгрывание или принцип бумеранга»……….34.

Соколов С.Е. Психоанализ и психоаналитическая терапия…………………………43

Шамов В.А. Участники группы как объекты друг для друга (поиск объективной реальности в мире субъективных объектов)………………………………………….2

Место реальности в эротическом сближении пациента и психоаналитка.

Реальность эротического переноса: настоящее или фантом из прошлого?

В защиту эротического контрпереноса…

Белокоскова Е.В. – ректор Института клинического и прикладного

психоанализа, к.ф.н.

«Фантом»-причудливое явление, призрак.

(Словарь русского языка. С.И.Ожегова)

В какой мере реальность присутствует в отношениях пациента и психоаналитика, вопрос давно волнующий психоаналитическую общественность. Особое звучание он приобретает в связи с темой эротического переноса. Много ожиданий было от вышедшего недавно сборника IPA «Об эротическом и эротизированном переносе». Выход сборника не снял остроту этой темы. После дискуссий, как это часто бывает, остается гораздо больше вопросов, чем ответов и диаметрально противоположных точек зрения.

Часть из этих вопросов хотелось бы затронуть в этом докладе. Основным среди этих них остается вопрос об объективной реальности. Но не менее интересен, на мой взгляд, вопрос о проявлениях эротического переноса у пациентов-мужчин в работе с женщинами-психоаналитиками.

В 1915 году Фрейд пишет в «Заметках о любви в переносе», что возможны варианты выхода из назревающей эротической ситуации: законное соединение обоих, прерывание лечения, незаконная любовная связь или продолжение аналитической ситуации. Фрейд особенно подчеркивает момент безличности любви в переносе. Любовь пациентки вызвана аналитической ситуацией, а не особенностями личности аналитика. «Нет никакого основания гордиться таким «завоеванием»,пишет он. Решающий момент в такой ситуации - интересы больной (то есть терапия).

Влюбленность наступает тогда, когда нужно заставить ее сознаться или вспомнить особенно неприятный и вытесненный отрывок из ее жизни. Один из мотивов влюбленности – желание принизить аналитика до положения возлюбленного. Врач должен отстаивать перед влюбленной нравственные требования. Психоаналитическое лечение зиждется на правде-слоган выдвигаемый Фрейдом и принимаемый большинством..

Фрейд апеллирует к нормам морали и приверженности аналитика правде, хотя и учитывает, что для мужчины мучительна роль отвергающего и отказывающего. Поэтому желание любви, возникающее у пациентки не нужно не удовлетворять, не подавлять. К любви в переносе нужно относиться как к чему-то нереальному. Хотя пациент переживает подлинное чувство любви, аналитик должен видеть в этом всего лишь перенос, поскольку объектами переносной и романтической любви являются воссозданные объекты детства. С другой стороны нельзя лишать больного всего, чего он желает, так как это может оказаться для него непереносимым. Допустимо облегчение посредством суррогата.

Он же ставит дополнительный вопрос о природе реальности. «Действительно ли нельзя считать реальной влюбленность во время аналитического лечения?»

В статье Блюма отмечается, что «эротический перенос относительно универсальная, хотя и изменчивая по степени интенсивности и повторяющаяся фаза анализа. Существует непрерывный ряд от чувств привязанности до сильного сексуального тяготения… Эротизация может быть скоропреходящей или устойчивой, мягкой или злокачественной, доступной анализу или указывающей на дефект Эго».

Отдельная тема связана с правилом нейтральности и воздержания. Как отмечают некоторые авторы, Фрейд верил в возможность аналитика реагировать тотально рациональным образом, тем самым, демонстрируя разновидность мифического контроля и господства. Сейчас учитываются контрпереносные реакции аналитика, которые чаще свидетельствуют об обратном.

Хернандез пишет, что любовь в переносе «кусок реальности, посягающий на иллюзорное состояние данного процесса».

Говоря о любви в переносе невозможно избежать обсуждения деструктивных составляющих этого влечения. С одной стороны любовь в переносе может поощряться аналитиком для избегания темы агрессии. Кроме того, она может способствовать укреплению самоуважения. Мертон Гилл предлагает отказаться от перспективы одного человека-пациента (предложенной Фрейдом), рассматривающей анализанта как закрытую систему сил и контрсил. Аналитическую ситуацию можно рассматривать как систему взаимодействия двух людей и аналитик участник этой ситуации. «Значение этого для техники заключается в осознании переживаемого пациенткой участия аналитика и в работе над этим участием в анализе взаимодействия переноса/контрпереноса. Аналитик, который полагает, что он может воздержаться от участия – оставаться нейтральным – будет испытывать помехи в осознании того, как его участие воспринимается анализантом». Этот же автор ставит ряд вопросов, среди которых написано ли эссе Фрейда по поводу любви или секса?

В зависимости от мировоззрения и принадлежности к той или иной школе каждый решает вопрос о реальности происходящего самостоятельно. Приверженцы классической традиции отдают предпочтение преобладающему влиянию фантазийного материала и акценте на том, что прошлое определяет настоящее. Школа интерсубъективного подхода - реальному вкладу аналитика в процессе встреч.

Как уже отмечалось мною ранее в статье «Родители Эдипа» тема инцеста возникает в процессе анализа не только в связи детским фантазийным материалом, но и по мере развития отношений и трансферентных и контртрансферентных реакций. Реальность присутствует в рабочем альянсе, в контрпереносных (бессознательных) реакциях аналитика, в сознательном отклике. В работе Г.Томе и Х.Кехеле «Современный психоанализ» есть раздел с красноречивым названием «Противоречивое семейство понятий: терапевтический альянс, рабочий альянс, реальные отношения». Обсуждение на супервизиях реальной составляющей психоаналитического процесса является по разным причинам, которые будут обсуждаться чуть ниже, источником тревоги. Кроме особой реальности, которую совместно выстраивают аналитик и пациент в кабинете, всегда остается вероятность реальных пересечений с пациентами в жизни или в процессе обучения (особенно остро эта проблема стоит в маленьких городах). Тема инцеста и реальности также тесно связана с много раз отмечавшимся преобладанием диагностики «доэдипальной» патологии. Как это не парадоксально звучит в 2003 году, но одной из причин этого может являться продолжение традиционного запрета на сексуальность. Тревога аналитиков, связанная с сексуальностью, читается между строк во время групповых супервизий, и часто приводит к искусственной десексуализации того что происходит на анализе. Какое влияние этот факт оказывает на психоаналитический процесс и понимание реальности аналитиком?

Пол аналитика один из факторов реальности, в наибольшей степени влияющих на перенос. Гринсон описывает диллему психоаналитического процесса: либо регрессия в невроз переноса либо поддержание рабочего альянса. По Гринсону наиболее сильны реальные составляющие психоаналитического процесса в начале терапии и на завершающей стадии.

Как соотносятся тема терапевтического альянса и эротического переноса и контрпереноса, по каким критериям происходит разграничение эротического переноса (контрпереноса) от реального осознанного эротического влечения?

Ференци еще в 1918 г. писал, что сопротивление аналитика контрпереносу может быть вызвано чрезмерной тревогой аналитика. Когда строгий контроль над чувствами выдвигался как условие обучающего опыта и контрперенос рассматривался как невротическая реакция аналитика, тогда тема эротического контрпереноса не предполагала специального обсуждения. После сорока лет негативного отношения аналитиков к контрпереносу, Г.Томе и Х.Кехеле в работе «Современный психоанализ» отмечали, что тема контрпереноса затронула фобические реакции самих аналитиков (вызванные необходимостью признания собственных чувств).

Сейчас мы вынуждены признать не только чувства, связанные с эротикой в психоанализе, но и реальные действия аналитиков спровоцированные этой ситуацией. Блюм указывает в связи с темой эротического контрпереноса «Контрперенос может отклонять напряжения переноса в разделяемые эротические фантазии или испуганное бегство». Эротический перенос это соблазн, по словам Фрейда, для тех, кто «молод и свободен» или тех, кто менее закален в целом.

Рой Шафер отмечает «Терапевты часто переходят к любовным отношениям с пациентками.Эти скандалы более не считаются случайными и изолированными». Но, по его мнению, аналитик который эмоционально увлечен не в соостоянии полезным образом истолковывать насыщенную конфликтами любовь пациента. Хотя анализанты бессознательно сотрудничают с аналитиком через любовь в переносе.Они сообщают ценные сведения через показ. И хотя Фрейд выступает как специалист рациональной ориентации, то есть рассчитывает путем интеллектуального убеждения и давления воздействовать на пациентку, Шафер говорит о том, что в таком перегретом контексте уши глухи к рациональным объяснениям. Позднее аналитики развивают идею инсайта, основанного на эмоциональных переживаниях, который возможен в подготовленном структурно контексте, созданном через аналитическое толкование повторений внутри истории жизни. Эвристически полезно рассматривать анализанта как всегда переживающего просто бытие.

В задачу аналитика входит выбор оптимального эмоционального климата и демонстрация непритворного, искреннего интереса. Каким образом это происходит в терапии мужчин у женщин-аналитиков? Перенос здесь и теперь демонстрирует скрытые и забытые эротические импульсы пациента. Современными аналитиками игнорируется не перенос, а реальные составляющие. Томе и Кехеле описываю «Фактор Х» влияющий на терапевтические отношения. Реальные отношения находятся в оппозиции к переносу и он им угрожает: интенсивный перенос может вырвать пациента из реальных отношений врачом. Предполагается, что в любой влюбленности преобладает доля влечения, связанного с фигурами ИМАГО. Перед аналитиком стоит задача разделения переноса здесь и теперь и реальных чувств (осознанных и неосознанных) между пациентом и аналитиком.

Если допустить, что аналитик может быть лично задет чувствами пациента, а также то, что об эротическом контрпереносе написано мало, то вопрос влияния индивидуальных особенностей аналитика на психоаналитический процесс, представляет особый интерес. На основе имеющейся литературы (К.Хорни, О.Кернберг) можно рассмотреть некоторые основные реакции женщин-аналитиков:

· Материнско-аналитическое скрытое поддразнивание (возбуждение) сына-пациента и неуловимое бессознательное отвержение сексуального возбуждения по отношению к дочери-пациентке;

· Неизбежный элемент субъективности под влиянием физиологических циклов женщины-аналитика (ни для кого не секрет, что реакции женщин зависят от того, какой биологически детерминированный жизненный период сейчас преобладает: готовности к спариванию или ухаживания за потомством);

· периодическую регрессию к зависти к пенису;

· чувство вины вызванное женской установкой.

С другой стороны мужчины-пациенты, как правило, демонстрируют всю гамму кастрационных страхов перед женщиной. Эта тема более подробно будет развернута на примере клинического случая.

Симбиотические стремления пациента могут выражаться через фантазии о сексуальной близости. Отличая эротический перенос и желание быть любимым, мы предполагаем, что материнские инстинкты женщины-аналитика могут откликнуться в терапии на эту потребность в любви. Возможно ли разграничить и объективировать эмоциональный отклик как материнский или как эротический, если в данном случае речь идет о контртрансферентных реакиях?

По мнению О.Кернберга, сильный эротический контрперенос возникает у женщин-аналитиков с неразрешенными нарциссическими чертами и у мазохистических женщин. Такие контрпереносные реакции сильно влияют на самооценку аналитика. Обесценивание себя как женщины, может привести к обесцениванию дочери-пациентки или отразиться на анализе пациента-мужчины. Сын может принести матери неограниченное удовлетворение являясь нарциссическим расширением. Аналитик-женщина перенесет на него все честолюбие, все, что осталось от комплекса мужественности. Контрперенос в виде напуганности и скованности женщины-аналитика является сигналом о тяжелой нарциссической психопатологии пациента.

В первом приближении, наиболее оптимальным для выхода из тупика переплетений эротического переноса и контрпереноса кажется сочетание невротического уровня аналитика и пациента, нравственная зрелость хотя бы одного из них. Прекращение анализа и направление к другому аналитику имеет свои плюсы и минусы в данной ситуации.

Важно отметить, что современные психоаналитики склонны постоянно опасаться возможности быть спровоцированными непосредственными чувствами анализанта.

Возвращаясь к теме реальности, сошлемся на точку зрения Фидиаса Цезиот «Под реальным мы имеем в виду ту драму, которая происходит в рамках сессии, достигая сознания в виде аффектов, варьирующих от тревожности до нежнейших сантиментов. Это подлинное переживание – более или менее прямая презентация бессознательного». Лапланш в 1987 году писал, что анализ «в силу некоторых своих черт и правил влечет за собой разновидность структурного воспроизведения условий сексуального пробуждения»

«Данная проблема (любовь в переносе) продолжает быть чрезмерно трудной для разрешения аналитическими интсрументами. Иногда, с определенной степенью осознания со стороны аналитика, лечение прерывается. В другой раз, мы можем быть не в состоянии реагировать на данную ситуацию, сохраняя правильный контроль над своим контрпереносом. Каждый из нас, обладающих достаточно длительным аналитическим опытом, мог принимать для повторного анализа пациента (ку), первый анализ которого закончился сексуальным отыгрыванием с аналитиком, сколь опустошительны его последствия и до какой степени скомпрометированы возможности пациента (ки) получить пользу от нового анализа. Однако, насколько мне известно, практически нет никакой литературы на эту тему… Эти повторные анализы могут представлять наиболее ценную область исследования о том, когда оба попали в ловушку…»

За этими словами Джорджа Канестри (1988) следует признание того факта, что:

1. библиография по любви в переносе между мужчинами-пациентами и женщинами-аналитиками редка, если вообще существует;

2. возможно, что перенос в этих случаях обладает уникальными чертами, которые должны быть исследованы;

3. «реальные» характерные черты аналитика, в данном типе случаев и их распространение в аналитическом опыте должнs изучаться более пристально.

Умение контролировать свои чувства аналитиком порождает соответствующий материал в пациенте. Кроме того, сексуальное влечение не является стабильно данным фактором в анализе. Уловив его можно продуцировать новый материал в анализе, при условии наличия наблюдающего ЭГО пациента.

Интерсубъективный подход предполагает встречу двух субъективных разностей, которые находятся во взаимоотражающей связи. То, чем обладает аналитик в процессе психоанализа, является субъективной структурой его внутренней системы координат. Мотивацией пациента является не патологические дериваты влечений, а подавленные и задержанные развитийные стремления. «Пациент пытается показать аналитику вновь возникшие сексуальные или самоутверждающие аспекты Я в надежде на то, что они будут оценены как достижения его развития».

Вопрос об искажении истины в психоанализе отдается на усмотрение аналитика (едва ли не самой заинтересованной стороны). Даниэл Стерн отмечает «Психоанализ пришел к принятию несколько меньшей сдержанности со стороны врача при столкновении с любовью в переносе, чем это рекомендовал Фрейд в 1915 году». Многие специалисты спорили о необходимости и желательности определенного количества контрпереносной любви для оптимизации терапевтического результата.

В статье Е. Спиркиной и В. Зимина «Развитие психоанализа и интерсубъективный подход» отмечалось, что создатели интерсубъективного подхода не страдали философобической симптоматикой и поставили в рамках психоаналитической теории вопрос об истине и реальности. Психоаналитическая ситуация не может превращаться в выяснение вопроса о том, чья реальность более объективна.

Таким образом, мы вновь возвращаемся к задаче, объективного исследования взаимодействия аналитика и пациента на сеансе. Целью доклада было обратить внимание на опасность недооценки реальных составляющих аналитического процесса, в том числе фобической самозащиты аналитиков при угрозе «инцестуозного влечения» к пациенту.

Проработка и устранение переноса - необходимая часть аналитической терапии.На начальном этапе позитивный перенос способствует установлению доверительных отно­шений между пациентом и аналитиком. В процессе анали­тической работы этот позитивный перенос может приоб­рести эротизированную направленность или стать нега­тивным, что привносит осложнения в аналитическую те­рапию. Но понимание того, что в переносе на врача неж­ных и враждебных чувств находит свое отражение предше­ствующее, хотя и несколько трансформированное отно­шение пациента к другим лицам, приводит к осознанию бессознательных желаний и влечений. Аналитическая ра­бота направляется против нового искусственного невроза. Его преодоление и устранение переноса тем самым способст­вуют освобождению и от болезни, первоначально принося­щей страдания пациенту.

Невроз перенесения

Рассматривая проблему переноса, Фрейд исходил из того, что в процессе анализа у пациента оживают ранние психические переживания. Оживление этих переживаний происходит не столько в виде воспоминаний, сколько в форме отношения пациента к личности аналитика. Имеет место как бы копирование, переиздание того, что уже на­ходилось в глубинах психики пациента. Но вновь ожив­шие желания и фантазии переносятся с прежнего, значи­мого для пациента лица на личность аналитика. При этом первоначальное заболевание, с которым пациент обратил­ся к врачу, претерпевает определенное изменение. Точнее, его болезнь развивается в таком направлении, что приоб­ретается как бы новый невроз. Новое творение болезни Фрейд назвал неврозом перенесения. Этот невроз перенесе­ния является ничем иным, как «новым вариантом старой бо­лезни» или «искусственным неврозом», требующим такого же пристального внимания к себе со стороны аналитика, как и то заболевание, с которым к нему обратился паци­ент. Характерные для старого заболевания невротические симптомы утрачивают свое первоначальное значение и приспосабливаются к новому варианту болезни, в резуль­тате чего аналитику приходится принимать в расчет прои­зошедшее в процессе анализа изменение. Тем самым на­правленность терапевтической работы смещается от иссле­дования истоков возникновения первоначального невротиче­ского заболевания к изучению невроза перенесения.

Таким образом, терапевтическое лечение сталкивается с дополнительной трудностью, обусловленной тем, что центром невроза перенесения становится сам аналитик как объект, на который пациент переносит свои чувства и переживания. Мало того, что аналитику приходится боро­ться с различного рода сопротивлениями пациента, так еще перенос осложняет и без того нелегкую его терапевти­ческую деятельность. Возникшие в процессе анализа но­вые болезненные психические продукты с необходимо­стью могут породить сомнения в эффективности психоа­нализа как такового.

В самом деле, что это за метод лечения, в процессе ко­торого возникает новое заболевание - невроз перенесе­ния? Какой смысл в терапевтической деятельности, веду-

Щей не столько к упрощению, сколько к осложнению ана­литической ситуации? Не лучше ли прибегнуть к иным средствам терапии, не допускающим возникновения пе­ренесения как такового, затрудняющего лечение пациен­тов?

Надо полагать, Фрейд понимал, что с открытием невро­за перенесения эти и подобного рода вопросы могли возни­кать как у противников, так и у сторонников психоанализа. Для первых такие каверзные вопросы предполагали обес­ценивание психоаналитической терапии, как неэффектив­ной и создающей ненужные трудности для врача. Для вто­рых сама постановка подобных вопросов и последующие ответы на них способствовали развитию теории и практи­ки психоанализа, поскольку трудности терапевтической работы являются стимулом для творческой деятельности аналитиков.

При рассмотрении неврозов перенесения Фрейд придерживался прежде всего того исходного положе­ния, согласно которому само по себе психоаналитическое лечение не создает переноса. Фактически, психоанализ открывает лишь то, что скрыто в глубинах психики нев­ротиков. Не следует думать, что при использовании иных видов терапии переноса как такового не существу­ет. Проявление нежных или враждебных чувств пациен­та к врачу имеет место в любом случае. Другое дело, что при иных видах терапии проявление этих чувств осуще­ствляется спонтанно, и врач далеко не всегда способен их отследить, поскольку он может не иметь ни малейше­го представления о переносе вообще, в то время как в случае психоаналитической терапии работа с переносом становится одной из важных и существенных задач ана­литического лечения.

Специфика проявления переноса в психоанализе за­ключается в том, что в процессе анализа перенос принима­ет форму сопротивления. Поэтому в анализе важно до­ждаться того момента, когда перенос станет сопротивле­нием. С этого момента аналитическая работа направля­ется на преодоление сопротивления. В конечном счете, нежные и враждебные чувства пациента к врачу оказы­ваются объектом непосредственного анализа, что спо­собствует пониманию и осознанию невротического за­болевания как такового. «Решающая часть работы, - считал Фрейд, - проделывается тогда, когда в отноше-

нии к врачу в перенесении создаются новые варианты старых конфликтов, в которых больной хотел бы вести себя так же, как он вел себя в свое время, между тем как, используя все находящиеся в распоряжении [пациента] душевные силы, его вынуждают принять другое реше­ние. Таким образом, перенесение становится полем бо­рьбы, где сталкиваются все борющиеся между собой силы» .

Стало быть, перенос используется аналитиком в каче­стве необходимого средства, способствующего успешно­му лечению пациента. Решение первоначальной терапев­тической задачи осуществляется путем преодоления ново­го, искусственно созданного невроза. Если в процессе ана­литической работы с переносом пациент окажется способ­ным переосмыслить свои отношения с аналитиком и избави­ться от невроза перенесения, то аналогичным образом он бу­дет действовать и в реальной жизни при взаимоотношениях с другими людьми. Обращая внимание на это обстоятельство и на роль переноса в аналитическом лечении, Фрейд под­черкивал: «Человек, ставший нормальным по отношению к врачу и освободившийся от действия вытесненных вле­чений, остается таким и в частной жизни, когда врач опять отстранил себя» .

Итак, с одной стороны, перенос и сопротивление на­столько тесно связаны друг с другом, что далеко не всегда удается провести между ними различие. С другой стороны, в психоанализе сам перенос выступает в виде сопротивле-

Ния, в результате чего те трудности, которые встречаются при психоаналитической терапии, получают свое разре­шение благодаря тому, что перенос используется для пре­одоления сопротивления. Одним словом, овладение пере­носом является необходимой предпосылкой аналитической терапии, поскольку врач, способный превратить перенос из средства, мешающего лечению, в инструмент борьбы с со­противлениями пациента, приобретает себе могущественно­го союзника, благодаря которому становится возможным до­стижение терапевтического успеха. Поэтому искусство психоаналитического лечения заключается в том, чтобы вовремя овладеть переносом пациента с целью использо­вания его в своих терапевтических целях.

Овладение переносом требует практических навыков, прежде всего связанных с умением и способностью анали­тика разбираться не только в душевном мире пациентов, но и в своем собственном бессознательном. Дело в том, что в психоаналитической ситуации, наряду с переносом чувств и переживаний пациента на аналитика, наблюдает­ся такое явление, в результате которого аналитик может переносить свои собственные чувства и переживания на пациента. Это явление в психоанализе получило название контрпереноса (контртрансфера).

Переплетение между собой переноса и контрпереноса приводит к тому, что в процессе осуществления терапии аналитик может оказаться в такой непростой для него си­туации, выход из которой чреват самыми неожиданными последствиями. Особого рода трудности возникают тогда, когда у пациента наблюдается эротический перенос, спо­собный вызвать у аналитика противоречивую гамму чувств - от искушения и желания ответить на сексуальное влечение пациента до страха перед этим влечением и сопро­тивления против того, чтобы быть вовлеченным в любовную интригу.

Я уже касался проблемы эротизированного переноса пациента на аналитика и на собственном примере попы­тался показать те сложности, с которыми подчас прихо­дится сталкиваться в процессе аналитической терапии.

Однако полагаю, что в свете высказанных представлений о переносе и контрпереносе есть необходимость в более подробном освещении аналитических отношений между пациентом и аналитиком. Это, действительно, не простои вопрос, решение которого нередко становится камнем, преткновения на пути успешного психоаналитического лечения. Не случайно Фрейд посвятил рассмотрению это­го вопроса специальную работу, которая была опублико­вана им в 1915 году под названием «Замечания о любви в переносе».

Предположим, что в процессе аналитической тера­пии молодая, симпатичная, привлекательная женщина влюбляется в своего аналитика. Возможно, она сперва скрывает свои чувства не только от аналитика, но и от са­мой себя. Однако по мере того, как чувство влюбленно­сти разрастается до неимоверной силы и целиком захва­тывает женщину, она оказывается не в состоянии бороть­ся с нахлынувшей на нее страстью и признается аналити­ку в своей любви к нему. Ознакомившись в теории с пере­носом, на профессиональном уровне аналитик готов рас­сматривать признание женщины в любви в качестве про­явления позитивного переноса со стороны пациентки на него как врача. Однако, проявляя симпатию к молодой женщине и будучи не столько отстраненным врачом, от­носящимся к пациентке, как безличному объекту, сколько мужчиной, наделенным чувственными желаниями, он мо­жет усмотреть за позитивным переносом пациентки не то­лько повторение и воспроизведение ее прежних чувств к какому-то другому лицу, но и зарождение ее чувственной привязанности к нему не как к врачу, а как к мужчине. Под воздействием эротизированного переноса пациентки он сам может быть подверженным таким переживаниям, в результате которых у него могут возникнуть защитные ме­ханизмы, связанные с подавлением чувственных влече­ний, или не менее нежные, чем у пациентки, сексуально окрашенные ответные чувства, требующие своего удов­летворения.

В Самом деле, разве не бывает исключений, когда эро­тизированный перенос перерастает в большую любовь па­циента-женщины к аналитику-мужчине? Разве не бывает такого, когда аналитик находит в пациенте ту единствен­ную женщину, с которой готов связать свою дальнейшую судьбу? Разве невозможен дальнейший союз влюбленных,

познакомившихся в процессе аналитического лечения и испытавших неодолимое влечение друг к другу?

Уже обращалось внимание на то, что явление перено­
са имеет место не только в аналитической ситуации, но и
в учебном процессе. Хорошо известны не столь уж редкие
случаи, когда между учениками и преподавателями, осо­
бенно молодыми девушками и зрелыми мужчинами,
устанавливаются такие близкие отношения, которые за­
вершаются гражданским или юридическим браком. Так
почему же невозможны подобные отношения между па­
циентами и аналитиками? Или, в отличие от нравствен­
ного кодекса чести преподавателя, клятва Гиппократа
врача надежно застраховывает последнего от возможного
состояния влюбленности аналитика в своего пациента,
проявляющего все признаки искренней любви по отно­
шению к нему? .

В истории психоаналитического движения также изве­стны случаи, когда между пациентами и аналитиками устанавливались такие отношения, которые, возникнув в процессе анализа, создавали трудно разрешимые пробле­мы, осложнявшие терапевтическое лечение или выходили за рамки обычного позитивного переноса. Так, начавшие­ся в начале века отношения между русской пациенткой Сабиной Шпильрейн, ставшей впоследствии известным психоаналитиком, и швейцарским аналитиком Карлом Густавом Юнгом развивались таким образом, что Фрейд был вынужден высказывать поучительные наставления в адрес женатого врача . Основанные на переносе нежных чувств Шпильрейн к своему аналитику и на контрперено­се Юнга, их отношения развивались таким образом, что, судя по информации некоторых исследователей, перерос­ли в интимную близость, хотя и не подорвали семейную жизнь аналитика, являвшегося к тому времени (конец 1908 - начало 1909 гг.) отцом троих детей .

Но известен и другой случаи, когда в начале 20-х годов отношения между молодым аналитиком Вильгельмом Райхом и проходившей у него учебный анализ молодой де­вушкой Анной Пинк имели иной, по сравнению с Шпиль­рейн и Юнгом, исход. Занимаясь терапевтической деяте­льностью, Райх имел представление о переносе и контрпе­реносе. Однако он полагал, что чувства Анны Пинк к нему и его собственные чувства к ней были реальными, подлин­ными и выходили за рамки трансферных и контртранс-

ферных отношений. После того, как Райх понял глубину охвативших их чувств, аналитическая работа между ними не могла продолжаться, и Пинк перешла в анализ сперва к другому, пожилому аналитику Г. Нюнбергу, а несколько лет спустя - к А. Фрейд. Охватившее молодых людей чув­ство любви вылилось в продолжение таких отношений между ними, которые завершились тем, что за неделю до исполнения своего 25-летия Райх женился на Пинк, Прав­да, их брак не был долговечным, и впоследствии они рас­торгли брачные узы, а Райх еще дважды женился .

Разрабатывая технику психоанализа, Фрейд выступал против любых новаций, связанных с использованием ана­литиком эротизированного переноса в качестве средства искусственного обольщения пациента в целях достижения терапевтических успехов. Были случаи, когда аналитики ускоряли процесс возникновения позитивного переноса и внушали,пациентам мысль о том, что для лучшего продви­жения анализа пациенты должны влюбиться в своего вра­ча. Фрейд категорически возражал против подобной тех­ники, считая ее бессмысленной и далеко не безопасной для анализа как такового. Он исходил из того, что не сле­дует опережать события и искусственно ускорять их. Пе­ренос нежных чувств на аналитика должен осуществлять­ся самопроизвольно. Другое дело, что аналитик должен быть готов к подобному проявлению чувств со стороны пациента.

Когда венгерский психоаналитик Шандор Ференци выступил с идеей активного анализа, включающего в себя менее формальные отношения между аналитиком и пациентом, то Фрейд не только не поддержал эту идею, но и критически отнесся к ней. В частности, он неодобрите­льно отнесся к новой технике, в соответствии с которой в целях терапии аналитик может проявлять материнскую нежность к пациентам, которые в. детстве страдали от не­достатка материнской заботы. Ференци, придерживав­шийся подобной точки зрения, использовал такую техни­ку материнской нежности, при которой допускался обмен поцелуями между аналитиком и пациентом. Для Фрейда такая техника анализа была неприемлемой. Он считал, что при анализе.не следует идти навстречу пациентам в удов­летворении их желаний, включая «малые эротически^ удовольствия» типа невинных поцелуев. При этом он под­черкивал, что не является тем человеком, который из-за

Ханжества или мещанских условий не допускает возмог ности обмена поцелуями, как это принято в некоторых ку| льтурах в качестве приветствия. Однако Фрейд исходил и| того, что в той культурной среде, в которой ему приходи^ лось работать, поцелуй означал интимную эротику, щ явление которой недопустимо в аналитической ситуации! Кроме того, он высказывал опасение в связи с тем, что всё4 гда может найтись такой «революционер» в технике ана! лиза, который пойдет дальше невинных поцелуев, и ^ дым аналитикам не удастся сохранить первоначальночПри-< нятую в психоанализе установку на отношения с пациен--тами, не допускающую послаблений во врачебной этике"| Размышляя над этими вопросами, в одном из писем Фе« ренци от 13 декабря 1931 года Фрейд выразил свою пози| цию «сурового отца», предостерегающего коллегу от ис| полнения в процессе аналитического лечения роли «нежД ной матери» по отношению к пациентам [ 11. С. 92].

Опасения основателя психоанализа не были беспоч<| венными. Примечательные случаи из аналитической ра| боты Юнга и Райха наглядно свидетельствовали о том! что трансферные и контртрансферные отношения ^ зываются реальными и действенными. Осуществленный Ференци изменения в технике анализа при умелом, ^ лифицированном их использовании способствовали те*| рапевтическому лечению, но в то же время открывал! простор для использования эротизированного переноса i личных целях аналитика, не придерживающегося вра* чебной этики или неспособного удержаться от тех иску-* шений и соблазнов, с которыми подчас сталкивается мо­лодой аналитик.

Терапевтическая практика на современном этапе развития показывает, что дело может доходить до того, чт отдельные врачи воспринимают интимные отношения между ними и пациентами как нечто само собой разуме» щееся. Конечно, это не имеет никакого отношения к псш хоанализу. Более того, в принципе противоречит ему свидетельствует о полном непонимании специфики ана* литического лечения, в ходе которого с неизбежность» проявляются отношения переноса и контрпереноса. И те? не менее в своем превратном толковании аналитическа терапия может включать в себя такую технику, kotoj идет вразрез с психоанализом как таковым.

Так, однажды мне довелось разговаривать с молодым терапевтом, который, обучаясь психоаналитической тех­нике, делился своим «позитивным» опытом лечения па­циентов. Он говорил о том, что к нему на прием часто при­ходят такие женщины, которым надо лишь одно: удовлет­ворить свои сексуальные желания. В ответ на мои поясне­ния об осторожной и корректной работе с переносом он заявил, что ему не раз приходилось идти навстречу своим пациентам, удовлетворять их эротические запросы, и это чаще всего давало позитивный результат. По его выра­жению, некоторые женщины-пациенты приходят к нему «не как к врачу, а как к мужчине», и их излечение зависит от его действий как мужчины, а не как врача. Когда же я обратил его внимание на то, что психоанали­тическая кушетка предназначена совсем для другого, психоанализ - это метод лечения невротических забо­леваний, и его представления о возможностях лечения не только не соответствуют аналитической терапии, но и коренным образом противоречат ей, молодой анали­тик поспешил перевести разговор в иное русло. Однако мне показалось, что его отнюдь не смущало то обстояте­льство, что он видит в приходящих к нему пациентках прежде всего сексуально неудовлетворенных женщин, которым он готов оказать соответствующую помощь, выступая в качестве мужчины-врача, а не врача-мужчи­ны. Если подобный терапевт будет выдавать себя за пси­хоаналитика, то это может вызвать у пациентов преврат­ное представление о психоанализе. На самом деле все это так же далеко от психоанализа, как хирургическая операция на сердце, осуществленная врачом на основа­нии жалобы пациента по поводу того, что в результате неразделенной любви его сердце окончательно разбито.

Неопытный аналитик может усмотреть в эротическом переносе пациента приглашение к завязыванию интим­ных отношений. Однако, удовлетворяя сексуальные жела­ния пациента и полагая, что тем самым достигается успешное лечение, аналитик, как врач, несомненно, тер­пит свое поражение. Его авторитет оказывается низведен­ным на нет, поскольку, с одной стороны, врач сводится до положения любовника и, следовательно, в меньшей или большей степени становится игрушкой в руках женщины, одержавшей верх на ним, а с другой стороны, терапия пре­вращается в своего рода любовную интригу, в рамках ко-

Торой пациентка-женщина еще раз находит подтвержде-1 ние тому, что она неотразима, а все мужчины, включая co-f блазненного ею терапевта, ничтожные создания, готовые! волочиться за любой юбкой. Врач только думает, что, идя| навстречу сексуальным желаниям пациента, он тем самым? исцеляет ее. В действительности же происходит все наобо-| рот. Он не только не достигает своей терапевтической цели,/ но и обесценивает аналитическое лечение. Добившись своей*! победы, женщина-соблазнительница может предъявить! свои требования к врачу как любовнику или, в случае пре-*| кращения интимных отношений с ним, обратиться к дру­гому терапевту, где, скорее всего, попытается использо­вать ту же самую стратегию и повторить предшествующий опыт обольщения врача как мужчины.

В свое время Фрейд подчеркивал, что, оказавшись в; аналогичной ситуации, врач никогда не сможет достичь! своей цели - освободить пациента от невроза. Используя | образное сравнение, он отмечал, что в этом случае между)! врачом и пациентом разыгрывается сцена, описанная в | анекдоте о пастыре и страховом агенте. По настоянию родных в дом, где лежал неверующий, тяжело больной че­ловек, приглашается пастырь. Родные неверующего аген­та надеются на то, что на пороге смерти он покается перед пастырем, получит отпущение грехов, обретет веру. Пас­тырь проходит в покои тяжелобольного человека, и они, оставшись наедине, беседуют между собой. Их беседа длится столь долго, что у находящихся в другой комнате родных появляется надежда на благоприятный исход со-бытии. Они терпеливо ждут окончания разговора, и, когда наконец пастырь выходит из комнаты больного, его род- ] ные узнают следующее. Вопреки их ожиданиям, неверую­щий страховой агент не был обращен в веру. Зато, чего, ес­тественно, никто не ожидал, пастор ушел из дома тяжело больного человека застрахованным.

Если в случае эротизированного переноса пациентке удается соблазнить аналитика, то это означает несомнен­ный триумф для нее, но полное поражение для врача. Если, идя навстречу любовным домогательствам пациент­ки, аналитик оправдывает свои действия ссылками на эф­фективное ее излечение, то это является или рационализа­цией его собственных желаний, или самообманом, свя­занным с непониманием существа аналитической тера­пии. Вместо того, чтобы что-то вспомнить и воспроизвести

как психический материал, сохранив его в своей психике, пациентка реализовала свои бессознательные сексуальные влечения, одержав очередную победу над мужчиной. Вмес­то того, чтобы проработать с пациенткой психический ма­териал, связанный с ее переносом, аналитик поддался ее чарам и вступил в интимную связь, лишив себя тем самым настоящей аналитической работы. По мере продолжения интимных отношений между ними пациентка проявит все патологические реакции ее любовной жизни, развитие ко­торых и привело ее к врачу, в то время как аналитик, наивно полагающий, что удовлетворение желаний пациентки яв­ляется залогом ее выздоровления, ничего не сможет сделать по исправлению или устранению ее патологических реак­ций и невротических симптомов. «Любовная связь, - заме­чал Фрейд, - кладет конец возможности оказать воздейст­вие при помощи аналитического лечения; соединение обо­их - бессмыслица» .

Таким образом, в целях успешной терапевтической работы аналитику не следует идти на поводу у пациента и удовлетворять его желания. В этом отношении позиция молодого терапевта, согласно которой раз пациентка пришла с вполне определенной целью к нему, то почему бы ей не помочь в достижении удовольствия, является не столько безнравственной, с точки зрения врачебной эти­ки, сколько ошибочной в терапевтическом плане. Но что же делать аналитику в том случае, когда он является сви­детелем развития эротизированного переноса со стороны пациента? Как ему вести себя? Какой стратегии придер­живаться?

Существует еще одно отличие между переносом на аналитика мужчину и аналитика женщину; это различие проявляется в эротическом или «эротизированном» переносе. Удивительно, что практически не существует опубликованных сообщений о сильных и продолжительных эротических или эротизированных переносах у пациентов мужчин в отношении женщин аналитиков. Хотя мы знаем много примеров глубокой «любви» женщин к своим аналитикам мужчинам или случаев сильнейшего, неуправляемого эротического переноса. Среди множества аналитиков женщин, с которыми мне довелось общаться, а также в литературе по этому вопросу, есть определенное совпадение мнений о том, что разница действительно существует. Однако некоторые женщины аналитики оспаривают это утверждение, ссылаясь на свои клинические наблюдения сильно эротизированных переносов. Если эротические переносы и имеют место, то о них очень мало написано. Мы должны выяснить, из каких факторов (с точки зрения пациента и аналитика) складывается это предположение, бросающее вызов нашей теории.

Прежде, чем ответить на этот вопрос, мне следует определить понятия «эротизированный» перенос и эротический перенос. Эротизированный перенос, согласно описаниям в литературе, свойственен пациентам с пограничными или более сильными расстройствами. В эротизированном переносе пациент проявляет чрезмерное желание быть любимым аналитиком, нередко с открытым требованием сексуального удовлетворения. Эротизированный перенос считается проявлением предгенитальной стадии развития, характеризуется скрытой враждебностью, потребностью в контролировании, слабостью функционирования Эго. Сильный эротический перенос характеризуется стойкими эротическими проявлениями, эротизированный перенос характеризуется тем, что пациент теряет ощущение «как будто» ситуации. Я бы добавила в качестве предостережения, что и женщины пациенты, и мужчины могут иметь схожую глубинную психопатологию с различными внешними проявлениями. Так, попытка сравнить эротизированный перенос у женщин и у мужчин оказывается очень сложной и может даже ввести в заблуждение.

С точки зрения пациента, существует несколько факторов, препятствующих развитию сильного эротического переноса. Во-первых, табу инцеста сильнее работает в отношении мать-сын, нежели в отношении отец-дочь, оно более сильно и в отношении эротической вовлеченности мужчины с женщиной, старшей по возрасту, чем в отношении девушки и взрослого мужчины. Во-вторых, пациент мужчина может испытывать глубокий страх и блокировать выражение эротических чувств по отношению к женщине аналитику, что свидетельствует о слиянии с доэдипальной матерью и о потере мужской идентификации. В-третьих, пациенты мужчины, которые выбрали аналитика женщину или были направлены к ней, обычно более склонны к пассивности или к доэдипальным проблемам, они чаще всего уклоняют перенос в сторону, подальше от эдипальных вопросов. И, наконец, мужчина пациент может защищаться от эротических ощущений, из чувства стыда, боязни возникновения эрекции на кушетке или страха кастрации. В литературе часто встречается тема, что боязнь страха кастрации у мужчин вызывает «призрак фаллической матери» (Szmarag, 1982).

Karme писала об анализе пациента мужчины, который за короткий период лечения выработал негативные эдипальные чувства, что побудило ее сделать предположение о различиях эдипального и эротического переноса в отношении аналитика мужчины и женщины. На протяжении всего анализа, и даже на стадии, когда пациент обсуждал гомосексуальную проблему, связанную с его отцом, Karme чувствовала, что она остается в переносе материнской фигурой. Позднее, пишет она, боязнь ее (аналитика) как фаллической матери, постоянно сдерживала пациента от открытого выражения в переносе эротических чувств по отношению к ней. Автор утверждает, что страх фаллической матери является главным детерминантом негативного эдипового комплекса.

Еще один случай пациента мужчины, описанный Lester, говорит о том, что пугающий образ могущественной фаллической матери затмевает эротический эдипальный перенос. Когда Lester почувствовала, что эта фантазия на самом деле становится мощным препятствием для пациента, она открыто представила свой сон, который выявил контрперенос, не позволяющий пациенту выражать эротические чувства и не позволяющий аналитику выступать в качестве привлекательной женщины, а не в роли заботливой матери.

На специальном заседании Коллегии, посвященном вопросам переноса и контрпереноса между женщиной терапевтом и мужчиной пациентом, некоторые аналитики вновь подняли проблему фантома фаллической матери как препятствия эротическому переносу у пациентов мужчин. Аналитики пришли к консенсусу в том, что женщины терапевты «вступают в сговор» со своими пациентами мужчинами, пытаясь избежать страстного сексуального переноса.

В своей замечательной статье о контрпереносе Lucia Tower пишет, что эротический контрперенос является табу в психоанализе. «Фактически все авторы, пишущие на тему контрпереноса, однозначно заявляют, что любая форма эротической реакции по отношению к пациенту недопустима. Это означает, что соблазны в этой сфере велики и распространены повсеместно… Другие проявления контрпереноса, чаще всего, не осуждаются. В связи с этим, я прихожу к выводу, что эротические ответные реакции беспокоят почти всех аналитиков» (стр.230). Я бы сказала, что эротический контрперенос может быть особенно проблематичен для женщин аналитиков. С другой стороны, как мы знаем, эротический контрперенос чаще проявляется у терапевтов мужчин (Feldman-Summers & Jones, 1984).